Венчанные огнем

– А эльфаны женятся без любви, как светлые? Например, по расчету?!

– Нет, ана, это для нас противоестественно, ведь брак заключается на всю жизнь и освящается Темным Тринимаком, а он не приветствует лжи и сурово наказывает за подобный подлог. Мы соблюдаем его законы. Светлейшая Алоис весьма добра к своим детям и спускает им маленькие слабости, а нас Темный Бог воспитывает в строгости, но и бережет. Это он подсказал старой гномке-ведунье, как снять проклятие. По крайней мере, она так сказала. Жаль, от вампиров не уберег! С другой стороны, сами виноваты и мой клан более других, а расплачивается весь мой народ.

Кэлэбриан, строго посмотрев на Ладроса, веско заметил не терпящим возражений тоном:

– Любой на твоем месте поступил бы также! Никто не знал и не понимал, что происходит, пока не стало поздно. Это вина вампиров. Мне жаль только одного, что мы сейчас не в состоянии отомстить. Нас слишком мало. За сто лет оставшиеся вне наших земель женщины произвели на свет всего троих младенцев. Если мы не снимем проклятие еще пару столетий и хоть один народ позарится на наши земли и объявит войну, нам грозит вымирание…

Его речь, пронизанная болью и тревогой, прервалась, когда он заметил мой сочувствующий взгляд. Понятно, большие сильные серые мачо не любят, когда их жалеют! Поэтому я поторопилась с вопросом:

– А дети? У светлых, как я выяснила, женщина должна любить мужчину и хотеть ребенка, чтобы забеременеть.

Его взгляд мгновенно потеплел. Кэл мягко взял мою руку и прямо посмотрел на меня, смущая. Затем ласково пояснил, видимо, вспомнив, по какой причине я сбежала от светлых:

– Маленькая моя! Наши дети рождаются только в браке, где оба супруга любят и желают детей. Это похоже на светлых, ведь мы один вид, только две разные ветви. Поверь, любой темный почтет за счастье и честь соединить с тобой свою судьбу, но только если услышит свое сердце, и ни по какой другой причине. В этом ты можешь быть полностью уверена.

Он пристально вглядывался в мои глаза, словно что-то в них искал. Ответы на свои мысленные вопросы, наверное. Потому что в его, когда он забывал держать лицо, изредка всплывала боль и тоска.

– Мясо готово, – объявил Вайрэ, жаривший птицу.

Я тряхнула головой, словно сбрасывая гипнотический взгляд Кэла, и закруглилась с разговором о высоких чувствах:

– Хорошо, хотя бы у темных есть понятия о чести и любви. А то было бы страшно жить в мире, где все продается и покупается. – И радостно потерла ладонями в предвкушении ужина: – Может, поедим уже, аны?

Эльфаны клыкасто улыбнулись, а Кэлэбриан отвернулся и уставился на огонь, явно думая о чем-то невеселом. С трудом удержалась от того, чтобы не протянуть руку и не погладить его по светло-серой голове, успокоить, приласкать и сказать, что его грусть причиняет мне боль.





***


Проснулась я слишком рано. Посмотрела в сторону Даэрона, который сидел спиной ко мне и ковырял веткой в углях догорающего костра. Пора вставать, сказать, чтобы подложил дров, и самой приготовить завтрак. Но вставать не хотелось, потому что лежала я на груди Кэла и ощущала, как под моей ладонью мерно бьется его сердце. Впервые проснулась таким образом. Обычно либо он прижимал меня к себе, либо я спала, свернувшись калачиком у него под боком. Но вот так – ни разу, слишком близко, слишком интимно.

Пальчиком осторожно провела по его бровям. Потом, едва дыша от восхищения, опасаясь, что меня застукают за столь неприличным занятием, украдкой взглянула на Даэрона. Убедившись, что караульный по-прежнему не обращает на меня внимания, продолжила свои исследования. Коснулась гладких щек и тонких губ, из-под которых торчали клыки. Острые, однако! Сделав глубокий вдох-выдох, чтобы успокоить расшалившееся сердце, начала отстраняться от Кэла, но увидела у него в руке свою косу и обрадовалась: неужели боится, что я сбегу или потеряюсь?!

Счастье нахлынуло волной, смывая сомнения. Аккуратно, чтобы не потревожить Кэла, я освободила косу. Не удержалась от соблазна и уткнулась носом в его ладонь, вдыхая только ему присущий запах, который я запомнила навсегда. Насладившись его ароматом, уже ни о чем не думая, сначала лизнула кисть, где бился пульс, а потом поцеловала пальцы и легонько потерлась о них щекой. И тут наткнулась на насмешливый и понимающий взгляд Даэрона. В предрассветных сумерках он наверняка рассмотрел мое мгновенно загоревшееся лицо. Попалась!

Опустила глаза, совершенно смутившись и не выдержав испытания довольной, мужской, все понимающей ухмылкой и, к своему большему стыду, натолкнулась на горящий желанием серебристый взгляд Кэлэбриана. Судорожно сглотнув, я неловко поднялась и понеслась к ручью, протекающему за ближайшими кустами. Умывшись, с силой потерла полыхающее лицо, пытаясь вернуть мозги на место. Передо мной полыхали его глаза. Было нестерпимо стыдно возвращаться в лагерь. Ударив несколько раз ладонью по воде, я в отчаянии ругала себя:

– Дура! Дура! Ну, какая же дура! Ну кто меня просил?!

– Я! Эленаль, я прошу тебя прикасаться ко мне. Разреши и мне прикасаться к тебе. Позволь ухаживать за тобой. Хочу, чтобы ты навсегда стала моей!

Я испуганно обернулась и с замиранием сердца, с трепетом смотрела на Кэлэбриана, приближавшегося ко мне из нерастаявших сумерек подобно ночному хищнику. Он опустился на колени рядом со мной и, перехватив мои запястья, мягко привлек к себе. Я запрокинула голову, с опаской посмотрела на него и хрипло спросила, внимательно вглядываясь в потемневшие глаза:

– Зачем? Зачем я тебе нужна, Кэл?

– Ты заставила меня услышать стук моего сердца и почувствовать его. Я так остро чувствую сердце, Эленаль, что мне больно и страшно. Вдруг ты не услышишь его и покинешь меня, когда придет время.

Но во мне словно упрямый бес поселился и требовал выяснить перспективы развития наших отношений. Поэтому я, как всякая женщина в моем старом мире хотевшая определенности, решила все уточнить:

– Ты же сам обещал, что поможешь добраться до оборотней, а потом я пойду своей дорогой, а ты своей.

У него глаза потемнели, и руки на моем теле напряглись, даже стало трудно дышать.

– Нет, девочка моя! Я пообещал привести тебя туда, где тебе нужно быть, а не куда ты хотела. Когда я встретил тебя в третий раз, возле пруда, сразу почувствовал, где твое место. Поверь, оно рядом со мной. Тебе нужно быть только в моем доме. Забудь ты об этих оборотнях. Тебе там вообще делать нечего. Ради такой самки они поубивают друг друга! Эленаль, неужели ты настолько жестока, что позволишь погибнуть целому народу? – Если сначала он говорил жестко и напористо, то дальше – с кривоватой улыбкой. Особенно когда я насупилась и поджала губы.

– Сладкая моя девочка, тебе лучше меня никого не найти и позволь показать мне это. Я докажу, что достоин тебя. В любом случае, я не позволю тебе уйти от меня, Эленаль!

Я гневно сверкнула глазами. Почти две недели видела только его «фасад», а что там у него внутри спрятано, не знаю. Не знаю даже половины того, на что он способен.

Правда, немного успокаивало признание, что его сердце меня слышит и чувствует. Похоже, мое сердце тоже чувствует Кэла. Вот же темная серая зараза, тишком пробрался туда и командует!

Видимо, он что-то заметил, потому что жадно приник к моим губам. Я так никогда не целовалась. Пожалуй, с Бэором был просто эксперимент, обычное житейское любопытство, а с Кэлом я загорелась. Мои ладони сами по себе зарылись в его волосы, поглаживали затылок. Хотелось сблизиться с ним еще теснее. Я урчала словно голодная кошка, мой язык неистово сплетался с его.

Воздуха не хватало, мое тело все сильнее выгибалось дугой, стремясь слиться в единое целое с Кэлом. Потом раздалось приглушенное рычание, и через секунду я лежала на траве. Он рванул мою одежду на груди и как голодный приник к соску, вызвав у меня гортанный вскрик удовольствия. Его руки и губы делали меня неразумной безвольной куклой, способной только прижимать к себе его голову да трепать волосы.

Но как только мой темный герой отстранился и начал развязывать собственные штаны, я словно очнулась, слегка охлажденная легким ветерком, скользнувшим между нашими разгоряченными телами. В голове щелкнуло: «Ленка, ты чего творишь! Включи мозги. Лес не то место, где ты хотела бы расстаться с невинностью. И вообще, сначала ЗАГС, ну, или что там у темных за обряд».

Я ужом выскользнула из-под мужчины с великолепной, широкой, мускулистой грудью. Посмотрела на живот с «кубиками», его руку, недвусмысленно лежащую на почти развязанном шнурке штанов, висящих на очень внушительном «честном слове». Уф-ф-ф… Впору не краснеть от смущения, а бледнеть от сожаления, что мозги проснулись не вовремя. Не могли подождать еще чуть-чуть, а вдруг бы нам всем понравилось?!

С трудом оторвавшись от едва прикрытого мужского достоинства, посмотрела Кэлу в лицо. Его жадный голодный взгляд был прикован к моей оголившейся груди. Стоп. Я неловко сжала руками концы разорванной рубашки, скрывая наготу, и затравленно посмотрела на него, ожидая чего угодно, любого проявления внутренней сути.


Распаленный мужчина тяжело сел на пятки и с трудом отвел взгляд на деревья. Сиплым, чужим голосом прохрипел, прижимая кулаки к напряженным бедрам:

– Прости, единственная моя! Я поторопился, испугал тебя. – Он замолчал, собираясь с силами, глубоко вдохнул и продолжил, пододвинувшись чуть ближе: – Я знаю, тебе многое пришлось пережить, родная. Прости… Дай мне второй шанс! Я не буду торопиться, маленькая, я подожду! Я умею ждать, поверь мне, Эленаль!

С последним словом Кэл осторожно привлек меня к себе. Обнял, унимая мою дрожь, и зарылся лицом в мои растрепанные волосы. Я не стала терзать ни его, ни себя. Ласково его обняв, с наслаждением уткнулась ему в шею и глубоко удовлетворенно вдохнула. Только слегка вздрогнула, когда он снова тихо спросил, обдавая мое ухо теплым дыханием и вызывая у меня волну мурашек:

– Сердце мое, ты простила меня? – Я только кивнула, смущенная до крайности. – Ты согласна стать моей? Навсегда?

Чуть помолчав, я уточнила:

– Перед вашим богом? Перед Черным Тринимаком?

– Да, единственная моя! Для меня это очень важно! Важно, чтобы ты на законных основаниях принадлежала мне, и чтобы ни одно живое существо в этом мире не смогло забрать тебя у меня. Наш брачный союз должен быть освящен богами, моя светлейшая эла!

Какое счастье! Я с восторгом посмотрела на него и задала главный вопрос:

– Ты меня любишь, Кэлэбриан?

Он ласково коснулся ладонью моей щеки, заглянул в глаза и серьезно ответил:

– Да, Эленаль, мое сердце отныне принадлежит только тебе. Навсегда! Теперь ты его хозяйка и можешь распоряжаться им по своему усмотрению.

Я верила и не верила своему счастью: неужели это возможно? Чтобы такой великолепный мужчина полюбил меня? Это внешне я прекрасная эльфийка, а внутри-то до сих пор живет обычная, среднестатистическая землянка. Бледная немочь, годами боровшаяся с болезнью, плодившая в себе комплексы, к которым новые родственники только прибавили других. Прекрасное отражение в зеркале вовсе не означает, что я сразу обрела уверенность в себе. Но я буду стараться.

Сильно обняв Кэла за шею, крепко прижалась к нему, всем телом чувствуя, как постепенно уходит из нас напряжение. Еще раз вздохнула и счастливо выдохнула:

– Я согласна, Кэлэбриан, стать твоей женой. – Потом замялась и смущенно пролепетала: – А еще я тогда… ну когда мы… я испугалась не тебя, а себя. Видишь ли, ты будешь первым и… я хотела… точнее, хочу, чтобы это было после заключения брака, в кровати, а не под деревом в лесу. Хотя бы в первый раз. В лесу тоже, конечно, романтично, но…

Закончить не успела, потому что мой эльфан обхватил ладонями мое лицо и снова приник к губам, а через несколько мгновений прошептал:

– Я счастлив, девочка моя! И это счастье подарила ты, родная. Эленаль! Моя Эленаль!

Мой мужчина легко касался губами моих глаз, скул, лба, мы снова целовались и шептали друг другу слова любви.

К нашим спутникам мы вернулись растрепанные, счастливые, но, к сожалению, неудовлетворенные. Раз сама так пожелала – придется потерпеть. Увидев довольных, радостных эльфанов, встретивших нас все понимающими улыбками, я опять покраснела как маков цвет. И сразу нырнула за широкую спину Кэлэбриана, пока он говорил, что по прибытии в Варгос, столицу темных, мы сразу пройдем брачный обряд. Эльфаны искренне поздравили нас, а я порадовалась, что они даром времени не теряли и сварили кашу. Ну да, кушать хочется всегда!





Глава 16


Чем дальше мы продвигались на восток, тем напряженнее становились мои спутники. Кэл все время держал меня в поле зрения, не расслабляясь ни на секунду. Жители проезжаемых нами селений были настороже и гостеприимством не страдали. Ладрос сказал, что дня через три-четыре мы будем на земле темных, но я прекрасно помнила, что дорога туда лежит через болота вампиров.

Конечно, ехать нам придется дольше из-за такого ахового наездника, как я, но ничего не поделаешь. В седле я держалась теперь несравнимо лучше, постепенно освоившись, но не настолько хорошо и уверенно, как мои темные спутники. Иногда казалось, что даже на ночлег они останавливаются только ради меня, а сами могли бы ехать всю ночь и даже спать в седле.

Вдруг лошади настороженно зафыркали, прядая ушами; всадники обнажили клинки, внимательно и хмуро глядя вокруг. Через пару минут мы выехали на широкую поляну, на которой вечеряли у костра двое мужчин. По их неторопливым грациозным движениям, с которыми они встали при нашем приближении, трепету крыльев носа и хищному блеску глаз, отражающих свет, я догадалась – оборотни. Скорее всего, из кошачьих. Из крупных. Во-он какие здоровенные, уверенные, вальяжные.

Эльфаны и оборотни поприветствовали друг друга. Затем Ладрос спросил у котов (как я мысленно их назвала), не будут ли они против, если мы тоже остановимся на этой поляне на ночь. Незнакомцы при этом восхищенно разглядывали меня, кажется, совершенно не слушая собеседника. Забеспокоившись, я подъехала вплотную к Кэлу. Он забрал у меня поводья и успокоил мягкой улыбкой. Ладрос довольно быстро смог договориться с оборотнями о совместной ночевке.

Коты уже поели, а мы начали готовить ужин. Я потихоньку, чтобы не привлекать внимания, время от времени посматривала на оборотней, спокойно о чем-то беседовавших. Все-таки чисто по-человечески интересно, что собой представляет этот вид разумных.

От обычных людей они отличались отсутствием бороды и усов, а плавностью движений очень напоминали таежных тигров – сильных, но с мягкими лапами, огромных и в тоже время грациозных, гордых, хитрых, умных. Вот бы хоть одним глазком посмотреть ни их вторую ипостась!

Один из оборотней, назвавшийся Кайроном, набрал в роднике воды в котелок и, подвесив его над костром, обратился ко мне:

– Светлейшая, я заметил, у вас с собой есть вирна. Вы играете?

Я смутилась, тем более Кэл недовольно зыркнул на кота, а все остальные с интересом ожидали ответа. Нервно сглотнула и, стараясь уверенно смотреть на чужака, произнесла:

– Да, терр Кайрон, я играю и иногда пою, – и не слишком тонко намекнула, – правда, только для себя.

– Не сочтете за труд, светлая эла, порадуйте и нас. Пожалуйста. Мы так давно не имели счастья слышать звуки музыки, – рычащим басом попросил второй оборотень Мирон, с полосатой длинной шевелюрой и черными ногтями.

Я неуверенно посмотрела на Кэлэбриана. Он склонился ко мне и, легко коснувшись уха губами, от чего кончики моих ушей сразу загорелись, прошептал:

– Я бы тоже хотел послушать. Твой голос – как горный хрустальный ручеек!

Коротко вздохнув, я сходила за вирной. Пока путешествовала одна, иногда тренировалась, перебирая струны, но все равно нервничала. Подумала и начала с песни Андрея Макаревича «Перекресток».

Кажется, я приятно удивила лайвосских жителей песнями моей родины. Им понравилось!

Закончив петь, я поблагодарила и поклонилась.