Убитые голоса

— Вроде всё, может, упустил чего али не услышал и не так передал, но, в общем, всё! Хотя, нет, вот и память начала подводить. В первый раз, до пожара, они к лодке рюкзаки несли. Так вот из одного упала пачка, в которых раньше махорку продавали, из нее белый порошок высыпался. Они подобрали. Но я собрал чуток. Глядишь, пригодится.

— И где этот порошок? — спросил Гарин.

— Где ж ему быть? На хате у меня. Да его мало.

Уланов посмотрел на старика:

— А ты случайно не родственник Александра Николаевича Скрябина?

— Какого Александра Николаевича? Нет, не было у нас в роду Николаев, а кто такой этот Александр Николаевич?

— Известный композитор, пианист, правда, умер еще до революции.

— Композитор? Пианист? Не-е, точно не наш. У нас в роду все больше работяги.

— Надо, Иван Петрович, к тебе на хату пройти, забрать порошок для экспертизы и составить протокол.

— Ну надо так надо, я покажу, как задами пройти.

— А что прятаться, если здесь скоро следственно-оперативная группа будет работать?

— Что, много народу?

— Много — не много, но перероют всё. Отпечатки снимут, следы найдут, достанут лодку. Да, Иван Петрович, а ты номер «УАЗа» не запомнил?

— Я бы запомнил, потому как смотрел, но он был замазан грязью, видна только цифра «3» последняя, за ней буквы АЕ наш регион и RUS.

— Что ж ты, — проговорил Уланов, — когда эти двое ушли на лодке, не посмотрел весь номер?

— Да? А потом я, так же как было, замазал бы его?

Гарин улыбнулся:

— Тоже верно. Ты в разведке, что ли, служил?

— В какой разведке? В рембате. Водилой «летучки», МТО-АТ.

— Пошли на хату.

— Ох, и взволнуется народ, подумает, задержали меня.

— Ничего, объясним, — сказал Гарин.

— Погоди, Боря, — проговорил Уланов, — попытаюсь-ка я узнать, кто такой Чары.

— От кого?

— Ты знаешь этого человека. Очень даже хорошо.

Уланов набрал номер Лемехова.

— Да, — услышал в ответ.

— Уланов, Аркадий Анатольевич.

— Слушаю, Роман Владимирович.

— Вам ничего не говорит фамилия, что-то типа Дубаев, Дабриев, имя Чары.

Лемехов ответил:

— Дабиев Чары?

— Возможно. Кто это?

— Один из охранников Вениамина Кубарина. Владельца сети аптек. Довольно влиятельный в городе человек, вот только с губернатором отношения натянутые.

— Это точно — Дабиев Чары?

— Да. Начальник охраны у него, у Кубарина, Анатолий Торбин. Ко мне зимой просился, я отказал.

— Почему?


— Не понравился он мне. Глаза хитрые, беспощадные.

— А Кубарин, значит, взял?

— Он и до этого был у него.

— Вы выезжать из города не собираетесь?

— Нет, а что?

— Придется вам дать показания по Кубарину и Дабиеву. По всему, что знаете о владельце сети аптек и его связях.

— Вам?

— Что — мне?

— Дать показания?

— Нет конечно, полковнику Гарину.

— Хорошо. Один вопрос, Роман Владимирович, вы работаете по пожару в «Заре»?

— Да. Остальное без комментариев.

— Но я ваш начальник.

— С двадцать шестого числа, Аркадий Анатольевич. А до этого я свободный человек.

— Вы правы.

Лемехов отключил телефон. Положил сотовый в карман и Уланов.

Взглянул на Гарина:

— Есть информация по Чары. Лемехов его знает. И еще кое-что, что может помочь нам, посему я сказал, что ему придется дать показания. Он выложит все, что знает. А знает Аркадий Анатольевич немало.

— В этом с тобой не поспоришь. Но может, решения буду принимать я?

— А разве не ты решил побеседовать со своим знакомым Лемеховым?

— Ну, Рома. Припомню я тебе.

— Припоминай. Вы идите, я Людмиле позвоню и догоню.

— Черт, мне Тамаре тоже надо позвонить. С тобой до утра по городу мотаться будешь.

— Боря, как говорили мудрые люди, куй железо, пока горячо.

Позвонив женам — Людмилу тоже можно уже было считать женой Уланова, офицеры со Скрябиным пошли в деревню. Галдеж местных жителей, собравшихся вокруг сержанта, сразу же прекратился. Все с интересом смотрели, как полковник ведет их односельчанина.

Уланов крикнул:

— Не подумайте ничего плохого! Иван Петрович помогает нам!

Сам же Скрябин добавил:

— Ну что уставились? Заарестовали меня, как убийцу. А вы и не знали, кто живет рядом.

— Не слушайте его, — сказал Гарин, — и попрошу разойтись по домам. Совсем скоро здесь будет следственно-оперативная группа, наговоритесь еще.

Народ двинулся к хатам. Здесь привыкли уважать и слушать власть, какой бы она ни была.

В хате Скрябина неожиданно оказалось чисто и уютно. Следил старик за своим жилищем. Во дворе на шестах развешаны сети, сам двор подметен, в сарайчике кудахтали куры. В комнате рядом с русской печью — стол, табуреты, за печью кровать. Диван, в углу телевизор еще черно-белый, экран закрыт кружевной материей, под ногами половики, еще комната, там кровать.

Скрябин сел за стол, выложил собранный в роще порошок, вытянул перед собой натруженные за долгие годы, жесткие руки. Гарин вызвал сержанта, который принес кейс, достали бумагу и ручку.

— Прошу вас, Иван Петрович, подробно описать то, что вы нам рассказали.

— А если путаться буду?

— Ничего, главное, чтобы общий смысл и отдельные факты сошлись.

— Не-е, не смогу, — отодвинул лист Скрябин. — На словах, а лучше по вопросам — пожалуйста, а написать не смогу.

— Ладно, подождите немного.