Три товарища
Часть 69 из 92 Информация о книге
XXII Через неделю я поехал обратно и прямо с вокзала отправился в мастерскую. Был вечер. Все еще лил дождь, и мне казалось, что со времени нашего отъезда прошел целый год. В конторе я застал Кестера и Ленца. – Ты пришел как раз вовремя, – сказал Готтфрид. – А что случилось? – спросил я. – Пусть сперва присядет, – сказал Кестер. Я сел. – Как здоровье Пат? – спросил Отто. – Хорошо. Насколько это вообще возможно. Но скажите мне, что тут произошло? Речь шла о машине, которую мы увезли после аварии на шоссе. Мы ее отремонтировали и сдали две недели тому назад. Вчера Кестер пошел за деньгами. Выяснилось, что человек, которому принадлежала машина, только что обанкротился и автомобиль пущен с молотка вместе с остальным имуществом. – Так это ведь не страшно, – сказал я. – Будем иметь дело со страховой компанией. – И мы так думали, – сухо заметил Ленц. – Но машина не застрахована. – Черт возьми! Это правда, Отто? Кестер кивнул: – Только сегодня выяснил. – А мы-то нянчились с этим типом, как сестры милосердия, да еще ввязались в драку из-за его колымаги, – проворчал Ленц. – А четыре тысячи марок улыбнулись! – Кто же мог знать! – сказал я. Ленц расхохотался: – Очень уж все это глупо! – Что же теперь делать, Отто? – спросил я. – Я заявил претензию распорядителю аукциона. Но боюсь, что из этого ничего не выйдет. – Придется нам прикрыть лавочку. Вот что из этого выйдет, – сказал Ленц. – Финансовое управление и без того имеет на нас зуб из-за налогов. – Возможно, – согласился Кестер. Ленц встал: – Спокойствие и выдержка в трудных ситуациях – вот что украшает солдата. – Он подошел к шкафу и достал коньяк. – С таким коньяком можно вести себя даже геройски, – сказал я. – Если не ошибаюсь, это у нас последняя хорошая бутылка. – Героизм, мой мальчик, нужен для тяжелых времен, – поучительно заметил Ленц. – Но мы живем в эпоху отчаяния. Тут приличествует только чувство юмора. – Он выпил свою рюмку. – Вот, а теперь я сяду на нашего старого Росинанта и попробую наездить немного мелочи. Он прошел по темному двору, сел в такси и уехал. Кестер и я посидели еще немного вдвоем. – Неудача, Отто, – сказал я. – Что-то в последнее время у нас чертовски много неудач. – Я приучил себя думать не больше, чем это строго необходимо, – ответил Кестер. – Этого вполне достаточно. Как там в горах? – Если бы не туберкулез, там был бы сущий рай. Снег и солнце. Он поднял голову: – Снег и солнце. Звучит довольно неправдоподобно, верно? – Да. Очень даже неправдоподобно. Там, наверху, все неправдоподобно. Он посмотрел на меня: – Что ты делаешь сегодня вечером? Я пожал плечами: – Надо сперва отнести домой чемодан. – Мне надо уйти на час. Придешь потом в бар? – Приду, конечно, – сказал я. – А что мне еще делать? * * * Я съездил на вокзал за чемоданом и привез его домой. Я постарался проникнуть в квартиру без всякого шума – не хотелось ни с кем разговаривать. Мне удалось пробраться к себе, не попавшись на глаза фрау Залевски. Немного посидел в комнате. На столе лежали письма и газеты. В конвертах были одни только проспекты. Да и от кого мне было ждать писем? «А вот теперь Пат будет мне писать», – подумал я. Вскоре я встал, умылся и переоделся. Чемодан я не распаковал, – хотелось, чтобы было чем заняться, когда вернусь. Я не зашел в комнату Пат, хотя знал, что там никто не живет. Тихо, прошмыгнув по коридору, я очутился на улице и только тогда вздохнул свободно. Я пошел в кафе «Интернациональ», чтобы поесть. У входа меня встретил кельнер Алоис. Он поклонился мне: – Что, опять вспомнили нас? – Да, – ответил я. – В конце концов люди всегда возвращаются обратно. Роза и остальные девицы сидели вокруг большого стола. Собрались почти все: был перерыв между первым и вторым патрульным обходом. – Мой бог, Роберт! – сказала Роза. – Вот редкий гость! – Только не расспрашивай меня, – ответил я. – Главное, что я опять здесь. – То есть как? Ты собираешься приходить сюда часто? – Вероятно. – Не расстраивайся, – сказала она и посмотрела на меня. – Все проходит. – Правильно, – подтвердил я. – Это самая верная истина на свете. – Ясно, – подтвердила Роза. – Лилли тоже могла бы порассказать кое-что на этот счет. – Лилли? – Я только теперь заметил, что она сидит рядом с Розой. – Ты что здесь делаешь? Ведь ты замужем и должна сидеть дома в своем магазине водопроводной арматуры. Лилли не ответила. – Магазин! – насмешливо сказала Роза. – Пока у нее еще были деньги, все шло как по маслу. Лилли была прекрасна. Лилли была мила, и ее прошлое не имело значения. Все это счастье продолжалось ровно полгода! Когда же муж выудил у нее все до последнего пфеннига и стал благородным господином на ее деньги, он вдруг решил, что проститутка не может быть его женой. – Роза задыхалась от негодования. – Вдруг, видите ли, выясняется: он ничего не подозревал и был потрясен, узнав о ее прошлом. Так потрясен, что потребовал развода. Но денежки, конечно, пропали. – Сколько? – спросил я. – Четыре тысячи марок! Не пустяк! Как ты думаешь, со сколькими свиньями ей пришлось переспать, чтобы их заработать? – Четыре тысячи марок, – сказал я. – Опять четыре тысячи марок. Сегодня они словно висят в воздухе. Роза посмотрела на меня непонимающим взглядом. – Сыграй лучше что-нибудь, – сказала она, – это поднимет настроение. – Ладно, уж коль скоро мы все снова встретились. Я сел за пианино и сыграл несколько модных танцев. Я играл и думал, что денег на санаторий у Пат хватит только до конца января и что мне нужно зарабатывать больше, чем до сих пор. Пальцы механически ударяли по клавишам, у пианино на диване сидела Роза и с восторгом слушала. Я смотрел на нее и на окаменевшую от страшного разочарования Лилли. Ее лицо было более холодным и безжизненным, чем у мертвеца. * * * Раздался крик, и я очнулся от своих раздумий. Роза вскочила. От ее мечтательного настроения не осталось и следа. Она стояла у столика, вытаращив глаза, шляпка съехала набок, в раскрытую сумочку со стола стекал кофе, вылившийся из опрокинутой чашки, но она этого не замечала. – Артур! – с трудом вымолвила она. – Артур, неужели это ты? Я перестал играть. В кафе вошел тощий вертлявый тип в котелке, сдвинутом на затылок. У него был желтый, нездоровый цвет лица, крупный нос и очень маленькая яйцевидная голова.