Убежище 3/9
Часть 13 из 67 Информация о книге
– Действительно – помойка… – сказал сам себе тихо. Вспомнил. На даче… * * * …На даче она его видела. Давным-давно. Ну, конечно, – на даче «у черта на рогах». До Звенигорода на электричке. Дальше на автобусе или маршрутке – Дюдьково, Супонево, Ершово, Фуньково… Вот где-то за Фуньково. Остановка – «Пионерлагерь». Трехэтажное грязно-белое здание, огороженное черной решеткой. Большой серый пустырь: горки мусора тут и там, обуглившийся автомобильный остов, вросший в пыль и щебенку искореженными, проржавевшими своими внутренностями. И лес. Большой, хвойно-березовый, бесконечно занудный лес. По этому лесу нужно было идти пешком еще минут сорок: дачный поселок находился прямо в чаще. Просто с десяток убогих бревенчатых домиков на поляне, в кольце мутно-коричневых комариных болот. В одном из этих домиков Маша все лето снимала комнату – когда была беременной. Хозяйка дачи… – как же ее звали? Выглядела молодо… Галина… Галина Сергеевна, точно. Очень следила за собой. Кожа на лице, медицинскими ухищрениями утянутая к ушам, была не по-юношески сухой, но гладкой и без единой морщинки. Умные, суетливые, неопределенного цвета глаза придавали ее лисьему, вытянутому в острый треугольничек лицу выражение потешной любознательности. Ну и, наконец, волосы. Такие прекрасные, густые, длинные. Переливающиеся и блестящие, цвета воронова крыла – это были волосы совсем молодой женщины. Впрочем, реальный возраст Галины Сергеевны – а было ей далеко за шестьдесят – Маша при первой же встрече легко определила по рукам. Руки были старые, мелкоморщинистые, покрытые бурыми пигментными пятнами. Неприятные руки. Кажется, она была какая-то странная. Странная, странная… Что-то такое она однажды сказала… или сделала… Кудэр открыл глаза. Скрутил себе самокрутку, пару раз затянулся. Потом снова зажмурился, через яркий красно-желтый узор на сетчатке вгляделся туда, в свое темное нутро. В чужую жизнь, которую неопрятной грудой бессвязных эпизодов кто-то свалил в его теле-контейнере. Нащупать нужное – возможно, не так уж сложно. Был какой-то дурацкий разговор… Это? – нет, не то… И это – не то… Вот, вот оно! Нужное воспоминание: тяжело переваливаясь с ноги на ногу… * * * …точно ожиревшая утка, Маша вошла на кухню. Убедилась, что дяди Леши там нет: дядя Леша, хозяйкин муж, был психом, и Маша его побаивалась. Медленно опустилась на деревянный икеевский стул. Положила руки на живот. Живот отозвался на прикосновение – напрягся, затвердел, застыл. В последнее время это происходило все чаще. В такие моменты Маше казалось, что у нее под кожей – большой стеклянный шар. Гладкий, твердый. Идеально круглый. Это обозначало, что уже недолго. Недолго осталось ждать. – Ты что-то какая-то бледненькая сегодня, – сказала Галина Сергеевна. – Наверное, давление пониженное, – ответила Маша. – Да, наверное. Давай я тебе кофе сварю? Оно хорошо давление повышает. – Да нет, спасибо. Кофе, я думаю, не стоит. Вредно. – Это почему это вредно? – Ну, от него, во-первых, пульс учащается. А во-вторых… ну, вообще, вредно для малыша. – Чушь это все! – бодро сообщила Галина Сергеевна, снимая с гвоздика над плитой маленькую серебристую турку. – Да нет, врачи говорят… – Не пугайся! – Галина Сергеевна включила кофемолку, и все другие звуки потонули в неистовом реве. – Врачи говорят… – снова начала Маша, когда рев прекратился. – А я говорю: чушь! – перебила Галина Сергеевна. – Я тебе вредного не предложу. От моего кофе ничего, кроме пользы, никогда не было… – Ладно, – сдалась Маша. – Я тебе сварю такой… со специями… – Галина Сергеевна, высунув от усердия кончик языка, сыпала в турку какие-то ароматные порошочки из разноцветных хрустящих пакетиков. – Будешь потом еще просить… – Хорошо, хорошо, уговорили. – Вот. – Галина Сергеевна решительно поставила на стол перед Машей чашку с черным дымящимся кофе. – Пей. – А сливки у вас есть? – Сливки? Какие еще сливки? Не-етушки. Этот напиток, милая моя, пьют без всяких там сливок. Маша обычно пила кофе со сливками, но спорить было лень. – Ну, хорошо, но сахар-то хотя бы можно добавить? – Сахар там уже есть, – раздраженно ответила Галина Сергеевна. – Вообще все, что надо, там уже есть. Пей давай. А то остынет. Маша подула на кофе и стала пить. Было действительно очень вкусно. Чувствовалась корица и еще какие-то пряности. – Спасибо, Галина Сергеевна, – сказала Маша, отставляя чашку с осевшей на дне гущей. – Не за что, Машенька. На здоровье. Галина Сергеевна взяла чашку, повертела ее в руках. – А хочешь, я тебе погадаю на кофейной гуще? – спросила она вдруг. – Вы разве умеете? – удивилась Маша. – Ну конечно, умею. Раз предлагаю. Так что – погадать? – Ну давайте, – вяло согласилась Маша. – Я, правда, в это все не очень-то верю… – А это неважно, веришь ты или нет, – мрачно и как-то обреченно отозвалась Галина Сергеевна. – Сейчас, подожди-ка секундочку… Она взяла блюдечко и опрокинула на него Машину чашку. Несколько секунд подержала так, плотно закрыв глаза и что-то беззвучно бормоча. Потом снова перевернула чашку вниз дном и уставилась внутрь, на замысловатые кофейные разводы. – Ну что там? – спросила Маша тем же тоном, каким спрашивала у акушера-гинеколога о результатах очередного УЗИ матки. Галина Сергеевна молчала, испуганно и как-то даже слегка восхищенно глядя в чашку. – Что там? – занервничала Маша. – Да вот… что-то не вижу почти ничего, – нехотя отозвалась хозяйка, и Маше сразу стало ясно, что та, наоборот, видит, и видит, скорее всего, плохое. – Что-то не так? Скажите мне, пожалуйста. А то ведь я все время теперь буду думать, переживать… – Да ты ведь сказала, что не веришь в такие вещи? – Не верю… Но сейчас как-то мне… не по себе. Так что? – Ну, хорошо. Ой, жарко здесь что-то… – Галина Сергеевна засунула свою старую дрожащую руку в молодые, блестящие в солнечных лучах волосы, зажала несколько темных прядей между пальцами и вдруг легким привычным движением сдернула все это сияющее великолепие с головы. – Так это не ваши волосы, – растерянно прошептала Маша. На гладком, молочно-белом, влажном от пота черепе Галины Сергеевны тут и там виднелись оазисы седого наэлектризованного пуха. – Ну да – парик. Из натуральных волос, – не без гордости пояснила хозяйка. – Ты слушать-то будешь? – Буду, – кивнула Маша, все еще разглядывая неожиданно открывшуюся хозяйкину лысину. – Так вот. Родится у тебя мальчик, Мария… – Это я и так знаю. На УЗИ говорили. – Если ты будешь перебивать, я больше ни слова не скажу, – обиделась Галина Сергеевна. – Ой, простите, простите. Не буду. – Родится у тебя мальчик. Красивый мальчик. И будет ему имя – Иван. – Ну уж нет, – снова встряла Маша. – Я назову его Яша – в честь моего папы. – Не перебивай меня. Иван будет его имя, как бы ты ни назвала его, глупая. И будет он тебе хорошим сыном – да только вот ты будешь ему плохой матерью. И будет он умным, веселым и здоровым, пока не исполнится ему семь лет. А дальше… – А что дальше? – А дальше я совсем ничего не вижу, – снова соврала Галина Сергеевна, но Маша не стала ее уговаривать: ей не очень-то хотелось слушать продолжение. – Что, на дне этой дурацкой чашки написано, что я буду плохой матерью? – ехидно спросила она.