Венчанные огнем

Я изумленно уставилась на него:

– А при чем здесь крылья?

– Только у огненных крылья красные, у остальных – либо серые, либо черные. Ты очень красивая, Юлин-дирь.

Переварив полученную информацию, я опешила от того, как странно прозвучало мое имя.

– Какая я вам Юлин-дирь? Я Юлия! Запомните – Ю-л-и-я, а не какая-то «дирь»! – пробурчала, недовольная изменением моего имени.

– Окончание «дирь» добавляют аристократкам из самых древних родов, претендующих на престол, – важно сообщил дрийя. – Кстати, меня зовут Шервисс, я из рода Серых воинов. Не успел представиться вчера.

Я окинула его внимательным взглядом. И правда серый: серебристые длинные волосы, сероватая кожа, а глаза – белые. Бр-р-р, без содрогания не взглянешь.

– Я не аристократка, а просто Юлия! И уж тем более не претендую на ваш престол, так что зовите меня так. Приятно познакомиться, Шервисс.

Шервисс посмотрел на меня насмешливо, а потом так же на Тервишесса, который, размеренно размахивая огромными черными крыльями, летел рядом и, конечно, слышал наш разговор.

Неожиданно прямо перед нами взметнулась темная масса, через мгновение оказавшаяся крылатыми дрийя. Один, два, ага… в количестве пятнадцати летунов. Они обогнули нас и распределились подобно кортежу. Я уже отошла от одного шока, но тут меня настиг второй: оказалось, что со страху прилипла к груди Тервишесса, обхватив его не только руками-ногами, а еще и хвостом за талию.

Моя крылатая мечта с бесстрастным лицом мерно махал крыльями, удаляясь от замка и не обращая никакого внимания на приставучего пассажира. Я резко расслабила конечности и на пару секунд ушла в свободное падение под пристальными и тревожными взглядами дрийя. Затем перевернулась, раскрыла крылья и дальше летела молча, словно в гордом одиночестве. Ну это я так воображала, потому что со мной летели двадцать самых бесподобных и опасных экземпляров мужского пола.

Завтрак у меня был давненько, а обед почему-то не начинался. Летим, судя по положению солнца, не менее трех часов. У меня уже ломило спину от усталости, живот завывал на весь небосвод. Какая-то птичка, похожая на небольшого ястреба, услышав очередной вопль моего голодного желудка, задрала голову и, увидев нас, в ужасе курлыкнула и камнем рухнула вниз. Только у самой земли расправила крылья и, выйдя из пике, торопливо скрылась среди деревьев.

Я невольно улыбнулась, но тут же столкнулась с насмешливыми ухмылками летучего эскорта. Раздосадовано отвернулась, глядя куда угодно, только не них. Вот как посмеяться, так они первые, а как голодную девушку покормить, так никого нет. А обещали!

Спустя час я уже из последних сил помахивала ставшими пудовыми крыльями, то снижаясь, то снова поднимаясь, чувствуя, что еще полчасика, и рухну вниз подобно той птичке. Умоляюще посмотрела на Тервишесса, а он, отметив мое плачевное состояние, поднырнул под меня, перехватил и, приказав сложить крылья, буквально завернул в них и прижал к себе. Теперь я летела, как младенец, спеленатый и прижатый к могучей груди родителя. К нам приблизился один из сопровождающих и протянул мне мясной пирог из провизии, которую кухарки собрали нам в дорогу. Жизнь сразу стала веселее!

Умяв половину и почувствовав себя гораздо лучше, я отломила кусочек и поднесла ко рту моего «пилота». Он посмотрел на меня, фыркнул, но, тем не менее, осторожно взял угощение из моих рук, словно неприрученный зверь. Прожевал довольно быстро и, уже не фыркая, схомячил остальное, чуть не обглодав мои пальцы. Отдав ему последний кусочек, я не придумала ничего лучше, как облизать жирные пальцы.

И обмерла: Тервишесс, пристально глядя на меня, обхватил мои пальчики губами, осторожно, чтобы не поранить клыками, облизал их горячим шершавым языком. Ур-р-р, я в экстазе! Потом минут десять наслаждалась ощущением его языка на коже. Да я руку больше пачкать не буду, чтобы больше не мыть! Неуверенно и заискивающе глянула на него снова, а этот гад снова с бесстрастной холодной миной смотрел куда угодно, только не на меня. Ну и ладно, буду рассматривать пейзаж с высоты полета, благо полюбоваться есть чем.

Мы летели «не покладая крыльев» до самого вечера, и только когда двуликое солнце коснулось горизонта и под нами побежала широкая коричневая дорога с редкими обозами, начали снижаться. Через несколько минут мы приземлились возле большого придорожного трактира. Шла я держась за Тервишесса хвостом: очень устала, ноги затекли, дико хотелось в туалет и спать, а главное – кушать и побольше, побольше.

Едва мы переступили порог, в трактире наступила гулкая тишина, несмотря на то, что мои спутники снова полностью скрылись под плащами. Что говорить обо мне – огненной вороне среди серой стаи, привлекшей повышенное внимание. Шервисс подошел к стойке и выложил мешочек с деньгами. Хозяин – небольшой коренастый мужчина в возрасте заглянул туда, округлил хитрые черные глазки и восхищенно выдохнул, после чего преданно поглядел на Шервисса. Тот ехидно усмехнулся настолько откровенной реакции и сказал:

– Нам нужен ночлег и ужин! И чтобы духу здесь никого, кроме нас, не было. Ты все понял, человек?

Хозяин со всех ног кинулся выдворять посетителей. Хотя те, кого на ночь глядя выставляли за дверь, не сопротивлялись. Наоборот, они были рады исчезнуть отсюда добровольно, лишь бы не смотреть в наши пустые белесые глаза. Двадцать дрийя и я расположились за скоро опустевшими столами. Пара испуганных служанок трясущимися руками убирали тарелки и накрывая столы по новой. Я оглядела свою летучую компанию и, чувствуя подвох, обратилась к Шервиссу:

– Вы можете мне пояснить, почему люди вас боятся? Ну, я понимаю: глаза жуткие, крылья, но ведь это… не может настолько пугать народ?!

А про себя подумала: «Неужели я настолько быстро привыкла к своей да и к их внешности, что не могу понять причину чужого страха перед ними. Нами!»

– Юли-и-я-я! – он довольно улыбнулся и блеснул белесыми глазами, если так можно выразиться. – Нас боятся заслуженно, это не оскорбительно. Скорее, забавно! Так было всегда, но не до такой степени, словно проклятие дрийя заразно, а мы – ходячая смерть.

– А поподробнее не можете рассказать, Шервисс, пока нам готовят еду? – попросила я. – Раз я одна из вас, то должна узнать, и чем раньше, тем лучше.

Мой неизменный и словоохотливый собеседник кивнул.

– Когда проклятие вступило в силу, сначала не было большого беспокойства. И только спустя несколько десятков лет, когда у дрийя больше не родилось ни одного младенца, началась паника, а потом – поиски решения проблемы. Точнее, Совет думал, как избавиться от проклятия. Главный виновник этого несчастья – наш предыдущий правитель – нашел, наконец, текст проклятия, попорченный в пылу гнева на брошенную им любовницу. Началось его изучение, вернее, расшифровка второй части, где описывалось, как снять проклятие.

Рассказ звучал бы волшебной сказкой, если бы я не знала, что случившееся с главными героями – правда. Горькая и суровая. А Шервисс, пристально глядя почему-то на Тервишесса, продолжил повествование:

– Совет подошел к решению без затей, буквально исполнив строчки, где говорится, что слабый силе покорится и в пламени сгорит. Наша армия прошлась огненной волной по землям людей, гномов и даже эльфов, сжигая все на своем пути. Но это не принесло результата, и наши маги сказали, что призрачный купол проклятья держится над землями дрийя. Дальше мы пытались уйти с наших земель из-под этого купола, но он разбивался на тысячи мелких, преследуя каждого дрийя. Прошло еще столетие, и среди нас началась смута и мелкие раздоры, приводящие к гибели мужчин и даже женщин. Чтобы прекратить беспорядки и попробовать другое решение проблемы, Соурвасс II передал корону своему сыну Терионссу, тоже согласно одной из строчек проклятия. Терионсс решился на крайние меры. Сначала спалил сердце дрийя – Дворец Правителя. А через тридцать лет, отстроив его заново, сгорел сам, чтобы ценой собственной жизни спасти народ. За ним последовала и его пара, мать последнего рожденного младенца. Корона снова перешла Соурвассу II, который правил еще десяток лет, а потом, проклинаемый дрийя, передал ее своему внуку Тервишессу. Сам бывший правитель бесследно исчез в драконьих горах. Его поиски продолжаются.

Я слушала краткую версию событий и в ярких красках представляла страх, гнев и боль жителей моего нового мира, так или иначе пострадавших от дрийя, отчаяние самих дрийя, прекрасно понимавших, что конец близок. Слушала и поглядывала на Тервишесса. С каждым словом Шервисса он темнел и, кажется, к концу истории ушел в себя. Силы небесные, какой ужас! Я хрипло спросила, глядя на Тервишесса, с трудом сдерживая слезы:

– Ты новый правитель дрийя? Тот самый внук, принявший жуткое наследство? И тебе семьсот лет?

Яростно, хищно раздувая ноздри, он прорычал, обливая холодом и пряча в глазах дикую боль и одиночество:

– Да, я новый правитель дрийя! Тот самый внук проклятого всеми повелителя! Дважды проклятого. О судьбе моего деда ничего неизвестно. И я живу на этом свете уже семьсот один год.

Мысленно присвистнув, я прикинула, сколько это в человеческих жизнях, потом тяжело вздохнула и неуверенно положила ладонь на его каменное предплечье. Он вздрогнул, но продолжал сверлить меня мертвым взглядом.

– Мне Арвен рассказал эту печальную историю, только с другой стороны. Сказал, что Даирс – проклявшая вас драконица – отдала свою жизнь и душу для воплощения проклятия в жизнь. Но она так сильно любила твоего деда, что сделала решение проблемы довольно легким. Несчастная хотела научить вас чувствовать, любить и быть ответственными за тех, кого вы приручаете. Арвен рассказал, как Соурвасс пришел к ним и умолял помочь его народу избавиться от проклятия. Предложил себя взамен! Не боялся смерти и просил рожденное пламя у драконов. Но слишком обозленные потерей своей самки они сожгли его заживо, а пепел развеяли по ветру, чтобы подвергнуть забвению.

Шервисс привстал и, грозно нависнув над столом, прошипел:

– Да кому ты веришь? Проклятой ящерице, рожденной в одном помете с этой мстительной сукой. Они никогда не говорят правды. Никому!

Я сжалась от страха и снова обвила хвостом ноги Тервишесса. Он встал и, загораживая меня собой, тихо сказал, но будто гвоздь в крышку гроба забил:


– Замолчи! Сядь на место!

Шервисс сел и, тяжело вздохнув, виновато понурился:

– Прости, Юлия, не сдержался. Как всегда подвел буйный темперамент. Но дракону не верь никогда!

Тервишесс тоже уселся и молча сверлил глазами стол, пока я не выдержала:

– Арвен не предполагал, что я сбегу от него, поэтому говорил искренне. Невозможно говорить неправду с такой ненавистью и болью в душе. Он сказал, что Даирс привязала к проклятию свою душу, и пока оно не снято, сама не сможет возродиться. Это его печаль и боль. Вы читаете текст буквально, а Даирс надеялась, что жизнь вас чему-то научит, заставит понять главное. Еще Арвен говорил: вы эгоистичны и не умеете чувствовать, любить. Слишком поверхностны, чтобы заглянуть внутрь себя.

Тервишесс грустно усмехнулся и, посмотрев на меня, произнес:

– Ну что ж, значит, ты поможешь нам понять, раз в тебе столько вселенской мудрости. Я передам тебе корону, как говорится в одной из строчек. Ты – рожденное пламя, тебе и править. С самого рождения я был лишь исполняющим обязанности повелителя. Вот и посмотрю, как ты сама будешь справляться с проклятием.

Я опешила, в ужасе посмотрела на него и неожиданно зашипела:

– Ты ш-ш-шутишь, ч-что ли?

Надо же, от перспективы стать центром ненависти целой расы даже мурчать перестала.

Правитель проклятого народа качнул головой, а в глазах – пустота.

– Нет, малышка, не шучу! Таков приказ Совета! Даже повелитель должен подчиняться Совету старейшин.

Я решительно и яростно прошипела:

– Это не мои игры! Я не буду участвовать в подобных развлечениях! Вам ясно? Вы меня не заставите!

Шервисс удивленно разинул рот, сидящий рядом с ним шатен, к которому он обращался по имени Дивасс, клацнул зубами, а вот Тервишесс, изумленно приподняв бровь, почему-то мягко и понимающе усмехнулся.

Ужин прошел в тяжелом молчании и напряжении.





Глава 9


Мы снова летели подобно стае огромных птиц, шелестом крыльев нарушая царящее вокруг безмолвие. Я уже не представляла свою жизнь без крыльев, без полета. Неужели я когда-то этого не умела? Рожденный ползать, летать не может, вот и я, чтобы научиться, родилась заново. С самого первого дня путешествия, стоило мне почувствовать усталость, я привычно оказывалась в руках своего кумира.

С того памятного разговора Тервишесс почти не общался со мной, перекидывался лишь парой-тройкой дежурных фраз, но меня утешала его забота. Он всегда оказывался рядом, когда был нужен. Во время полета, думая, наверное, что я не чувствую, зарывался носом в мои волосы и прижимал сильными руками. Он не был лишен чувств, просто слишком хорошо скрывал их, опасаясь остаться безоружным.

Я наслаждалась каждым нашим совместным мгновением, любым его прикосновением или коротким взглядом. Любым, лишь бы не равнодушное лицо с пустыми глазами, смотрящими в никуда. Но я, возможно, даже единственная понимала его. Ведь я могу представить его жизнь со стороны. Младенец, рожденный последним после проклятия. Рожденный наследником, он, по сути, не являлся таковым, потому что по прихоти судьбы должен передать трон непонятно кому, чтобы попробовать еще один способ снять проклятие.

Наследник, рожденный в проклятой всеми семье, где раскаявшегося деда, сломленного гибелью сына, напрасно пожертвовавшего собой, сожгли драконы при попытке вымолить прощение. Мужчина с тяжким бременем ответственности за судьбу всего народа, переживший смерть семьи и в одиночестве несущий тяжесть проклятия. Одинокий, проклинаемый всеми повелитель вымирающего народа. А мне плевать и на проклятье, и на чужое презрение. Я хочу быть с ним, только с ним.

Еще одна забота: я так измучилась от пристального, навязанного мне внимания со стороны остальных спутников, что рядом с ними уже практически задыхалась. Стоило нам приземлиться, чтобы немного размять ноги или просто сходить в туалет, как вокруг начиналась какая-то игра. Сначала я не понимала, в чем дело, но уже довольно скоро догадалась, что мужчины бойко соперничают за мое внимание.

Они преподносили мне сладости, цветы, горстями предлагали ягоды (когда только успевали собирать?), толклись возле меня при любой возможности, иногда устраивая ссоры, перераставшие в драки. Солидные мужчины, тьфу ты, тысячелетние дрийя превращались в бойцовых петухов. Посмотрел бы кто на эту грозу неба, рвущую друг друга когтями и клыками, выдирающую друг у друга перья…

Через несколько дней у меня создалось стойкое впечатление, что путешествую я со стаей озабоченных крылатых мужиков, от которых надо постоянно уворачиваться и посылать подальше. Притом, что сама не давала никому ни малейшего повода приставать и заигрывать. В конце концов, я уже рычала на них, когда кому-то в очередной раз приспичивало приблизиться ко мне и, распушив хвост, заиграть бровями. А Тервишесс равнодушно наблюдал со стороны, с холодной усмешкой взирая на кобелиный хоровод своих подданных.

Но каждый раз, когда мы приземлялись, вокруг меня снова начинался бедлам. Вот и сегодня, пока я, присев на свой мешок, разминала ноги руками, ко мне подкрался Хорнусс из рода Отчаянных, положил свои огромные ладони на мои бедра и начал медленно их массировать, восторженно глядя мне в лицо. Я оторопела от такой наглости и, скрипнув зубами, прорычала:

– А ну не смей ко мне прикасаться! Убирайся!

Оттолкнув его руки, встала и хотела уже направиться в другое место, но прямо передо мной появился Дивасс. Нарисовался – не сотрешь, попытался взять мою руку и урчащим голосом мартовского кота предложил:

– Юли-и-я-я, давай разомну твои ручки и ножки, ты устала, бедняжка.

Хорнусс, схватив его за плечо, рывком развернул к себе со злобным рычанием:

– Я первый предложил!

Пока они разбирались, еще двое подбирались ко мне с разных сторон. Не выдержала, нашла взглядом Тервишесса и с мольбой посмотрела на него. Он думал всего секунду, а потом подошел ко мне, положил руку на плечо и негромко сказал:

– Она моя!

На лицах соперников отразилось удивление, раздражение, даже злоба, но никто не возразил, только яростно раздувались крылья носов и ходуном ходили хвосты, отбивая чечетку на бедрах хозяев. Мой рыжий хвостик благодарно оплел молочно-белый с черной кисточкой и ласково погладил его пушистой красной кисточкой. Не сказав ни слова, но, кажется, ничего против не имея, Тер подхватил меня на руки и взмыл в небо, заставив вырваться из моей груди восхищенный вздох. Я одна с такой скоростью взлетать не могу, а он со мной на руках несется как ракета.

Летевший рядом Шервисс изредка бросал на нас задумчивый внимательный взгляд. Я же долго молчать не умею, ведь не зря же даже сама с собой болтать научилась:

– Не могли бы вы объяснить, чем моя скромная персона привлекла столь повышенное внимание мужского пола. У вас женщин не хватает?