Троллий пик
Часть 16 из 40 Информация о книге
«Я уже во Фьёльби. Сейчас разберусь, куда идти, и подойду к школе. Ты как?» «Обернись». «Как он так быстро понял, где я?» – мелькнуло в голове у Грейс. Томас стоял так близко, что она даже отпрыгнула от неожиданности. Заметив, как Грейс отпрянула, Томас засмеялся: – Извини, не хотел подкрадываться. Грейс попыталась унять пульс, бьющийся в горле. – Откуда ты знал, где я? Внезапно ей расхотелось идти с ним куда-либо. Она терпеть не могла таких несмешных сюрпризов. – Чистая случайность, – Томас примирительно поднял руки. – Ехал к школе и вдруг увидел, как ты выходишь из машины. Ну, и не смог удержаться от эффектного появления. Я там припарковался, – он ткнул большим пальцем куда-то влево. На циферблате наручных часов мелькнул белесый блик. Грейс рассматривала своего случайного знакомого. Он был выше, чем ей показалось в самолете. Жесткая линия скул и подбородка очерчивала лицо, как будто рамка, делая его одновременно надменным и деликатным. Кожа выглядела слегка загорелой, несмотря на разгар зимы. Наверное, он много путешествует. На Томасе были темно-синие джинсы, немного старомодно вытертые, и белая футболка под пиджаком. – Тебе не холодно? Томас поежился: – Честно говоря, да. Не было времени надевать куртку. Появился я эффектно, но уже, признаться, замерз. Хочешь выпить кофе? Грейс молча кивнула. Кафе оказалось недалеко, за поворотом улицы. В Ландсби вообще все рядом. Так что через несколько минут они устроились за столиком возле окна. Пахло моющим средством и чем-то сладким, вроде заварного крема. Официантка с вышитым на блузке именем «Салли» улыбалась Томасу так открыто, что Грейс даже смутилась. Когда девушка принимала заказ у нее, то выглядела скучающей. Зато все, что диктовал Томас, она записала в блокнот очень внимательно, будто боялась упустить что-то важное. Когда он попросил себе горячий шоколад, уточнила кокетливо: – С маршмеллоу, как обычно? – Да, спасибо, – улыбнулся он, и Салли, кажется, окончательно растаяла. Томас проводил ее рассеянным задумчивым взглядом, потом обернулся к Грейс: – Что у вас там в доме? Ужас и кошмар? Я видел новости. Грейс вздохнула: – Полночи отмывали кровь. – Так много было? – поморщился он и дернул уголком губ. – Разве этим не занимаются специальные люди? – Мы тоже так думали. – А что ты делала оставшиеся полночи? Грейс замялась. Она не знала, как отвечать на этот вопрос и нужно ли вообще. В конце концов, ссора с теткой была их личным, можно сказать, «семейным» делом. К тому же это Грейс сейчас сидела в кафе с ее карточкой, а не наоборот. – Познакомилась с парнем-соседом и потусила с ним пару часов, – она зябко пожала плечами. Вернулась Салли, неся на коричневом подносе высокий прозрачный стакан с горячим шоколадом. Над ним воздушной сладкой спиралью возвышалась гора сливок, утыканная разноцветными зефирками: белыми и розовыми. Грейс одарили обычной черной чашкой с не менее черной бурдой. – Яичница будет через пять минут, – смилостивилась официантка. Томас одарил ее сияющей улыбкой: – Спасибо, Салли. Девушка ойкнула и зарделась, будто не ожидала, что он знает ее имя. – Ты не завтракала? – полуутвердительно, полувопросительно произнес Томас, беря десертную ложку. – И почти не ужинала, – призналась Грейс. – А ты питаешься одними зефирками? Он засмеялся, и от этого по ее спине побежали мурашки. «Что-то ты слишком часто так реагируешь на парней, – скептично заметил внутренний голос. – Может, поумеришь пыл? А то так дойдет и до постеров с актерами на стенке шкафа. К тому же этот тебе в отцы годится». «Не в отцы! – возмутилась Грейс мысленно. – Разве что в старшие братья». – Я никогда не откажусь от хорошего стейка с кровью, – сказал Томас. – Фу, – поморщилась Грейс и пояснила: – Я вегетарианка. – Правда? – Он так удивился, словно впервые слышал о таком. – На подушках же ты спишь? – При чем тут подушки? – Обычно в них перо и пух, – невозмутимо пожал плечами Томас. – И что-то мне подсказывает, что у гусей не спрашивают разрешения, а просто берут и ощипывают. Грейс хотела сказать, что это ерунда – уже никто не набивает подушки пухом, есть же синтетическое волокно. Но ей так часто приходилось спорить о вегетарианстве, что она предпочитала даже не заводить эту тему. Какой в этом смысл, если каждый останется при своем мнении? – Так чем ты во Фьёльби занимаешься? – спросила она, чтобы сменить тему. – Приехал по делам? Но Томас почему-то не ответил. Официантка принесла яичницу, и Грейс уже даже прожевала несколько кусочков, убедившись, что они вполне съедобны. Только потом он нарушил молчание: – Хочу найти своего отца. – Ого! – Грейс не знала, что на это еще сказать. – А ты его потерял? – Я его никогда не видел. «Я твой отец, Люк…» Ну, почему так хочется смеяться в самые неподходящие моменты? Грейс уткнулась в яичницу, стараясь изо всех сил думать о чем-то совершенно не смешном. – А зачем он теперь тебе понадобился? – Не знаю, – пожал плечами Томас. – Сложно сказать. Мне кажется, родственников нужно знать в лицо. Вот ты своего отца знаешь? Грейс вспомнила Гидеона, который вчера произвел на нее не лучшее впечатление. Теперь она больше не думала, что это ее отец. Кому захочется в отцы алкоголика, пускай и красивого? Тем более что он просто обнял Лору в момент печали. Это еще не значит, что они когда-то были любовниками. – Не знаю, – сказала она вслух. – Мама о нем никогда не говорила. Может, они даже толком не были знакомы. Знаешь, как это бывает: встретились, короткая вспышка страсти, и – хоп! – две полоски на тесте. – У меня так не бывает, – очень серьезно ответил Томас. Он смотрел прямо в ее лицо, и оттого фраза вышла суровой, даже мрачноватой. – В смысле, не хочу думать, что могу сделать девушке ребенка и даже не узнать об этом. – Обычно парни так не рассуждают. Многим по барабану, залетишь ты или нет. – Можешь мне поверить, однажды это станет их проблемой, – многозначительно сказал Томас, глядя ей прямо в глаза. От этого пристального взгляда Грейс одновременно забеспокоилась и оживилась. – Собираешься что-то сделать со своим отцом? За то, что он тебя бросил? – Она сама поразилась, как сдавленно прозвучал голос. Томас усмехнулся: – Да нет, конечно, я же не псих. Но вот стрясти с него что-нибудь я бы не отказался. Раз он для меня даже пальцем не пошевелил, пока я был ребенком, пусть сейчас раскошелится. А ты? Что бы ты делала, если бы нашла своего отца? Грейс никогда раньше не думала об этом. Несколько раз она спрашивала у Лоры, кем был ее отец, но маме каждый раз удавалось улизнуть от ответа. Она то спешила куда-то, то отнекивалась, а однажды так и сказала: «Грейс, это ровным счетом ничего в твоей жизни не изменит, поверь мне». И Грейс поверила. Она бы не возвращалась к этой теме, если бы Лора не пропала. – Не думаю, что нам было бы о чем поговорить, – ответила она честно. – Я же не знаю, что у них там с мамой вышло. Может, это она его бросила. – Все равно он не имел права делать вид, будто ребенка не существует, – резко сказал Томас. – Ты жил только с мамой? – Нет, у меня был отчим, но он потом от нас уехал, – пожал плечами Томас. – Мы с ним не были особо близки. Грейс вспомнилась загаженная гостиная Александра и Гидеона, похожая на свалку. Яичница немного заглушила ее аппетит, а кофе согрел настолько, что стало жарко. Подумав немного, она стянула толстовку через голову, оставшись в одной голубой футболке. Томас не донес до рта зефирку, уставившись на ее грудь. Потом медленно положил лакомство себе в рот и улыбнулся, не отрывая от нее взгляда, от которого Грейс стало не по себе. – Ты смотришь на мою грудь, – заметила она, стараясь, чтобы голос звучал спокойно. – Перестань, пожалуйста. Томас тряхнул головой, засмеявшись: – А ты прямолинейная! – Только когда кто-то пялится на мои буфера. – Его смех немного разрядил обстановку, и Грейс почувствовала, как отпускает напряжение. Он поднял руки ладонями вперед: – Прости, пожалуйста. Это было грубо. – Да, – согласилась Грейс. Пусть держит себя в руках. В таком возрасте уже можно научиться. Сколько ему лет, кстати? Двадцать? Она подумала немного и, подозвав Салли (а это было непросто – почти невозможно, пока Томас не поднял руку), заказала сэндвич с сыром и еще сладкого кофе. – Так как ты ищешь своего отца? Что ты для этого делаешь? Соседей расспрашиваешь?