Три товарища
Часть 59 из 92 Информация о книге
– Согласно закону, – пояснил Ленц, – у вас должны быть носилки, а также достаточное количество перевязочных материалов… – Да, да, – ответила она поспешно, явно подавленная таким детальным знанием законов. – Сейчас я пошлю кого-нибудь… Она исчезла. – Ну, знаете ли! – возмутился я. – То же самое может произойти и в городской больнице, – спокойно ответил Готтфрид. – Сначала деньги, затем всяческий бюрократизм, и уже потом помощь. Мы вернулись к машине и помогли женщине выйти. Она ничего не говорила и только смотрела на свои руки. Мы доставили ее в небольшое помещение на первом этаже. Потом нам дали носилки для мужчины. Мы принесли его к зданию клиники. Он стонал. – Одну минутку… – произнес он с трудом. Мы посмотрели на него. Он закрыл глаза. – Я хотел бы, чтобы никто не узнал об этом. – Вы ни в чем не виноваты, – ответил Кестер. – Мы все видели и охотно будем вашими свидетелями. – Не в этом дело, – сказал мужчина. – Я по другим причинам не хочу, чтобы это стало известно. Вы понимаете?.. – Он посмотрел на дверь, через которую прошла женщина. – Тогда вы в надежном месте, – заявил Ленц. – Это частная клиника. Остается только убрать вашу машину, пока полиция не обнаружила ее. Мужчина привстал: – Не смогли ли бы вы сделать и это для меня? Позвоните в ремонтную мастерскую и дайте мне, пожалуйста, ваш адрес! Я хотел бы… я вам так обязан… Кестер сделал рукой отрицательный жест. – Нет, – сказал мужчина, – я все-таки хочу знать ваш адрес. – Все очень просто, – ответил ему Ленц. – Мы сами имеем мастерскую и ремонтируем такие машины, как ваша. Если вы согласны, мы можем ее немедленно отбуксировать и привести в порядок. Этим мы поможем вам, а в известной мере и себе. – Охотно соглашаюсь, – сказал мужчина. – Вот вам мой адрес… я сам приеду за машиной, когда она будет готова, или пришлю кого-нибудь. Кестер спрятал в карман визитную карточку, и мы внесли пострадавшего в дом. Между тем появился врач, еще совсем молодой человек. Он смыл кровь с лица женщины. Мы увидели глубокие порезы. Женщина привстала, опираясь на здоровую руку, и уставилась на сверкающую никелевую чашу, стоявшую на перевязочном столе. – О! – тихо произнесла она и с глазами, полными ужаса, откинулась назад. * * * Мы поехали в деревню, разыскали местного кузнеца и попросили у него стальной трос и приспособление для буксировки. Мы предложили ему двадцать марок. Но кузнец был полон недоверия и хотел увидеть машину лично. Мы повезли его к месту аварии. Юпп стоял посредине шоссе и махал рукой. Но и без него мы поняли, что случилось. У обочины мы увидели старый мерседес с высоким кузовом. Четверо мужчин собирались увезти разбитую машину. – Мы поспели как раз вовремя, – сказал Кестер. – Это братья Фогт, – пояснил нам кузнец. – Опасная банда. Живут вон там, напротив. Уж если на что наложили руку, – не отдадут. – Посмотрим, – сказал Кестер. – Я им уже все объяснил, господин Кестер, – прошептал Юпп. – Грязная конкуренция. Хотят ремонтировать машину в своей мастерской. – Ладно, Юпп. Оставайся пока здесь. Кестер подошел к самому высокому из четырех и заговорил с ним. Он сказал ему, что машину должны забрать мы. – Есть у тебя что-нибудь твердое при себе? – спросил я Ленца. – Только связка ключей, она мне понадобится самому. Возьми маленький гаечный ключ. – Не стоит, – сказал я, – будут тяжелые повреждения. Жаль, что на мне такие легкие туфли. Самое лучшее – бить ногами. – Поможете нам? – спросил Ленц у кузнеца. – Тогда нас будет четверо против четверых. – Что вы! Они завтра же разнесут мою кузню в щепы. Я сохраняю строгий нейтралитет. – Тоже верно, – сказал Готтфрид. – Я буду драться, – заявил Юпп. – Посмей только! – сказал я. – Следи, не появится ли кто. Больше ничего. Кузнец отошел от нас на некоторое расстояние, чтобы еще нагляднее продемонстрировать свой строгий нейтралитет. – Голову не морочь! – услышали мы голос самого большого из братьев. – Кто первый пришел, тот и дело делает! – орал он на Кестера. – Все! А теперь сматывайтесь! Кестер снова объяснил ему, что машина наша. Он предложил Фогту съездить в санаторий и справиться. Тот презрительно ухмыльнулся. Ленц и я подошли поближе. – Вы что – тоже захотели попасть в больницу? – спросил Фогт. Кестер ничего не ответил и подошел к автомобилю. Три остальных Фогта насторожились. Теперь они стояли вплотную друг к другу. – Дайте-ка сюда буксирный трос, – сказал Кестер. – Полегче, парень! – угрожающе произнес старший Фогт. Он был на голову выше Кестера. – Очень сожалею, – сказал Кестер, – но машину мы увезем с собой. Заложив руки в карманы, Ленц и я подошли еще ближе. Кестер нагнулся к машине. В ту же секунду Фогт ударом ноги оттолкнул его в сторону. Отто, ожидавший этого, мгновенно схватил Фогта за ноги и свалил на землю. Тотчас вскочив, Отто ударил в живот второго Фогта, замахнувшегося было ручкой домкрата. Тот покачнулся и тоже упал. В следующую секунду Ленц и я бросились на двух остальных. Меня сразу ударили в лицо. Удар был не страшен, но из носу пошла кровь, и мой ответный выпад оказался неудачным – кулак соскользнул с жирного подбородка противника; тут же меня стукнули в глаз, да так, что я повалился на Фогта, которого Отто сбил ударом в живот. Сбросив меня, Фогт вцепился мне в горло и прижал к асфальту. Я напряг шею, чтобы он не мог меня душить, и пытался вывернуться, оторваться от него, – тогда я мог бы оттолкнуть или ударить его ногами в живот. Но Ленц и его Фогт лежали на моих ногах, и я был скован. Хоть я и напрягал шею, дышать мне было трудно, – воздух плохо проходил через окровавленный нос. Постепенно все вокруг начало расплываться, лицо Фогта дрожало перед моими глазами, как желе, в голове замелькали черные тени. Я терял сознание. И вдруг я заметил рядом Юппа; он стоял на коленях в кювете, спокойно и внимательно наблюдая за моими судорогами. Воспользовавшись какой-то секундой, когда я в мой противник замерли, он ударил Фогта молотком по запястью. При втором ударе Фогт отпустил меня и, охваченный бешенством, не вставая, попробовал достать Юппа рукой, но тот отскочил на полметра и с тем же невозмутимым видом нанес ему третий, увесистый удар по пальцам, а потом еще один по голове. Я приподнялся, навалился на Фогта и в свою очередь стал душить его. В эту минуту раздался звериный вопль и затем жалобный стон: «Пусти! Пусти!» Это был старший Фогт. Кестер оттянул ему руку за спину, скрутил и резко рванул ее вверх. Фогт опрокинулся лицом на землю. Кестер, придавив спину врага коленом, продолжал выкручивать ему руку. Одновременно он придвигал колено ближе к затылку. Фогт орал благим матом, но Кестер знал, что его надо разделать под орех, иначе он не утихомирится! Одним рывком он вывихнул ему руку и только тогда отпустил его. Я осмотрелся. Один из братьев еще держался на ногах, но крики старшего буквально парализовали его. – Убирайтесь, а то все начнется сначала, – сказал ему Кестер. На прощанье я еще разок стукнул своего Фогта головой о мостовую и отошел. Ленц уже стоял около Кестера. Его пиджак был разорван. Из уголка рта текла кровь. Исход боя был еще неясен, потому что противник Ленца хотя и был избит в кровь, но готов был снова ринуться в драку. Решающим все же оказалось поражение старшего брата. Убедившись в этом, трое остальных словно оцепенели. Они помогли старшему подняться и пошли к своей машине. Уцелевший Фогт подошел к нам и взял свой домкрат. Он покосился на Кестера, словно тот был дьяволом во плоти. Затем мерседес затрещал и уехал. Откуда-то опять появился кузнец. – Это они запомнят, – сказал он. – Давно с ними такого не случалось. Старший однажды уже сидел за убийство. Никто ему не ответил. Кестер вдруг весь передернулся. – Какое свинство, – сказал он. Потом повернулся: – Ну, давайте. – Я здесь, – откликнулся Юпп, подтаскивая буксирный трос. – Подойди сюда, – сказал я. – С сегодняшнего дня ты унтер-офицер. Можешь начать курить сигары. * * * Мы подняли переднюю ось машины и укрепили ее тросами сзади, на кузове «Карла». – Думаешь, это ему не повредит? – спросил я Кестера. – Наш «Карл» в конце конце скакун чистых кровей, а не вьючный осел. Он покачал головой: – Тут недалеко, да и дорога ровная. Ленц сел в поврежденную машину, и мы медленно поехали. Я прижимал платок к носу и смотрел на солнце, садившееся за вечереющими полями. В них был огромный, ничем не колеблемый покой, и чувствовалось, что равнодушной природе безразлично, как ведет себя на этой земле злобный муравьиный рой, именуемый человечеством. Было гораздо важнее, что тучи теперь постепенно преобразились в золотые горы, что бесшумно надвигались с горизонта фиолетовые тени сумерек, что жаворонки прилетели из бескрайнего небесного простора на поля, в свои борозды, и что постепенно опускалась ночь. Мы въехали во двор мастерской. Ленц выбрался из разбитой машины и торжественно снял перед ней шляпу: – Привет тебе, благословенная! Печальный случай привел тебя сюда, но я гляжу на тебя влюбленными глазами и полагаю, что даже по самым скромным подсчетам ты принесешь нам примерно три, а то и три с половиной тысячи марок. А теперь дайте мне большой стакан вишневой настойки и кусок мыла – я должен избавиться от следов, оставленных на мне семейством Фогт! Мы выпили по стакану вишневки и сразу же приступили к основательной разборке поломанной машины. Не всегда бывало достаточно получить заказ на ремонт от владельца машины: представители страховых компаний нередко требовали передать заказ в одну из мастерских, с которыми у них были контракты. Поэтому мы всегда старались быстрее браться за ремонт. Чем больше мы успевали сделать до прихода страхового агента, тем лучше было для нас: наши расходы по ремонту оказывались настолько большими, что компания уже считала невыгодным для себя передавать машину в другую мастерскую. Мы бросили работу, когда стемнело. – Ты еще выедешь сегодня на такси? – спросил я Ленца. – Исключается, – ответил Готтфрид. – Ни в коем случае нельзя стремиться к чрезмерным заработкам. Хватит с меня сегодня и этого. – А с меня не хватит, – сказал я. – Если ты не едешь, то поеду я. Поработаю с одиннадцати до двух около ночных ресторанов. – Брось ты это, – улыбнулся Готтфрид. – Лучше поглядись в зеркало. Что-то не везет тебе в последнее время с носом. Ни один пассажир не сядет к шоферу с этакой свеклой на роже. Пойди домой и приложи компресс. Он был прав. С таким носом действительно нельзя было ехать. Поэтому я вскоре простился и направился домой. По дороге я встретил Хассе и прошел с ним остаток пути вдвоем. Он как-то потускнел и выглядел несчастным. – Вы похудели, – сказал я. Он кивнул и сказал, что теперь часто не ужинает. Его жена почти ежедневно бывает у каких-то старых знакомых и очень поздно возвращается домой. Он рад, что она нашла себе развлечение, но после работы ему не хочется самому готовить еду. Он, собственно, и не бывает особенно голодным – слишком устает. Я покосился на его опущенные плечи. Может быть, он в самом деле верил в то, о чем рассказывал, но слушать его было очень тяжело. Его брак, вся эта хрупкая, скромная жизнь рухнула: не было мало-мальской уверенности в завтрашнем дне, недоставало каких-то жалких грошей. Я подумал, что есть миллионы таких людей, и вечно им недостает немного уверенности и денег. Жизнь чудовищно измельчала. Она свелась к одной только мучительной борьбе за убогое, голое существование. Я вспомнил о драке, которая произошла сегодня, думал о том, что видел в последние недели, обо всем, что уже сделал… А потом я подумал о Пат и вдруг почувствовал, что из всего этого ничего не выйдет. Я чересчур размахнулся, а жизнь стала слишком пакостной для счастья, оно не могло длиться, в него больше не верилось… Это была только передышка, но не приход в надежную гавань. Мы поднялись по лестнице и открыли дверь. В передней Хассе остановился: – Значит, до свидания… – Поешьте что-нибудь, – сказал я.