Успеть до захода солнца

– Мисс Элис, ты можешь присмотреть минутку за Сандауном? Мне нужно спросить кое-что у шерифа.

– Мы будем тут.

Коллен догнал Тейта у ворот.

– Он признался?

Шериф оперся плечом о столб.

– Он полдюжины раз менял показания. Его горячая голова ему не помощник. Он больше не врал мне, что не ездил на квадроцикле по земле комплекса, – знает, что его там видели. Он изворачивался так и сяк, пытался утверждать, что стрелял в змею, не понимая, что пуля срикошетила и попала в тебя и лошадь. Это у него не прокатит. Но один раз он, на мой взгляд, сказал правду. Он целился не в тебя.

– Да ну, это какая-то фигня.

– Он целился в твою лошадь.

Коллен, отпрянув, попытался справиться со своим гневом.

– Он целился в Сандауна?

– Я хочу предупредить, что это мое мнение. Просто не могу забыть ту проклятую собаку и проклятую игру в покер, когда вы были маленькими. Его отец проиграл собаку твоему отцу, и Гаррет из ненависти застрелил собаку. Он пытался убить твою лошадь по той же причине. Из чистой ненависти.

Коллен оглянулся на загон, где Элис водила Сандауна, что-то говоря ему. И вновь увидел рану на его брюхе. Несколько дюймов выше – и случилась бы большая беда.

– Ты держишь его за решеткой.

– Это лишь до судебного процесса. Там все будут решать судья и присяжные. Но я говорю тебе, что намерен вернуться к нему. Я заставлю его признаться, что он это сделал.

– Ладно.

– То, что ты говорил Элис, поможет мне в расследовании ее дела. Я сделаю то, что обещал, Кол.

Коллен кивнул, но, возвращаясь к своей лошади, подумал, что иногда принципы правосудия ни хрена не согласуются с обещаниями и намерениями шерифа.





Глава двадцать шестая




Ранним воскресным вечером, когда безумные выходные остались позади, Джессика ехала на ранчо. Поспать часов двенадцать тоже было бы крайне заманчиво, но приглашение на воскресный обед все-таки перевесило.

Ей очень нравилось смотреть на Чейза в его естественной среде обитания, ей надо было повидать Коллена после ранения. Она поймала себя на мысли о том, что окончательно стала жительницей Запада, когда поняла: свою лошадь ей хочется увидеть не меньше, чем друзей.

Впрочем, такая перемена не касалась обуви и, пожалуй, никогда не коснется.

Увидев в загоне Сандауна и, к собственному восторгу, Чейза, вращавшего веревку – лассо, – она оставила в машине испеченный ею черничный крамбл и пошла смотреть.

Рори сидел на изгороди рядом с женщиной, чьи рыжие волосы были стянуты в короткий хвост. Женщина с энтузиазмом аплодировала, когда Чейз запрыгивал в кольца крутившегося лассо и выскакивал из них.

Чейз дотронулся свободной рукой до полей своей шляпы, увидев Джессику, а женщина оглянулась. И хотя Джессика и слышала о преображении Элис, она все равно поразилась.

– Это кто-то еще, – пробормотала Элис и взяла Рори за руку.

– Наверное, вы меня не помните, Элис. Мы виделись несколько недель назад и совсем мало времени провели вместе. Я Джессика Баазов, работаю у Бодин.

– Девушка Бодин, дочки Рин. А это Рори. Не мой Рори. Он сын Рин. И Чейз сын Рин. Он устроил для меня шоу, потому что я его не могла посмотреть раньше.

– Он прекрасно управляется с лассо, правда?

– Наш дядя Уэйн тоже крутил лассо. Чейз сказал, что его научил дядя Уэйн. Сандаун тоже настоящий артист, Кол научил его. Кол не только друг Чейза. Он и мой друг тоже.

– Я хотела взглянуть на Сандауна и Кола.

– Бабушка хлопочет вокруг Кола, она велела ему пойти в дом и немного полежать, подняв ногу. Через несколько дней мне можно будет сесть на Сандауна. Ему гораздо лучше, а человек, который его ранил, в тюрьме. – Элис взглянула на Рори, ища подтверждения. – Он в тюрьме?

– Да, правильно. Нам можно больше не думать о нем.

– Бобби Тейт делает свою работу. – Элис снова захлопала в ладони, когда Чейз отвесил торжественный поклон. – Хорошее шоу, – сказала она ему. – Тут Джессика. Теперь я вспомнила. Она твоя подружка.

Чейз опустил голову, продолжая крутить лассо.


– Похоже, что так.

– Он робкий, – пояснила Элис Джессике. – Я раньше никогда не была робкой, а теперь часто бываю. Пойдем помогать с обедом. – Элис похлопала Рори по руке. – Чтобы Чейз побыл со своей подружкой.

Еле подавив смех, Рори спрыгнул с ограды и снял Элис.

– Мне нравятся твои туфли, – сказала Элис.

Джессика с трудом проговорила «спасибо», и Элис ушла вслед за Рори.

– Мне даже не верится, что это та самая женщина, которую привезли домой из больницы.

– Стальной стержень в позвоночнике. – Чейз набросил лассо на столб. – Наша порода – клан Бодин. Отец сказал, она будет завтра работать с художником – согласилась, – и они составят портрет мужчины, который похитил ее.

Он взял Джессику за руку и потянул к себе через ограду. Она вскарабкалась на нижнюю перекладину.

– Красивые туфли. Но не для верховой езды.

– Я оделась для воскресного обеда. – Тут она засмеялась – Сандаун подошел к Чейзу и подтолкнул его мордой, заставляя шагнуть вперед. – Да, он точно стал прежним.

– Ладно тебе. Мне помощь не нужна. – Доказывая это, Чейз обнял Джессику и поцеловал.

Потом он просто стоял, не сводя с нее глаз и нежно поглаживая пальцами ее кожу.

– Прогулка верхом исключена. – Он перепрыгнул через ограду. – Но мы можем прогуляться.

– Я даже не поздоровалась с твоей матерью.

– Скоро поздороваешься.

Держа его за руку, ощущая на лице теплое солнце, она пошла с ним.

На поле мычала корова, шуршала суетливая белка. Из открытого кухонного окна слышался смех.

– Вы посадили анютины глазки. – Джессика остановилась и посмотрела на горшки, стоявшие на заднем крыльце. – Моя бабушка всегда сажала ранней весной анютины глазки в ящике за окном кухни. Она говорила, что они всегда заставляли ее улыбаться, когда она мыла посуду. Она радовалась, что опять пришла весна.

– Я не думал, что ты выдержишь нашу зиму и не уедешь.

– Почему? – Она посмотрела на Чейза с искренним удивлением.

– Теперь я понял, что это была скорее моя проблема, чем твоя. – Он потащил ее мимо окон к скамейке под деревьями гинкго. – Глядя на тебя, я решил, что ты сбежишь в Нью-Йорк после первого же нашего бурана. Но ты не сбежала.

– Ты и правда считал меня… – Как он сказал про Элис? Какие слова? Со стальным стержнем в позвоночнике. – Считал, что у меня нет стального стержня?

– Нет. Дело было главным образом во мне, и меня беспокоил не мой позвоночник. Давай присядем на минутку? Мне хочется договорить.

– Да, конечно.

– Джессика. Пожалуй, я смотрел на тебя как на экзотическую птицу. Такую красивую, что больно глазам, и недоступную для меня. Которая может вспорхнуть и улететь в любой момент.

– Экзотическую птицу, ничего себе! Я работала всю жизнь, причем тяжело. Я…

– Дело во мне, а не в тебе, – напомнил он ей. – В первый раз, когда я увидел тебя, ты была в красном костюме, а твои волосы были собраны в гладкую прическу. Еще от тебя пахло каким-то загадочным цветком, цветущим в оранжерее. Ты пожала мне руку и сказала: «Джессика Баазов, приятно познакомиться». У меня дар речи пропал. И я думал только о том, что хорошо бы Бо не взяла тебя на работу.

– Да? Мне очень приятно это слышать, – фыркнула Джессика и хотела вскочить на ноги, но Чейз, обняв за плечи, удержал ее.

– Я твердил ей, что она ошиблась, взяв тебя, но теперь понял, что дело было больше во мне, чем в тебе.

Она скрестила руки на груди, как бы защищаясь от его слов.

– Раз ты моментально ощутил тогда неприязнь ко мне, удивительно, почему не настаивал на своем еще упорнее.

– Это была не неприязнь, а давить на Бодин, если она уже сделала выбор, – просто бесполезная трата времени. Не торопиться с чем-то и тратить время – разные вещи. – Сейчас он тоже не торопился. – Я считал это ошибкой, поскольку не верил, что ты останешься. Такая красивая, такая стильная. Я не понимал, как ты впишешься в нашу жизнь. И поскольку я просто оглох, онемел и ослеп в тот первый раз, когда увидел тебя в красном костюме, для меня это не предвещало ничего хорошего. Я решил держаться от тебя подальше и ждать, когда Бо придет домой и сообщит, что я был прав и что ты уезжаешь.

– Выходит, ты был разочарован.

– Нет, наоборот. Я как только мог сохранял дистанцию, потому что всякий раз, когда тебя видел, мне хотелось к тебе прикоснуться. И я знал, что, если я до тебя дотронусь, мне захочется большего. Я знал – даже сохраняя дистанцию, – что, если ты уедешь, я буду думать о тебе. Я не собирался переходить ту черту. Но потом, ну… перешел.

Она сердито фыркнула, но смягчилась:

– Это я втащила тебя за ту черту.

– Я сам шел к этому. Мне понадобилось бы больше времени, но я приближался к той черте. Потом я понял, что, если ты уедешь, я буду не просто думать о тебе. Я никогда тебя не забуду. Любую женщину, которую встречу потом, я буду сравнивать с тобой, и она никогда не выдержит сравнение. У нее не будет твоего лица, твоего ума, твоей силы под всем этим лоском. Я никогда не найду такой, как ты. – Он взял ее руку в свою и посмотрел на нее. – Я хочу, чтобы у меня была женщина, семья, наша с ней жизнь. Я могу и подождать, но без тебя мне придется ждать вечно.