В метре друг от друга

Господи, они были правы в этих тупых фильмах.

Он прислоняется лбом к окну там. где моя ладонь. Я

чувствую его даже через стекло.

— Я буду любить тебя вечно. - Мы смотрим друг на

друга, и каждый видит боль в глазах другого.

Мое сердце идет трещинами под новым шрамом.

Дыхание туманит стекло, и я снова рисую дрожащим пальцем

сердце.

— Закрой, пожалуйста, глаза, — просит он дрожащим

голосом. — Я не смогу уйти, если ты будешь смотреть на

меня.

Я качаю головой, и он видит вызов в моих глазах. Сюрприз для меня — твердость в его лице.

— Не беспокойся обо мне. — Он улыбается сквозь

слезы. — Если завтра я перестану дышать, знай, что я ничего

бы не изменил.

Я люблю его. А он вот-вот уйдет навсегда, чтобы я

смогла прожить свою жизнь.

— Пожалуйста, закрой глаза, — повторяет он. —

Позволь мне уйти.

Секунду я молчу, запоминаю до последней черточки его

лицо и наконец скрепя сердце заставляю себя закрыть глаза. Он уходит.

Уилл ухолит.

Когда я открываю глаза, его уже нет.

Слезы текут не переставая. Мы договаривались о метре,

но теперь он гораздо дальше.

Медленно открываю глаза, я еще надеюсь в глубине

души, что увижу его по другую сторону стекла. Но вижу

только мигающие огни во дворе и исчезающий в ночи

автомобиль.

Я тяну вверх дрожащую руку, касаюсь кончиками

пальцев отпечатка его губ на стекле. Его прощальный

поцелуй.

ВОСЕМЬ МЕСЯЦЕВ СПУСТЯ ГЛАВА 30 УИЛЛ

Громкоговоритель в зале аэропорта хрипит и оживает, и приглушенный голос прорывается сквозь утренний шум и стук колес багажных тележек, катящихся по выложенному плиткой полу. Я вытаскиваю из уха наушник и слушаю объявление. Если сменят выход на посадку, мне придется тащиться через весь зал. Это с моими-то паршивыми легкими.

— Прошу внимания, пассажиры следующего в Стокгольм рейса 616 авиакомпании «Айсленд Эйт»...

Вставляю наушник в ухо. Не мой рейс. До декабря я в Швецию не собираюсь.

Расположившись в кресле, я в миллионный раз открываю Ютьюб и отыскиваю, как всегда, последнее видео Стеллы. Если бы Ютьюб отслеживал индивидуальные просмотры, полиция несомненно уже появилась бы у моего дома, подозревая во мне сталкера. Но мне все равно, потому что это видео о нас. И когда я нажимаю кнопку «плей», Стелла рассказывает нашу историю.

— Человеческое прикосновение. Наша первая форма общения, — говорит она громким и ясным голосом и делает глубокий вдох — ее новые легкие работают замечательно.


Ее дыхание — моя любимая часть видео. Нет напряжения. Нет одышки. Дыхание ровное и чистое. Без усилий.

— Безопасность, надежность, комфорт — все это в легком поглаживании пальцем или в мимолетном касании губами щеки, — продолжает Стелла, и я, оторвавшись от айпада, оглядываю шумный зал аэропорта, снующих тудасюда пассажиров с тяжелыми чемоданами, но все равно она права. Долгие объятия в зале прибытия, ободряющие похлопывания у линии безопасности, обнимающаяся юная парочка у ворот — везде прикосновения.

Прикосновение... Чувствовать тепло любимого человека порой необходимо нам как воздух. Такое понимаешь, только когда этого лишаешься.

Я вижу ее. В метре от меня; в тот вечер на пруду, когда мы пошли посмотреть иллюминацию; по другую сторону стекла в ту последнюю ночь; всюду и всегда неодолимое желание – прикосновения.

Я ставлю видео на паузу - просто чтобы налюбоваться ею.

Она выглядит... намного лучше, чем тогда, когда я видел ее вживую. Сейчас она без портативного кислородного концентратора. Без темных кругов под глазами. Для меня она всегда была прекрасна, но теперь она свободна. Она — живая.

Каждый день я ловлю себя на том, что жалею о случившемся. Жалею, что ушел, снова и снова переживаю тот миг, когда повернулся и пошел прочь, волоча тяжелые, как бетонные блоки, ноги, преодолевая ту магнетическую силу, что тянула меня назад, к ее окну. Наверно, то притяжение, как и та боль, останется навсегда. Но мне достаточно лишь видеть ее вот так, чтобы знать: оно того стоило.

На моем экране появляется напоминание от ее приложения: принять утренние лекарства. Я улыбаюсь, увидев изображение — маленький танцующий пузырек. Оно — своего рода портативная Стелла, которая всегда со мной, всегда заглядывает через плечо, напоминает о процедурах. Напоминает о важности времени.

— Ну что, готов? — Джейсон толкает меня в плечо. Выход на посадку уже открыт, посадка

на рейс в Бразилию началась. Я улыбаюсь другу, проглатываю, не запивая, лекарства, засовываю айпад в рюкзак и застегиваю «молнию».

— С рождения готов.

Я наконец-то собрался по-настоящему посмотреть те места, о которых всегда мечтал. В каждом городе у меня контрольная проверка у врача — таково одно из трех условий, которые выставила мама, прежде чем дать согласие на поездку. Два других ничего особенного собой не представляют. Я должен посылать ей по возможности больше фотографий и каждый понедельник, при любых обстоятельствах, связываться с ней по Скайпу. Не считая этого, я могу жить так, как хочу. И в кои-то веки это включает в себя выступление единым фронтом.

Мы наконец-то пришли к взаимопониманию.

Я встаю, перевожу дух и подтягиваю лямку портативного кислородного концентратора. Но воздух застревает в горле, так и не попав в легкие, потому что в шуме и хаосе аэропорта я слышу помимо клокотания слизи в легких мой самый любимый звук на свете.

Ее смех. Он звенит колокольчиком, и я тут же достаю телефон, нисколько не сомневаясь, что оставил включенным видео. Экран, однако, темный, а смех не такой уж далекий. Он где-то близко, в нескольких футах от меня.

Ноги знают, что нужно идти, двигаться на посадку, пошевеливаться. Но глаза уже ищут. Мне нужно знать. Ровно шесть секунд — и поиск успешно завершен. Я даже не удивляюсь, когда обнаруживаю, что она смотрит на меня.

Стелла всегда находила меня первой.

ГЛАВА 31 СТЕЛЛА — Где твоя импровизация? А ну-ка, вспомни, как это делала Эбби. – Миа шутливо толкает меня в плечо.

Я отрываюсь от путеводителя и, рассмеявшись, аккуратно закрываю его и кладу в задний карман.

— Рим не сразу строился. — Эта ватиканская шутка предмет моей гордости. — Получили? Рим?

Камила смеется и закатывает глаза:

— Легкие новые, а чувство юмора на прежнем уровне.

Я перевожу дух. Мои легкие расширяются и сужаются без малейших усилий, и это так чудесно, что даже верится с трудом. Вкус последних восьми месяцев – горько-сладкий, и это еще слабо сказано. Все работает без сбоев, и даже физическая боль постепенно уступает место совершенно новой жизни. Мои родители снова вместе, и мы наконец-то начинаем оживать. Не все, что разбито. можно склеить, и боль от потери Эбби и По. наверно, не пройдет никогда. Точно так же. как никогда, что бы ни случилось, не сотрется память об Уилле. Так и должно быть.

Боль напоминает, что они были, что я – жива. Благодаря Уиллу впереди у меня годы. Время. Намного больше времени. Не считая его любви, это самый большой подарок из всех, что я когда-либо получала. Даже не верится, что тогда я едва не отказалась его принять.

Я оглядываю зал аэропорта, смотрю на высокие потолки и широкие окна, и радость вперемешку с волнением бежит по венам. Мы направляемся к выходу 17, где идет посадка на рейс до Рима. Наконец-то я могу это сделать. Побывать в Ватикане и Сикстинской капелле — первый пункт из многого, что я хочу увидеть и сделать. Да. не с Эбби, и я определенно не стану вычеркивать тот пункт из списка Уилла, но путешествия как будто приближают меня к ним.

В какой-то момент ловлю себя на том. что задаю темп нашей маленькой группе. Камила и Миа едва поспевают. Еще несколько месяцев назад я бы рухнула от такой ходьбы, но сейчас чувствую себя так, будто готова идти и идти.

— Все фоткаются! - объявляет Миа, когда мы находим наш выход на посадку, и поднимает телефон. Мы сбиваемся в тесную кучку и широко улыбаемся на камеру.

После вспышки я мельком смотрю на экран своего телефона и вижу присланную мамой фотографию: папа за завтраком, яичница и бекон изображают грустный смайлик с подписью УЖЕ СКУЧАЕМ, СТЕЛ! Присылай фото!

Толкаю в бок Мию.

— Эй, отправь-ка снимок моим родителям, они уже просят...

Я умолкаю, видя, как Миа открывает в изумлении рот и таращится на Камилу.

— Что? Я опять сделала то самое с лицом? — спрашивает Камила и тяжело вздыхает. — Сама не знаю, почему у меня всегда такая улыбка...

Миа останавливает ее, подняв руку, и стреляет глазами в сторону большой группы, ожидающей посадки на другой рейс. Взгляд ее застывает на чем-то у меня за спиной.

Камила ахает от удивления.

Я оборачиваюсь, следую за ее взглядом и, пробегая глазами по длинной людской очереди, ощущаю холодок на шее.

Сердце начинает биться быстро-быстро, потому что там, в очереди, стоит Джейсон.

Я уже знаю. Знаю, еще не увидев его.