Увертюра

— Дебилку?

— Мы ж не знаем точно. А за рубеж еще и не таких усыновляют. Даунов-то уж точно.

— Хорошо фантазируешь…

— Работа такая. Записи с камер, конечно, того еще качества, а от мальчика Юлия у нас только паспортное фото из личного дела абитуриента, но посмотри: тебе не кажется, что эта девушка и этот юноша похожи?

— Похожи, — согласился опер. — И что из этого следует? Они заодно или она его использует?

— Да кто ж их, близнецов, знает. Может, и не использует, а наоборот подставляет.

— Месть за поруганное детство?

— Почему нет? Особенно, если с приемной семьей тоже не все гладко было.

— С приемной семьей… — отрешенно протянул Киреев. — И как ее искать? Если у нее и впрямь аргентинский паспорт на имя Джованны Гомес?

— Никак. Искать все равно мальчика придется. На камерах девушка, но музыка-то его. По какой-то причине эта мелодия стала же канвой для всех убийств. И времени у нас, Кир, совсем нет. Не знаю насчет мальчика, но Мирра и ее дочь… Муж-то бодрится, но по всему выходит, что они у нашего Имитатора.





* * *


Пустое, в сущности, событие — подумаешь, дом! Он уже не нужен, он не имеет никакого значения. Скорее наоборот. Но то, что эта фитюлька, похожая на студентку — какой там следователь! но в статье журналистки было фото именно этой девчонки с подписью «следователь Вершина» — то, что она туда явилась… это почему-то раздражало. Даже пугало. Хотя чего пугаться? Там ничего нет.

Может, что-то предпринять по этому поводу?

Жаль, что ее зовут Арина. Не вписывается в схему. И волосы у нее слишком короткие. Но волосы — пустяк, можно было бы что-то придумать. А вот имя… Вообще-то А — это латинское обозначение ноты «ля». Но «ля» тут не в тему, и вообще натяжка. Некрасиво. Да, жаль. Лучше бы эту следовательшу Милой звали. Например, Милой Мироновой… Вот это было бы отлично. Могло бы очень стильно получиться…

Ну да что там сокрушаться? Осталось всего-ничего. Последний аккорд. Нет, не аккорд, но… в некотором роде. И все станет так, как должно быть.

По тонким губам скользнула улыбка. Ощущение было странным. Улыбаться не приходилось уже давно. Но теперь — теперь можно.





Вторник





* * *


Возле спорткомлекса, где пропали Мирра и Милена, камер наблюдения было куда больше, чем возле предыдущих мест преступления (Арина была уверена, что девушек похищали сразу после работы, значит, места преступления — не только подвал-гараж-дача, где их убивали, но и эти обычные участки обычных питерских улиц). Как Киреев добывал записи — без постановления об изъятии, на чистом обаянии — Арина предпочла не задумываться. Добыл же! Еще и в общую картинку свести успел: монитор компьютера теперь выглядел как монитор с какого-нибудь пункта охраны: весь экран состоял из квадратиков — по квадратику на запись.

— Синхронизировать я не стал, нам это пока не надо, выставил примерно на то время, когда профессорша с детьми подъехала. Хорошее место, — констатировал опер. — Хоть какую точку ни возьми, найдется камера, которая на нее смотрит. Как же это наш маньяк так прокололся?

— Значит, ему была нужны именно эти жертвы. Одну Мирру он мог и в другом месте подловить.

— Или все-таки она…

— Или они, — в тон ему сказала Арина. — Давай работать.

Она распечатала фрагмент карты — крупно, чтобы отмечать передвижения «объектов». В закоулке, где Мирра припарковалась, положила скрепку. Камера, в поле зрения которой попадала машина, была всего одна и глядела она издали. Но это было, разумеется, лучше, чем ничего. Значительно лучше.

— Вот мальчишка подходит к дверям комплекса, а дамы, видишь, чуть поодаль, машут ему, — Кир развернул на полный экран квадратик, в котором двигалась запись с камеры, висевшей на фасаде спорткомплекса. — А вот, — он переключился на другое окно, — они возле торгового центра. Смотреть внутри?

— Черт его знает! — Арина пожала плечами. — Лучше сперва найдем, как они выходят. В смысле одни или нет. Если с ними кто-то будет, тогда внутренние камеры станем смотреть.

Вместо того, чтоб тупо пялиться в запись «входной» камеры торгового центра, Киреев прокрутил ее ускоренно.

— Опа! Чуть не прозевал.

На улицу Мирра и Милена вышли одни, проведя в торговом центре почти полтора часа.

— Шопинг? — с легким, типично мужским высокомерием, оценил Киреев.

— Какая разница. Главное, они вышли и, похоже, идут к машине. Эх! — сокрушенно воскликнула Арина: две фигурки ушли за пределы кадра.


— Не боись, у нас все под контролем, — опер переключился на другую камеру. — Вот они. Точно к машине идут. Ну-ка, ну-ка… ну да… ах ты, черт!

Разочарование Киреева имело куда более веские основания, чем недавнее Аринино. Пока Мирра и Милена гуляли по торговому центру, неподалеку от их машины остановился грязно-белый фургон, теперь перекрывавший поле зрения единственной глядящей в нужную точку камеры.

— Ну отъезжай же, придурок! — бормотал Киреев, когда Мирра и Милена скрылись за фургоном. — Чего тебе тут, медом намазано?

— Не медом, Кир, — обреченно вздохнула Арина. — Смотри.

В поле зрения камеры появилась мальчишеская фигурка. Камера была из самых дешевых, черно-белая, изображение выдавала скверного качества, но это был, безусловно, Чарли. Значит, они пялились на перекрывший картинку фургон уже почти час. Мальчик подошел к фургону, скрылся за ним — и сразу вернулся.

— Кой черт этого дурака принес? — продолжал бушевать Киреев.

— Не черт, Кир, — мертвым, без интонаций голосом перебила Арина. — Это он.

— Ты думаешь…

— Чего тут думать? Если Чарли, подойдя к месту, где они вышли из машины, сразу вернулся, значит, машины там уже нет.

Арина подняла с карты скрепку, подержала ее на раскрытой ладони — и сжала кулак.

— То есть водитель фургона, пока его колымага перекрывала обзор, отогнал профессоршину машину?

— Других вариантов я не могу придумать. Если бы Мирра выезжала оттуда сама, мы ее увидели. Хотя колымага действительно перекрывает обзор.

— Не так уж сильно, кстати, и перекрывает.

— Угу, — согласилась Арина, водя пальцем по распечатке. Скрепку, обозначавшую Миррин «рено», она вернула на место, камеру обозначила другой скрепкой, красной, фургон — третьей, белой. И еще положила линейку, отмечавшую направление «взгляда» камеры. — Видишь? Камера далеко, поэтому слепой сектор совсем узкий. Только вот сюда если.

— Да я те дворы все облазил!

— Дворы, говоришь? — задумчиво протянула Арина, двигая скрепку так, чтобы она оставалась в слепой зоне. — Думаю, если бы это было дурацкое совпадение, то есть если бы Мирра с Миленой, как сперва считал ее муж, просто, так сказать, загуляли, к настоящему моменту они уже вышли бы на связь. Какой бы богемный ветер в увлекающейся профессоршиной голове не гулял, но почти двое суток прошло. Нет, Кир, это он. Он их забрал.

— Ладно, допустим, брызнул какой-то химией, сунул в фургон — мы ж ту сторону не видим — но машина-то их куда делась?

— Он ее по слепому сектору отогнал. Думаю, в один из соседних дворов.

— Да говорю же, я там все осмотрел!

— Когда? — и ответила сама себе. — Вчера. Когда записи с камер добывал. К этому моменту «рено» там уже не было. Он Мирру с Миленой отвез куда-то — ну где-то он предыдущих девушек держал? — а потом вернулся и машину их куда подальше отогнал. Той же ночью. И, конечно, старался подальше от камер.

— Черт! И, главное, не понять, какой этот фургон на самом деле! Я даже модель в этом ракурсе толком не определю. Про цвет и говорить нечего. Камера-то черно-белая. Он может быть голубым, желтым, светло-зеленым, светло-серым — да хоть розовым!

— Розовым — вряд ли, слишком приметно. — усмехнулась Арина. — Много ты в Питере видел розовых фургонов? Машинка-то рабочая. И погоди расстраиваться, другие-то камеры цветные.

— Думаешь, найдем?

— Нам, Кир, деваться некуда. Давай дальше смотреть, пока фургон не уедет.

Долго ждать не пришлось — фургон покинул свое место минут через пятнадцать после появления Чарли.

— Понимаешь? Он действительно поставил Миррину машину где-то поблизости, а после выжидал удобного момента.

— Он?

— Не знаю. В предыдущие разы была девушка. Сейчас не знаю. Давай посмотрим, как фургон прибыл. Может, водителя разглядеть удастся. Или хоть понять, с какой стороны он приехал, пошукать его на других камерах — марку, цвет…

— Номер, — усмехнулся Кир.

— Это вряд ли. Осторожный он, мерзавец! Давай назад, с момента, когда Мирра парковалась.

— Сам не догадался бы! — почти зло буркнул опер.

В другой раз или на кого-то другого Арина, может, и обиделась бы. Но сейчас было ясно: Кир злится не на нее, не на ее «неуместные» замечания, его бесит собственное бессилие. Тут Арина его понимала.

— Слушай, он за ними следил, что ли? — выдохнул Киреев, увидев, как через минуту после того как Мирра с детьми ушла в сторону спорткомплекса, возле ее «рено» появился тот самый фургон.

— Очень может быть, что и следил. Прокрути на ускоренной до Чарли. Убедимся, что фургон единственный.

Кир молча сделал все необходимое.

Фургон был тот самый.

За несколько минут до этого он засветился еще на двух камерах и действительно оказался грязно-белым.