Увидимся во вторник

– Как же ты все усложняешь.

– Ничего я не усложняю.

– У тебя нет парня, но номер телефона ты мне не даешь. – Он сузил глаза. – И ты готова встречаться с другими парнями, которые не стараются так сильно, как я. Так что же в них такого, чего нет у меня?

– Дело не в том, чего у тебя нет. – Я сняла бейдж и протянула ему. – Дело в том, что у тебя есть.

– Что это значит?

– Грейсон! Боже мой, это Грейсон!

Группа женщин на другом конце коридора объяснила то, что я хотела сказать, гораздо лучше меня.

– Иди и сфотографируйся с нами! Идем!

Он посмотрел сначала на них, затем – на меня.

– Ты хочешь сказать, что не хочешь встречаться со мной из-за того, что ты искренне полагаешь, что фанатки и подобная хрень важны для меня?

– Я хочу сказать спасибо за билет в ВИП-ложу. – Я встала и улыбнулась ему. – Увидимся во вторник.





Шарлотта: сейчас




Наши дни

Нью-Йорк



– Я тебя правильно понял, Шарлотта? – орал на меня в трубку мой уже бывший парень. – Я тебе дал дополнительно месяц обдумать переезд ко мне, а ты вместо этого меня кинула?

– Мне очень жаль, Крейг, – сказала я. – Я думаю, у нас ничего не получится, и я не хочу себя обманывать и тянуть с этим.

– Ты могла хотя бы сообщить мне об этом лично, и желательно не в мой день рождения. Сегодня же мой день рождения! Теперь я понимаю, почему ты не встречаешься ни с кем больше полугода. Не потому, что тебе тяжело кому-то довериться или тебя кто-то раньше сильно обидел. А потому, что ты долбаная сука.

Я отключила телефон, а он послал мне целый ворох сообщений.



Крейг: С-У-К-А. СУКА! Ты. Долбаная. Сука.

Крейг: Я хотел сделать тебе предложение. Хорошо, что я выяснил, какая ты бессердечная сука, до этого…

Крейг: Пожалуйста, пропусти последние два сообщения. Я просто злился. Наверное, ты просто не смогла решиться, потому что боишься серьезных отношений. Я знаю, что глубоко внутри ты меня любишь, и я тоже тебя люблю. Позвони мне, когда посчитаешь нужным.



Я заблокировала его номер и выглянула из заднего окна такси. Сегодня уже был четвертый день подряд, как я не могла решиться сесть за руль автомобиля по пути на работу и с работы. С тех пор, как я увидела Грейсона в Питтсбурге, я плохо спала. Потому что каждый раз, закрывая глаза, я видела, как он сидит напротив меня в том кафе.

Я едва не плакала, вспоминая его глаза в тот момент, когда я сказала, где живу. Я пыталась убедить себя, что именно это мне и было нужно, чтобы со всем этим покончить. Что, быть может, увидев, что ему так же больно, как когда-то он сделал мне, я наконец смогу его отпустить.

Последние семь лет я изо всех сил старалась дать шанс другим мужчинам, но они все не шли с ним ни в какое сравнение. Планка, установленная Грейсоном, была невероятно высока, и сколько бы я ни пыталась выкинуть его из головы и «запасть» на кого-нибудь другого, возникало лишь слабое чувство и не более того.

– Так, приехали. – Водитель взглянул на меня в зеркале заднего вида. – Получается тридцать пять долларов и семьдесят пять центов, мисс.

– Спасибо.

Я протянула ему две двадцатки, а затем, прикрыв газетой голову, выскочила из машины и побежала к порогу своего особняка.

Пройдя сразу в кабинет, я занялась тем, чем обычно занималась, чтобы мне стало лучше, – рисованием. Я открыла свой набор кистей и наполнила несколько чашек водой. Достала мольберт, но прежде, чем я смогла его установить, раздался стук в дверь.

Крейг?

Я пошла к двери, уже готовая произнести: «Извини, что кинула тебя по телефону. О, и с днем рождения тебя», но открыв ее, я оказалась лицом к лицу с раскрасневшимся Грейсоном. На нем были джинсы и насквозь промокшая серая рубашка, облепившая его мышцы.

При виде его мое сердце подпрыгнуло в груди, и я тут же сбилась с мысли.


– Нам нужно поговорить, – тихо проговорил он.

– Преследование – это преступление, мистер Коннорс. – Я вышла под козырек и закрыла за собой дверь. – Не заставляйте меня звонить в полицию.

– Ты не позвонишь в полицию, – процедил он сквозь сжатые зубы. – Сейчас подходящее время?

– Подходящего времени не будет.

– Шарлотта.

– Грейсон.

Вдалеке раздался громкий раскат грома, но мы не сдвинулись с места. Дождь расходился, а мы все смотрели друг на друга.

– Я даю тебе пять секунд, чтобы пригласить меня внутрь, – сказал он.

– Я тебя и так прекрасно слышу. – Я скрестила руки на груди и прислонилась к двери. – Что тебе нужно?

Он не ответил. Подождал ровно пять секунд, а затем шагнул вперед, схватил меня за талию, оторвал от земли и перекинул через плечо. После чего открыл дверь, внес меня внутрь и, быстро поставив на пол в вестибюле, закрыл за нами дверь.

– Где у тебя гостиная? – спросил он.

– Взлом и проникновение – тоже преступление, – сообщила я. – Два попадания.

– Значит, ты все такая же острая на язык, – произнес он, не сводя с меня глаз. – Приятно узнать, что некоторые вещи, которые мне в тебе нравятся, не изменились.

– Жаль, не могу того же самого сказать про тебя.

Воцарилось молчание.

– Мы можем еще раз поговорить? – спросил он.

– Нет, откажусь, пожалуй. В прошлый раз все пошло наперекосяк. Интересно, почему?

– Может, потому, что женщина, которую я годами искал, все это время находилась в том же чертовом городе, что и я, и ни хера мне об этом не сказала.

– Не смей приходить в мой дом и хамить мне! – Я свирепо посмотрела на него, ненавидя себя за то, что он способен вызвать во мне столь много разнообразных чувств одновременно. – У тебя десять минут сказать, что хотел, а потом проваливай.

Я вошла в гостиную, чувствуя его присутствие за моей спиной. Я встала у окон, ожидая, что он скажет, но он не вымолвил ни слова. Несколько секунд Грейсон смотрел на меня, а затем оглянулся назад. Он прошел на кухню и открыл дверцы шкафчика.

Не спрашивая разрешения, он сделал два кофе. Добавил карамельного сиропа, сахара, взбитых сливок, а под конец, прежде чем передать мне кружку, брызнул сверху карамелью – точно, как я любила.

– Спасибо, – мягко произнесла я. – У тебя осталось шесть минут.

– Хорошо, послушай. – Он поставил свой кофе, не сводя с меня глаз. – Я не могу заснуть с нашей встречи в Питтсбурге. А ты?

– А я могу. Никогда так хорошо не спала.

Он проигнорировал эту ложь.

– Не могу перестать думать о тебе, и я думаю, ты должна мне объяснить, почему ты ушла от меня на последнем курсе без объяснений. – Он прижал палец к моим губам прежде, чем я смогла его перебить. – Ты должна объяснить нам. Межсезонье я буду в Нью-Йорке, и я бы хотел, чтобы мы могли несколько раз встретиться и прояснить некоторые моменты. Ты можешь это сделать?

– Нет. – Я оттолкнула его руку от своего рта и покачала головой. – Нет, не могу.

– И почему?

– Потому что я тебе ничего не должна, и ты не можешь просто так ворваться в мою жизнь и думать, что все можно вернуть, как раньше, когда именно ты все испортил. Ты, Грейсон. Не я. Наверное, тебе надоело трахать знаменитых актрис и супермоделей, и ты решил вдруг вернуться. Ты слышишь, насколько безумно это звучит?

Моя грудь сотрясалась, а по щекам текли горячие слезы.

Он приблизился и вытер их кончиками пальцев.

– С каких пор ты веришь тому, что пишет желтая пресса?

– Две минуты. – Я отвернулась от него. – Надеюсь, ты все сказал, потому что я уже достаточно услышала.

Он нежно взял меня за подбородок и повернул мою голову к себе.

– Мы оба знаем, что я от тебя не отстану, и даже если я уйду сегодня, я вернусь завтра.

Я вздохнула, вспомнив, как он преследовал меня на последнем курсе.

– Что тебе от меня надо, Грейсон?