Убитые голоса

Капитану только что сделали укол, поставили капельницу. Уланов сидел на стуле у окна. Летчик прогуливался по госпитальному скверу в обществе симпатичной стройной женщины, приехавшей проведать его.

— Привет.

Он подошел к Игнатьеву:

— Полковник Гарин Борис Борисович, начальник криминальной полиции.

Уланов прервал друга:

— Брось, Борь, Влад в курсе, кто ты.

Капитан кивнул:

— Приветствую, полковник.

Гарин присел на край соседней кровати:

— Владислав, прими мои искренние соболезнования. От души, честное слово.

— Чего уж теперь, полковник. Спасибо.

— Мы можем перейти к делу?

Уланов взглянул на Игнатьева.

Тот кивнул:

— Можем, только медсестра будет прерывать.

— Да, при ней лучше не говорить.

— В общем, так, полковник…

Игнатьев передал Гарину все, что рассказал Уланову.

Гарин посмотрел на Романа:

— А не та ли это моторная лодка, что ходила туда-сюда, когда мы рыбачили?

— Получается, Боря, та. Других не было.

— И трое в клубе перед самой трагедией. Кстати, сейчас следствие тоже склоняется к версии террористического акта. В Доме отдыха, сразу после возгорания, замкнула КТП. Внутри нашли обгоревшую кошку.

— Кошку? — переспросил Уланов.

— Да, и подумали, что это она случайно явилась причиной замыкания, оттого территория была отключена, и автономная система пожаротушения, которая все же была установлена на чердаке с сектором охвата кинозала, естественно, не включилась. Конечно, эта противопожарная система не затушила бы пламя, но помогла бы здорово. Однако к теме. Подобное случается не так уж и редко. Иногда кошки, собаки, крысы, проникая в подстанции, отключают целые селения. И так продолжали бы думать, если бы не эксперт-криминалист следственного управления. Он прямо в корпусе вскрыл кошку, и выяснилось, что у нее проткнуто сердце. То есть кошку бросили в будку подстанции уже мертвой. Это первое. Второе, в лесу неподалеку от Дома отдыха с западной стороны были найдены следы примерно суточной стоянки двух человек и, что более важно, небольшой схрон. Собака взяла след, и он привел к забору, далее к клубу. Там закружился. Затем пес вновь взял след, довел до заднего входа в корпус. От него к забору, от забора к берегу реки. Это значит, что двое неизвестных как минимум сутки находились в лесу, проникали скрытно на территорию и уходили, подходили к объекту и по реке. Теперь это установлено, да и Влад слышал шум моторки.

Игнатьев приподнялся:

— А в номер двадцать шестой входили четверо, из них трое были в клубе…

Появилась медсестра. Сменила емкость на штативе, проверила крепление иглы, проговорила:

— Между прочим, товарищи посетители, больному нужен покой, а вы его мучаете уже больше двух часов.

Ответил Игнатьев:

— Ничего, сестричка, с ними мне спокойней. И врач разрешил.

— Ну если так, то пожалуйста. Если что, кнопка вызова медперсонала под кроватью.

— Я видел.

Уланов взглянул на Гарина:

— Ты сейчас, говоришь, свободен?

— В моей должности, Рома, свободен — понятие весьма условное, а что ты хотел?

— Хотел предложить тебе наведаться в деревню Луговую.

— Ты думаешь, там можно что-то найти? В деревне из жителей десяток стариков, которых больше всего интересует, когда принесут пенсию и придет автолавка.


— Не скажи. Возьми того же Кузьмича. Как он повел себя в истории с бандюками? Но если ты не можешь, я поеду один.

Игнатьев подал голос:

— Я тоже поеду.

— Ты что, охренел, Влад? Куда тебе ехать? Принимай лекарства. Лежи, набирайся сил.

— Я должен отомстить за жену и дочь.

— Должен — отомстишь. Что-то мне подсказывает, история с пожаром в Доме отдыха будет иметь продолжение. И в любом случае мы обязаны найти того, кто заказывал поджог — если будет точно установлено, что это поджог, — и непосредственных исполнителей. К тому моменту ты, Влад, должен быть в порядке. Так что пока готовься.

— Но на похороны меня отпустят?

И Уланов, и Гарин опустили глаза, словно они были каким-то образом виноваты в гибели семьи капитана.

— Конечно, отпустят, — ответил Гарин, — ну не совсем одного, я думаю, в сопровождении медперсонала, возможно, на машине. Если здесь не дадут, я распоряжусь.

Уланов подхватил:

— За это, Влад, не беспокойся, если что, я заберу тебя отсюда. Но почему ты решил, чтобы жену и дочь похоронили в Переславе?

— А ты не знаешь?

— Откуда?

— Соня же отсюда родом, из города. Рано осталась сиротой, воспитывалась в местном детском доме. Потом училась в Москве, там мы и познакомились. Так что ее корни здесь. Может, поэтому она так хотела отдыхать именно в Переславской области.

— Понятно.

Уланов повернулся к Гарину:

— Ну что насчет поездки?

— Едем! Твоя машина где?

— Она же у Людмилы!

— А! Точно, черт, в голове все перемешалось.

Пожелав другу выздоровления, старшие офицеры вышли из палаты, прошли к стоянке, где Гарина уже в «Ауди» ждал все тот же водитель сержант Овсянкин.

Уланов скептически посмотрел на машину.

— Да, на ней мы, пожалуй, и метров сто после поворота с дороги не пройдем. У тебя другой служебной машины нет?

— Нет, но могу попросить патрульную.

— Там «Форд» или «Шевроле»?

— Ну почему, есть еще и «УАЗы».

— Вот, Боря, это будет в самый раз.

Гарин позвонил в Управление. Через двадцать минут на территорию госпиталя прибыл «УАЗ» ППС — патрульно-постовой службы. Овсянкин пересел из представительской машины в гордость отечественного автопрома, водитель, пригнавший «УАЗ», — в «Ауди», чтобы отогнать ее в УВД. Офицеры заняли места в армейском внедорожнике.

Выехали из города.

Овсянкин спросил:

— А не пообедать ли нам, господа офицеры?

Уланов с Гариным переглянулись. Действительно, они и забыли об обеде.

— Останавливайся у первого кафе, — распорядился начальник криминальной полиции.

В придорожной столовой их обслужили по высшему разряду, даже шашлык сделали из свинины. Еще бы, целый полицейский полковник пожаловал. Такому не угоди, и можешь закрывать кафе.

Пообедав, продолжили путь. Проехали мост, свернули направо.

— Теперь где-то сто десять километров на восток, — сказал Овсянкин.

— Ну да, — кивнул Гарин, — столько до Балаева, и там съезд на грунтовку в сторону реки.

«УАЗ» шел шустро. Колдобины и канавы особо не тревожили. Внедорожник преодолевал их с армейской легкостью. Это позволяло водителю выдерживать среднюю скорость в шестьдесят километров в час. Для данного дорожного безобразия скорость — сравнимая с гоночной на трассе «Формулы-1».