Умру вместе с тобой

– Вы были правы – высокая концентрация табернантеина! – выпалил врач. – Никогда с этим не встречался, а уж нариков я повидал. Я по поводу ибоги только в интернете сейчас прочел. Та еще штука. Что нам делать с Левиным? Как выводить его из этого состояния? Что давать?

– Ну, я же не медик. Я просто предположил, что может быть такое. Я знаю лишь, что все зависит от концентрации ибоги и ее производных. Судя по Левину, там большая доза была. Бред и подобное состояние могут продлиться до двух дней. Потом все уйдет. Держите его на снотворном сегодня и следующие сутки. А там уже по патологии.

Врач горячо поблагодарил и заверил, что еще позвонит «полицейскому эксперту», если что.

– Что за ибога такая? – спросил Миронов.

– Один из самых сильных галлюциногенов, – ответил Мещерский. – Практически не имеет аналогов. Вообще это такое растение в Западной Африке. В малых дозах лесные племена дают его при инициации и как стимулирующее средство. В больших дозах это адский галлюциноген. Ибога плохо изучена с точки зрения фармакологии. И это одна из составных частей тайного культа джу-джу. Поэтому о ней не особо распространяются.

– Он же нам сказал, что Изи дала ему что-то дважды, – вспомнила Катя. – Первый раз был улет, а второй… что-то типа жвачки… Ты поэтому сразу про ибогу подумал?

– В общем-то, да.

– Но это было… пусть это и галлюциноген, но… у него такие видения… странные, если не сказать больше.

– Ибога этим и отличается от всех других галлюциногенов. По описаниям, все видения у тех, кто принимал ибогу, связаны с миром мертвых. С мертвецами. И ни с чем другим. Почему это происходит, никто не знает. Видимо, дело в химическом составе. У Левина галлюцинация наложилась на его впечатления от собственных действий в морге. Это же не так просто для любой психики – голову мертвеца ночью отпиливать.

Кате казалось, что такие простые слова насчет «химического состава» объясняют отнюдь не все. Далеко не все.

Но она сама не могла найти слов, чтобы возразить и…

Ладно, пусть это будет галлюциноген… ибога… И все, что было – лишь бред на ее почве…

Дура слепая! Ты что, сама не видишь, что ли???

Она закрыла глаза. И тут же открыла, потому что увидела его искаженное гримасой ужаса лицо там, в боксе, и то другое лицо – темное, рассеченное шрамом от топора…

— Мы не двинемся дальше, пока не разыщем Фрияпонг, – в какой уже раз повторил Миронов. – Нам надо понять, какова роль Афии во всем этом. И еще необходимо отыскать канал вывоза всей этой колдовской хрени.

– А все-таки кого видел Глеб Прохоров у Афии на даче? Ведь он вам сказал – кто-то у нее был. Только он отказался сказать, кого именно он видел.

Катя выдала это просто так – лишь бы что-то сболтнуть, заполнить паузы. Мысли ее были заняты не дачником Прохоровым, а собственным видением и дикой галлюцинацией Левина.

Даже если это всего лишь галлюцинация, то…

Миронов допил свой капучино. Аккуратно вытер губы салфеткой. И поднялся.

– Наизнанку его выверну, – объявил он самым спокойным и вежливым тоном, – если и дальше будет со мной в эту молчанку играть.

И вернувшись поздно вечером в УВД после Москвы и Главка, обещание свое Владимир Миронов сдержал.

Он спустился в изолятор временного содержания и приказал открыть камеру, где Глеб Прохоров ожидал долгожданного выхода на свободу. До окончания продленного судьей срока задержания оставалось всего десять часов.

Миронов вывел его из камеры, приказал завести руки назад и заковал в наручники, сообщив охране ИВС, что забирает задержанного в кабинет розыска. Когда они шли по коридору, где Миронов предварительно выключил камеру наблюдения, он неожиданно резко толкнул Прохорова в туалет – служебный, запиравшийся обычно на ключ, но сейчас им лично открытый.

Захлопнул дверь и, не давая Прохорову опомниться, резким ударом в ноги сбил его на пол. Схватил за ухо и за куртку и поволок в туалетную кабинку к унитазу. Прохоров взвыл – он пытался вырваться, сучил ногами, но Миронов рванул его вверх, приподнимая над унитазом, а затем – вниз, макая головой.

– Как вы с нами, так и мы с вами. Хлебай! – прошипел Миронов, низко наклоняясь к нему. – И ты все мне скажешь или захлебнешься, – рванул снова вверх. – Скажешь ведь, да?

– Ты покойник! – Прохоров фыркал и отплевывался. – Убью, сволочь!

– Тогда пей зеленую тушь. – Миронов снова с силой макнул его головой в унитаз и опять рванул. – Скажешь?

– Сволочь! Ты меня утопишь!

– Скажешь, я спрашиваю?

– Да! Не надо больше!

– Кто приезжал к Афие? Кого ты видел? Когда это было?

– Девка! Девка к ней приезжала молодая! Темно… кожая… разряжена вся в пух. Они поссорились.

– Когда она приезжала к Афие?

– В понедельник! В прошлый понедельник. Я на этих выходных не был там, я клянусь! Но я был на тех. И она была… Афия, приехала в воскресенье. У них понедельник в музее выходной. Она осталась. И я… я напился в хлам. Поговорить с ней хотел… Прощения попросить!

– Не лги.

– Я хотел попросить у нее прощения! – взревел Прохоров. Вода из унитаза стекала по его лицу, которое побагровело от стыда и унижения. – Она мне нравилась… сильно нравилась… Я не мог так больше, я хотел к ней зайти, когда никого не будет на этих чертовых дачах. В понедельник! Но явилась эта девка с дредами. И они там сначала разговаривали на участке. А потом стали ссориться. Афия ее прогнала прочь. А та ей средний палец показала. Села в тачку и уехала. И Афия тоже сразу домой сорвалась. Я не успел.

– Ваши участки не граничат. Как ты мог все видеть? Там же забор. Ты врешь.

– Я со второго этажа глядел. У меня бинокль.


– Ты подглядывал за Афией? – хмыкнул Миронов, не ослабляя хватки. – Ну ты даешь. Что еще ты видел?

– Ничего. Разве этого мало? Эта девка с дредами чего-то требовала. Афия ее прогнала. А потом ее убили. Это они – кто же еще!

– На какой машине приехала эта девица? Марка?

– «Кореец», стандарт. Фирма каршеринга, ну, которая с оранжевой полосой.

Миронов отпустил Прохорова, и тот тяжело отвалился от унитаза, опершись спиной о кафельную стену кабины. Он пытался подняться на ноги. Но в узкой кабине было не развернуться со скованными назад руками.

– Ты все равно покойник, мент, – прошипел он, прожигая Миронова взглядом. – Ты нас плохо знаешь.

Миронов достал из кармана мобильный и сфотографировал его – мокрого, рядом с толчком.

– А давай пошлем это милое селфи прямо сейчас твоим дружкам. – Он улыбнулся Прохорову. – Диктуй адрес. Пусть и они порадуются, как ты активно сотрудничаешь с полицией.





Глава 24

Село Рогачево




Катя снова спала ночью плохо. Что-то ползло из углов музейного зала, в котором она судорожно озиралась по сторонам – во сне. Только стены зала представляли собой стволы деревьев, словно лес, древний лес заявил свои права на это место и воцарился там, где его не должно было быть. С глянцевых зеленых листьев капала вода, замшелые стволы обвивали лианы, и почва под ногами представляла собой месиво из перегноя и красной глины. Вот что-то с шумом сорвалось с ветки… с бархатной музейной подставки… захлопало деревянными крыльями и скрылось в чаще. Птица-носорог. Женский символ, фигурка, выточенная… А под ногами шуршало – в перегной и глину неистово закапывался деревянный человек-богомол – тот самый первопредок… Все, все старалось скрыться, убежать, спрятаться. Схорониться от чего-то, что было уже здесь. Совсем близко. И Катя это чувствовала. Только она не видела этого, как ни вглядывалась в стволы деревьев… в стеклянные витрины, покрытые трещинами, словно паутиной… в этот страшный лес, что явился…

Проснувшись, она распотрошила аптечку, проглотила таблетку и запила ее кофе без кофеина. При мысли о еде мутило.

Владимир Миронов позвонил ей около полудня. Сообщил, что с раннего утра они с оперативниками проверяли фирму каршеринга. И оказалось, что этот след оказался верным. Изи Фрияпонг только за этот месяц, октябрь, брала разные машины в аренду пять раз.

– Савкина из морга, помните, кричала нам, какая эта Изи по сравнению с ней – и духи у нее дорогие, и тачки напрокат берет. И Глеб Прохоров ее видел на арендованной машине у Афии. – Миронов лаконично рассказал Кате о показаниях Прохорова, опуская подробности допроса.

– Но в клубе «Царь» нам про каршеринг ничего не сказали, говорили, что Изи приезжает на машине откуда-то из-за города, – заметила Катя. – Хотя она могла и свой автомобиль иметь.

– На ее имя никаких машин не зарегистрировано. Последний раз она арендовала автомобиль в фирме, где мы сейчас все проверяем, в прошлую пятницу. Аренда была оформлена на три дня. И она оставила машину в Рогачево.

– В Дмитрове?

– Машина была ею возвращена в воскресенье. Сотрудник филиала фирмы забрал ее со стоянки в центре Рогачева в десять часов утра. И больше Изи Фрияпонг к ним пока за арендой не обращалась.

– Она до сих пор в этом Рогачеве, по-вашему?

– Село не город. Это даже не Дмитров. Я сейчас еду прямо туда.

– Я с вами! То есть я тоже поеду отсюда в это село Рогачево. Там и встретимся, – быстро сказала Катя. – Можно взять с собой Мещерского? Если мы ее задержим там… вдруг она вообще с нами откажется общаться, сославшись формально на незнание языка. А Сергей – он хоть что-то смыслит в африканских языках. И потом, она же…

– Что? – спросил Миронов.

– Ничего, просто я подумала… Так можно взять с собой Сережу?

– Даже нужно. Ну все, встречаемся в Рогачеве, как доберемся туда. Звоните мне – я буду на стоянке в центре села.

Катя позвонила Мещерскому. Жалобно попросила его: поедем со мной, а? А то мне что-то тревожно, Сережка… Я что-то совсем, совсем расклеилась. Мещерский сказал, что у него были намечены дела, но он все отложит, раз она так беспокойна и взволнована. И приедет через полчаса.

Вот так.

Есть ли у вас такие друзья? Такие золотые сердца?

Катя – была ли тому виной таблетка успокоительного – ощутила, как слезы… Ну все, все, реветь еще не хватало в припадке сентиментальной благодарности! Она же знает давно: Сережка Мещерский – вот такой человек… Сокровище.

Таким ли был его предок Сергей Мещерский – сын Веры Николаевны? Катя вдруг вспомнила о нем. И что тогда случилось в лесу на том Золотом Берегу? Наверное, этого никогда уже не узнаешь… Если есть всего одно письмо в семейном архиве да книжка сумасшедшего сатаниста Сибрука, в которой он про это не написал, но зато написал про другое…

В машине Мещерского по дороге в Дмитров Катя спросила то, что давно уже хотела спросить:

– Сереж, а как, по-твоему, Изи Фрияпонг – она тоже колдунья джу-джу?

Он глянул на нее.

– Она бывшая студентка Тимирязевки и стриптизерша, Катя.

– То есть этого не может быть, чтобы она, как настоящая ведьма…