Твоя любовь сильнее смерти
Часть 8 из 10 Информация о книге
– А почему ты так долго не приходил?.. И вдруг стало тихо. Ксения не помнила, сколько длилась пауза, и наконец открыла глаза. Над нею, глаза в глаза, нависало лицо Андрея Матюшина. Затем послышалась возня, парень поднял Ксюшу за плечи и посадил рядом, уже крепко прижав к себе. – Зато сейчас, Ксенька, пришел! Ты выходи за меня, а? Вот прямо сейчас и выходи! Жалею я тебя сильно, понимаешь? Вот в чем все дело! Застегивая на ней пуговицы от блузки, добавил: – Хотя и так теперь ты моя жена! – и по-хозяйски отряхнул с плеч женщины солому. Ксения молча опустила глаза и увидела зацепившуюся за пуговицу красную бусинку… И вдруг протяжно, с переливами завыла: "Не-ет!" Лихорадочно выбралась из убежища и побежала в сторону своего огорода. Бежала неровно, от спешки одну ногу подволакивая. Матюшин, сделав несколько шагов вслед за ней, остановился. Увидев Ксюшин мешок с соломой, хмыкнул, закинул его себе на спину и понес. Александра вышла вечером закрыть сарай и увидела рядом с калиткой намокший мешок с соломой. Ругая безалаберность Ксении, она затащила его в сарай, расстелив солому на земляном полу для просушки. * * * Матюшин приходил. Много раз. Просил Лидку, чтобы позвала Ксюшу. И даже разговаривал со старой Александрой, склонив ее полностью на свою сторону. Не помогло ничего. Ксения не вступала в разговоры, не отвечала на вопросы – она замолчала. Однажды Лидка вечером возбужденным голосом сообщила: – Ну вот, Ксенька, дождалась! Уезжает Андрей со своей кикиморой куда-то далеко. Завербовались на стройку. А могла бы ты с ним уехать! И всем бы стало хорошо, а тебе с Натахой в первую очередь! Ксюша мысленно ответила вопросом: "А муж мой вернется, на какой стройке будет меня искать?" Зинаида с Матюшиным уехали. Со временем к ним переселилась вся родня Андрея. Больше Ксения с ним не виделась. Еще через полтора месяца она узнала, что беременна. В положенный срок Ксения родила свою вторую дочку Леночку. Александра взывала к Богу: – Да что же это творится, Господи? Одни байструки в доме! Второй ребенок и без отца! Затем взяла Ксению, что называется "за грудки", и потребовала: – Немедленно сообщи Андрею, что родился ребенок! Возьми адрес в сельсовете. Он сразу же примчится, я знаю. Сохнет он по тебе, дуре такой! Лидка в свою очередь наподдала: – Ксюш, ну мы-то с мамой знаем, что отец Леночки – Андрей. Чего ты противишься, не понимаю? Ксения с посеревшим лицом, близко подошла к матери с сестрой и монотонно, будто читала по слогам, произнесла: – Это Алешин ребенок! И дальше глухо добавила: – Скажете кому про Матюшина – повешусь! Повернулась на угол к образу и перекрестилась. Три раза, как учила мама. Лида испуганно глядела на сестру, а Александра, замахав руками, будто отгоняя нечисть, приговаривала: – Свят, свят! Никак девка умом тронулась! Окстись, Ксюня! Убили же его, мужа! Забыла? Озабоченно повернулась к Лидке и распорядилась: – Вечером ступай к бабе Фанихе! Пусть придет да почитает над ней! Скажи, мама просили. Лечить Сеньку надо. Прилестила она этого афериста! Вот мертвый к ней и ходит! Оробевшая Лида спросила срывающимся голосом: – А что такое "прилестила", мама? Александра сердито ответила: – Ни к чему тебе это знать! Затем, после паузы, видя, что младшая дочка напугалась, добавила: – Это, когда думать о мертвом, как о живом. Тосковать. Вот мертвяк это почувствует и зачастит. * * * Баба Фаниха приходила несколько раз. Катала яйцом по голове Ксении, крестилась на образ в углу и начинала скороговоркой нашептывать заклинания. Иногда Ксюша улавливала отдельные фразы: «Ходи по долинам, ходи по байракам, ходи по лесам дремучим, а к рабе Божьей Ксении повернись спиной!» Затем плевала через плечо три раза, крестила Ксюшу и садилась за стол угоститься, чем Бог послал. Что же касается рождения Леночки – так только Ксюша может правильно рассказать все Алеше… Она сумеет. Поэтому ни минуты не сомневалась, что Алеша поймет и будет девочку считать своей дочкой. К счастью Ксении, девочка личиком пошла в сестру Лидку. Отчество записали ей «Алексеевна». А как иначе? У Ксении в помыслах никого не было, кроме ее мужа!.. Ослабела она в тот момент. От одиночества ослабела. Алеша обязательно поймет все и простит. Хотя сама Ксюша считала, что и прощать-то нечего! Странно, но после рождения второго ребенка у Ксении отношение жителей Зорянска к ней переиначилось. Особенно у мужской части населения, которое признало, что Ксюнька самая казистая девка в селе. Ее перестали называть «полицайкой», резонно рассудив, что мужик бабе нужен, а кто он – полицай или красноармеец, ей, то бишь бабе, все равно. Числится Ксения Яворская одиночкой, но двоих детей родила, значит – сговорчивая. И попытать удачи стоит, авось не откажет. Все сельские бабы ополчились против Ксении и обзывали «шлюхой». «Уж лучше бы полицайкой, как раньше,» – горько ухмылялась Ксения и, как могла, отбивалась от ухажеров. В один из таких тяжелых моментов женщина вдруг припомнила, что давно не получала вестей от мужа. Она пытливо вглядывалась в лицо каждого нового человека, появляющегося в селе, втайне надеясь, что это посланец от ее Алеши. Все было тщетно, и Ксюша запаниковала: "Дошло до Алеши, что родился второй ребенок! Мой муж уверен, что я изменила ему… Дура я, а как иначе можно это понять?! И что думала я до сих пор?" Ксения уставилась взглядом в одну точку, затем, делая паузы между словами, вслух произнесла: "Он – ко – мне – не – вернется!" * * * Однажды Александра позвала деда Павла починить в сарае загородку для свиней. Павло приходился Яворским сватом, так что за работу платить не придется – обойдется магарычем. Деду помогала Ксения – подавала гвозди, молоток. Когда подносила кусок горбыля, споткнулась и упала, больно ободрав ногу. Дед кинулся ее подымать, одергивая на женщине задравшуюся юбку. Именно в этот момент в сарай зашла жена деда, баба Павлиха с криком: – Так вот какую работу тут работают! Ну что, старый кобель, попался? А ты, подлая, хоть юбку одерни да срам прикрой! От свалившихся неожиданностей дед скороговоркой частил: – Фроська, не дури! Не дури, Фроська! Затем, придя в себя, разгневанный Павло крикнул: – Ну-ка замолчи! Не позорь наши седые головы, карга старая! Тьфу! Выдумать такое! * * * Продумала Ксюша все тщательно и кое-что подготовила. Вместо лестницы она использовала куриный насест. Но в последнюю минуту шест от насеста не выдержал и оторвался, а Ксения с шумом и грохотом полетела вниз, крепко зажав в кулаке веревку. Она хотела перебросить конец веревки через балку и закрепить. Не получилось. Но хуже всего было то, что поднялся шум (чего так боялась Ксения). В темноте всполошились куры, попадали с насеста на землю, хрипло орал петух. Скрипнула входная дверь хаты, и вот уже идет с зажженным керосиновым фонарем Александра. Ксения, не дожидаясь вопросов, шагнула матери навстречу с объяснением: – Хотела собрать яйца в гнезде. Да вот заплуталась в соломе и упала. Смех один! Яйца подавила, вся юбка теперь скользкая! Александра полным тревоги голосом воскликнула: – Какие в темноте яйца? И почему куры орут? Я думала, хорь залез. Ксюша ухватилась за спасительную соломинку: – Да, мама, правда! Это точно – хорь! Но теперь он напугался и убежал. Дочь заискивающе заглянула матери в глаза и предложила: – Давай закроем сарай и пойдем в дом! Не слушая Ксению, Александра зашла в помещение. В углу светлым пятном выделялся ворох соломы. Рядом сбились в кучку всполошенные куры. Под насестом торчал конец оторванного шеста. Мать Ксении подозрительно озиралась вокруг. Слабый луч от фонаря скользнул по насесту и высветил веревку. Один ее конец змеей вился на земле, на втором была завязана крупным, с кулак, узлом петля. Она зацепилась за гвоздь и покачивалась, как живая. Они увидели ее одновременно… Ксюша, пытаясь отвлечь мать, скрутила тугой соломенный жгут и отчищала юбку, приговаривая: – Вот смеху-то сколько! Упасть юбкой прямо в яйца! Александра, прикипевшая взглядом к петле, не отрывая от нее глаз, осторожно поставила фонарь на порог. Затем сдернула веревку с гвоздя, с трудом развязав узел, аккуратно свернула ее и положила на место в угол. Ксении бросила: – Иди в дом, я сама закрою сарай!