Убегай!

– Какой чувак?

Большими пальцами обеих рук подцепив петельки для пояса, хиппарь-грамотей Том поддернул джинсы.

– Это же чувак из того видео. Ну, который врезал Аарону по морде. В парке.

Рокко сунул руки в карманы куртки.

– Вот это да. А ведь так оно и есть.

– Да говорю тебе, Рокко. Тот самый.

– Точняк, – сказал Рокко и улыбнулся Саймону. – Ну, говори, ты тот самый чувак из видео?

– Да.

В притворном испуге Рокко поднял руки и сделал шаг назад.

– Батюшки, только меня не бей, пожалуйста, – попросил он.

Хиппарь-грамотей Том засмеялся. За ним и остальные.

Потом уже Саймон утверждал, что почувствовал опасность еще до того, как все пошло не так.

Действительно, в человеке существует некий животный инстинкт, некий механизм выживания, наверное, еще с тех времен, когда люди жили в пещерах, в условиях постоянной опасности. У современного человека это шестое чувство, этот инстинкт находится в спячке, поскольку в нашем мире он редко бывает востребован, но, скрываясь где-то глубоко у нас в генах, он не утратил своей силы.

В подвал ввалился молодой человек, и волоски на шее у Саймона встали дыбом.

– Лютер, это ты? – спросил Рокко.

Все остальное произошло всего за секунду, от силы за две.

Лютер был голым по пояс, совершенно безволосая грудь его лоснилась от пота. По виду ему было чуть больше двадцати, он был мускулист, жилист, покачивался на пружинистых ногах, как боксер веса пера, нетерпеливо ждущий, когда ударит гонг. Широко раскрытыми глазами он уставился на Саймона и Ингрид и вдруг решительно, без малейших колебаний выхватил пистолет.

– Лютер!

Лютер прицелился. Без предупреждения, мгновенно и не говоря ни слова. Просто прицелился и нажал на спусковой крючок.

БАБАХ!

Саймон готов был поклясться, что он почувствовал, как пуля чиркнула в миллиметре от его носа и со свистом пролетела мимо. Он сразу вспомнил то время, когда занимался гольфом и его шурин Роберт однажды неудачно ударил по мячу, тот пролетел мимо его носа и врезался в стоящего рядом мальчишку, подносящего клюшки. Мальчишка получил сотрясение мозга. Дурацкое сравнение, конечно, но, когда пуля с визгом пролетела мимо и кровь брызнула ему на щеку, даром что все это произошло за какую-то секунду, на память ему почему-то пришел именно тот случай: игра в гольф в Парамусе, штат Нью-Джерси.

Кровь…

Закатив глаза, Ингрид рухнула на пол.

Словно в замедленной съемке, Саймон смотрел, как она падает. Сразу куда-то пропала эта чепуха, этот примитивный инстинкт выживания, который мог бы подсказать, что надо делать – спасаться бегством, или драться, или еще что-нибудь. Когда Ингрид, олицетворяющая для него целую вселенную, вся окровавленная падала на цементный пол, в свои права вступил совсем другой инстинкт.

Во что бы то ни стало защитить ее…

Не осознавая, что делает, он упал на нее, стараясь накрыть собой каждый квадратный дюйм ее тела и одновременно понять, увидеть, жива ли она, куда ее ранили и можно ли остановить кровотечение.

А где-то в другой части мозга билась мысль, что Лютер все еще здесь, что в руке его пистолет и, по всей вероятности, он будет снова стрелять. Но это была уже мысль другая, второго, а может быть, даже третьего порядка.

Защитить ее. Спасти ее…

И он рискнул, повернул голову и посмотрел. Лютер шагнул к нему и приставил ствол пистолета к его голове. С десяток мыслей почти одновременно вспыхнуло в мозгу Саймона – ногой выбить из его руки пистолет, откатиться, как-нибудь исхитриться и ударить, любым способом, пока он снова не выстрелил.

Но ничего нельзя было сделать. Он понимал и это.

И самому спастись уже не было времени, и тогда он подтянул Ингрид под себя еще больше, обвил ее всем своим телом, стараясь, чтобы ни одна частичка ее не оставалась незащищенной. Прижал голову к ее голове и приготовился к самому худшему.

Раздался выстрел.

И Лютер упал.





Глава десятая





Эш поставил чашку кофе на стол. Ди Ди склонила голову в молитве. Глядя на это, Эш старался сдержаться и не закатывать глаза к небу. Ди Ди закончила молитву словами, которые всегда произносила в конце:

– Да вечно пребудет Сияющая Истина.

Эш сидел за столом напротив нее. Следующим у них был объект по имени Дэмиен Горс. Владелец тату-салона в одном из торговых центров Нью-Джерси, как раз через дорогу от того места, где они сейчас сидели. Они одновременно повернулись и посмотрели на козырек, где было написано это имя.

Ди Ди захихикала.

– Чего смеешься?

– Да название салона.

– И что тут смешного?

– «Татуировка – пока ты ждешь», – прочитала Ди Ди. – Ты только подумай. А как же еще можно это делать? Приходит клиент и говорит: «Эй, командир, вот моя рука, изобрази-ка на ней череп с костями, а я пока схожу погуляю, приду через пару часиков».

Она снова захихикала, прикрыв ладошкой рот. Это было совершенно очаровательно.

– А что, верно подмечено, – сказал Эш.

– Скажи? «Татуировка – пока ты ждешь». Нет, ну в самом деле, не могли ничего другого придумать, что ли?

Теперь и он усмехнулся, может, потому, что это и в самом деле смешно, но скорее потому, что смеялась она очень заразительно. Ди Ди сводила его с ума. Конечно, она способна и чертовски доставать, вопросов нет, но по большому счету его страшно пугало, что эти заказы скоро закончатся и она снова уйдет из его жизни.

Ди Ди заметила, что он как-то странно на нее смотрит.

– Ты чего?

– Ничего.

– Эш…

И тогда он решился.

– Тебе не надо никуда возвращаться, – сказал Эш.

Ди Ди подняла голову и посмотрела на него своими дьявольски красивыми зелеными глазами, в которых хотелось утонуть, затеряться навсегда.

– Конечно же надо.

– Это никакая не Сияющая Истина. Это просто секта.

– Ты ничего не понимаешь.

– Так говорят все сектанты. И у тебя есть выбор.

– Сияющая Истина – единственный выбор.

– Да ладно тебе, Ди Ди.

Она откинулась на спинку стула.

– А там, между прочим, я не Ди Ди. Я тебе об этом не говорила?

– В смысле?

– В нашем Прибежище Истины. Там все зовут меня Холли.

– Ты это серьезно?

– Да.

– Тебя заставили сменить имя?

– Никто меня ничего не заставлял. Холли – это мое Истинное Имя.

– Смена имени – идеологическая обработка в секте, статья сто первая.

– Это имя говорит о том, что я внутренне переродилась. Я больше не Ди Ди. И не хочу быть Ди Ди.

Он скорчил гримасу:

– Значит, ты хочешь, чтобы я называл тебя Холли?