Три товарища
Часть 82 из 92 Информация о книге
* * * Я спустился к Кестеру. Он уже выгрузил чемоданы. Нам отвели две смежные комнаты во флигеле. – Смотри, – сказал я, показывая ему кривую температуры. – Так и скачет вверх и вниз. Мы пошли по лестнице к флигелю. Снег скрипел под ногами. – Сама по себе кривая еще ни о чем не говорит, – сказал Кестер. – Спроси завтра врача. – И так понятно, – ответил я, скомкал листок и снова положил его в карман. Мы умылись. Потом Кестер пришел ко мне в комнату. Он выглядел так, будто только что встал после сна. – Одевайся, Робби. – Да. – Я очнулся от своих раздумий и распаковал чемодан. Мы пошли обратно в санаторий. «Карл» еще стоял перед подъездом. Кестер накрыл радиатор одеялом. – Когда мы поедем обратно, Отто? – спросил я. Он остановился: – По-моему, мне нужно выехать завтра вечером или послезавтра утром. А ты ведь остаешься… – Но как мне это сделать? – спросил я в отчаянии. – Моих денег хватит не более чем на десять дней, а за Пат оплачено только до пятнадцатого. Я должен вернуться, чтобы зарабатывать. Здесь им едва ли понадобится такой плохой пианист. Кестер наклонился над радиатором «Карла» и поднял одеяло. – Я достану тебе денег, – сказал он и выпрямился. – Так что можешь спокойно оставаться здесь. – Отто, – сказал я, – ведь я знаю, сколько у тебя осталось от аукциона. Меньше трехсот марок. – Не о них речь. Будут другие деньги. Не беспокойся. Через неделю ты их получишь. Я мрачно пошутил: – Ждешь наследства? – Нечто в этом роде. Положись на меня. Нельзя тебе сейчас уезжать. – Нет, – сказал я. – Даже не знаю, как ей сказать об этом. Кестер снова накрыл радиатор одеялом и погладил капот. Потом мы пошли в холл и уселись у камина. – Который час? – спросил я. Кестер посмотрел на часы: – Половина седьмого. – Странно, – сказал я. – А я думал, что уже больше. По лестнице спустилась Пат в меховом жакете. Она быстро прошла через холл и поздоровалась с Кестером. Только теперь я заметил, как она загорела. По светлому красновато-бронзовому оттенку кожи ее можно было принять за молодую индианку. Но лицо похудело и глаза лихорадочно блестели. – У тебя температура? – спросил я. – Небольшая, – поспешно и уклончиво ответила она. – По вечерам здесь у всех поднимается температура. И вообще это из-за вашего приезда. Вы очень устали? – От чего? – Тогда пойдемте в бар, ладно? Ведь вы мои первые гости… – А разве тут есть бар? – Да, небольшой. Маленький уголок, напоминающий бар. Это тоже для «лечебного процесса». Они избегают всего, что напоминало бы больницу. А если больному что-нибудь запрещено, ему этого все равно не дадут. Бар был переполнен. Пат поздоровалась с несколькими посетителями. Я заметил среди них итальянца. Мы сели за освободившийся столик. – Что ты выпьешь? – Коктейль с ромом. Мы его всегда пили в баре. Ты знаешь рецепт? – Это очень просто, – сказал я девушке, обслуживавшей нас. – Портвейн пополам с ямайским ромом. – Две порции, – попросила Пат. – И один коктейль «специаль». Девушка принесла два «порто-ронко» и розоватый напиток. – Это для меня, – сказала Пат и пододвинула нам рюмки. – Салют! Она поставила свой бокал, не отпив ни капли, затем оглянулась, быстро схватила мою рюмку и выпила ее. – Как хорошо! – сказала она. – Что ты заказала? – спросил я и отведал подозрительную розовую жидкость. Это был малиновый сок с лимоном без всякого алкоголя. – Очень вкусно, – сказал я. Пат посмотрела на меня. – Утоляет жажду, – добавил я. Она рассмеялась: – Закажите-ка еще один «порто-ронко». Но для себя. Мне не подадут. Я подозвал девушку. – Один «порто-ронко» и один «специаль», – сказали. Я заметил, что за столиками пили довольно много коктейля «специаль». – Сегодня мне можно, Робби, правда? – сказала Пат. – Только сегодня! Как в старое время. Верно, Кестер? – «Специаль» неплох, – ответил я и выпил второй бокал. – Я ненавижу его! Бедный Робби, из-за меня ты должен пить эту бурду! – Я свое наверстаю! Пат рассмеялась. – Потом за ужином я выпью еще чего-нибудь. Красного вина. Мы заказали еще несколько «порто-ронко» и перешли в столовую. Пат была великолепна. Ее лицо сияло. Мы сели за один из маленьких столиков, стоявших у окон. Было тепло. Внизу раскинулась деревня с улицами, посеребренными снегом. – Где Хельга Гутман? – спросил я. – Уехала, – сказала Пат после недолгого молчания. – Уехала? Так рано? – Да, – сказала Пат, и я понял, что она имела в виду. Девушка принесла темно-красное вино. Кестер налил полные бокалы. Все столики были уже заняты. Повсюду сидели люди и болтали. Пат коснулась моей руки. – Любимый, – сказала она очень тихо и нежно. – Я просто больше не могла! XXVI Я вышел из кабинета главного врача, Кестер ждал в ресторане. Увидя меня, он встал. Мы вышли и сели на скамье перед санаторием. – Плохи дела, Отто, – сказал я. – Еще хуже, чем я опасался. Шумная группа лыжников прошла вплотную мимо нас. Среди них было несколько женщин с широкими белозубыми улыбками на здоровых загорелых лицах, густо смазанных кремом. Они кричали о том, что голодны, как волки. Мы подождали, пока они прошли. – И вот такие, конечно, живут, – сказал я. – Живут и здоровы до мозга костей. Эх, до чего же все омерзительно. – Ты говорил с главным врачом? – спросил Кестер. – Да. Его объяснения были очень туманны, со множеством оговорок. Но вывод ясен – наступило ухудшение. Впрочем, он утверждает, что стало лучше.