Венец безбрачия белого кролика

Послышался звук шагов, на пару секунд стало тихо, потом Буратинов заговорил сам с собой:

– Фу-у! Стошнит сейчас от идиота. А я-то! Я-то! Думал, он сразу ухватится. Фу-у. Надо успокоиться. Юра! Думай про деньги, которые тебе Никита за этот тупой брак заплатит. Еще никому такая сумма не мешала. Пять вагонов бабла. Вот уж не предполагал, что Никита сыночка-полудурка так обожает, за его спокойную безбедную жизнь телегу золота отвалить готов. Фу-у! И что делать, если этот… откажется? М-м-м! Меня сейчас удар хватит. Фу-у. Спокойно, Юра! Алло! Митя, это я. Сколько твои головорезы стоят?.. А если с толпой? Надо собраться у дома. Побить стекла. Поорать с транспарантами. Дверь квартиры дерьмом залить. Нет! Не студенты. Пенсионеры. Они дешевле и по сути лучше подходят. Сколько твои бабки-скандалистки стоят?.. Ваще! Дорого! Ой, вот это петь не надо! На митингах они орут не за деньги, которые кто-то из своего кармана вынул, из партийной кассы им подкидывают. Ладно, по рукам. Да прямо сегодня и начинай. Вели визжать так, чтобы слюни в разные стороны летели. Понятно, поехал за налом. Давай, Митя, работай. Фу-у!

Потом раздался стук двери, злой хозяин покинул кабинет.

Зоя потянулась за очередным пирожным.

– Через месяц Фил женился на Артемоне. Свадьбу закатили! Шикарнее я не видела. Гостей тьма! Цветов океан! Платье невесте из Нью-Йорка привезли. Арти старательно улыбалась, а глаза были хмурые. Жених ее ни разу за руку не взял. Когда «горько» орать стали, пара друг друга чуть губами коснулась. Юрий Константинович увидел, как молодые друг друга «любят», тост произнес:

– Артемона до свадьбы сохранила невинность, не смущайте дочку-то. Покричали один раз, и хватит!

Малыгина замолчала, потом с чувством произнесла:

– Вон чего жадность с человеком творит. Ради денег бедную Арти фатой отец украсил. Да еще этот венок! Хорошо, что я увидела, как его из минивэна вытаскивают, удивилась, подошла посмотреть. Матерь Божья! Велела его в сарае заховать! Надо же до такого додуматься!

– Всегда считал, что новобрачным подносят букеты, разные цветочные композиции, но не венки, – сказал я.

– Ага! Он похоронный был!

Я чуть не подавился кофе.

– Служба доставки перепутала заказы? Кому-то на гроб положили роскошный букет из белых роз?

– Не-а, – возразила Зоя, – здоровенное сооружение размером прямо с вас, широкое. Офигенных денег стоило. Еловые лапы, красные розы. Сверху табличка: «Дорогой Артемоне! Вечная память украденной любви».

– Интересно, – оживился я. – Кто отправитель?

– Не успела спросить, – вздохнула Зоя, – машины с цветами одна за одной подкатывали. Гостей было около семисот человек. Бедных среди них не было. Но почти все с пустыми руками в зал вошли, потому что подарки шоферы пирамидой в определенном месте складывали, там охрана дежурила. А букеты пудовые, корзины неподъемные прямо из магазинов доставляли. Их в зале по периметру расставляли, на каждом открытка поздравительная. Те, кто венок припер, живо уехали. Я даже не видела, кто его доставил.

– На траурном венке визитки не было, – скорей утвердительно, чем вопросительно заметил я.

– Нет, только сзади на раме, к которой розы крепились, бумажка с фамилией дизайнера. Имени заказчика там не было.

– Может, вспомните, кто дизайнер? – безо всякой надежды на успех спросил я.

– А фамилия у нее как у меня! Малыгина, – засмеялась Зоя, – Ярослава. Потому я и запомнила.





Глава 11




– Ярослава Геннадиевна Малыгина, москвичка, – заговорил Борис, глядя в компьютер, – в тот год, когда Артемона вышла замуж за Филиппа, ей едва исполнилось восемнадцать, она училась в медучилище. Не работала. Наверное, нанималась за конвертик. Сейчас находится в монастыре, который расположен неподалеку от нашего дома. Я узнал об этом из ее инстаграма, она там написала: «До свидания. Ушла в обитель. Меня тут больше не будет. Если хотите, приезжайте ко мне». Семьи у нее нет, детей тоже. Ни в чем плохом не замечена, небось ей велели венок собрать, она и постаралась. Значит, отец номер Марго вам не дал.

– Думаю, Артемона точно ее телефон знает, – предположил я, – Зоя упоминала, что сестры дружны и очень внешне похожи.

Помощник начал отчитываться.

– Я нашел мобильный на ее имя. Но там никто не отзывается. Более номеров у Артемоны нет ни на девичью фамилию, ни на Глаголеву. Домашний номер зарегистрирован на Семена Сергеевича. Я позвонил в особняк, попросил Артемону Юрьевну. Мужской голос вежливо ответил:

– Никого нет дома. Что передать?

– Я представился художником, знакомым хозяев, который хочет пригласить их вечером на открытие своей выставки в Третьяковской галерее.

Мужик сменил тон:

– Непременно передам. Но хочу предупредить, у господ на вечер уже запланировано мероприятие.

Я, как мог, сыграл негодование.

– Петр Катков! Он успел со своей экспозицией раньше меня подсуетиться. Вот так друг!

– Нет, нет, не обижайтесь на приятеля, – зачастил собеседник, – Глаголевы собрались на спектакль в театр Харломокина. Там самая модная премьера сезона.

Ну и я вам билет купил.

– Гениально! – похвалил я Бориса. – Нам повезло, что в доме Артемоны был кто-то болтливый.

– Нельзя ничего рассказывать о хозяевах без их на то разрешения, – заметил Борис, – и тем не менее это самая частая ошибка прислуги. «Добрый день, позовите Ивана Ивановича». – «Его нет, он уехал в офис». Ну и ну! Кто тебя уполномочил сообщать о месте, куда порулил владелец квартиры? Не следует говорить: «Ивана Ивановича дома нет». Нельзя давать никакой информации. Об этом постоянно твердят на курсах при агентствах, где обучают прислугу. Но не в мартышку банан. Лекции прослушали, экзамен сдали, свидетельство получили, из головы науку выкинули. Знаете, как в одном очень крупном бюро по найму персонала напутствуют кандидатов на должность горничной или шофера? Что им в первую очередь говорят? «Нельзя воровать в доме! Вы попали к людям с большими связями. Утащите кольцо и мигом уедете на зону!»


– Грустно, что человеку вообще делают такое предупреждение, – вздохнул я. – «Нельзя воровать» – должно быть аксиомой. Ну, чем-то вроде «Люби родителей, какие бы тебе ни достались, это твои родители».

– Вы идеалист, Иван Павлович, – улыбнулся Борис, – живете в своем мире. Хотя весьма успешно работаете и на чуждой территории. Какой костюм вам приготовить в театр?

– Новый, – решил я, – прогуляю, наконец, пиджачную пару. Как вам электронный помощник?

– Мы с ним пока не подписали пакта о ненападении, – усмехнулся секретарь, – робот игнорирует всех, кроме того, на кого зарегистрирован. Так в руководстве сказано. Минут десять назад я видел его около кладовки. Я шел по коридору, а робот там пыль собирал, вместо одной из рук у него шланг, как у пылесоса. Я остановился из любопытства. Так он мне заявил: «Нечего на меня смотреть. Это неприлично». Вот с Демьянкой у него отличные отношения.

Послышалось шуршание, в столовую вместе вошли робот и собака. Я опешил. И каким образом наша псинка научилась передвигаться сидя? Сейчас она удобно устроилась на своей филейной части, передние лапы сгруппировала перед собой, но довольно быстро приближается ко мне.

Я вгляделся в Демьянку, у которой на морде было написано полнейшее довольство собой, и лишь тогда заметил: собака сидит на небольшой платформе, которая выдвинулась из щиколотки робота. Хотя есть ли у электронного чуда щиколотки? Агрегат подвез псинку прямо к моим ногам и скомандовал:

– Слезай!

Собака прыгнула на пол.

– Отлично! – воскликнул Борис. – Парень, когда вы с Демьянкой веселитесь, ты пыль собираешь? Или что-то еще делаешь?

Подарок Олега молчал.

– Эй! Робот, – не утихал Борис, – в руководстве указано: железный помощник обязан отвечать человеку. Молчит он только в случае разрядки.

– Меня зовут Иннокентий Валерьянович, – прогудел аппарат, – я общаюсь исключительно с любимым хозяином. Со всякими не базарю. Еще надают глупых заданий. Добрый день, Иван Павлович Подушкин.

Я, давясь смехом, ответил:

– Рад вас видеть, Иннокентий Валерьянович. Надеюсь, все хорошо?

– Очень много грязи в помещении, – пожаловался пылесос, – в центре комнат еще ничего, а по углам горы пыли. Уборка производится некачественно. Мусор заметается туда, куда любимый хозяин не заглядывает. Советую сменить горничную. Ваша – лентяйка.

– Клевета! – обомлел Борис. – Да я через день по квартире с тряпкой ползаю.

– Врет! – отрезал пылесос.

– С ума сойти! – ахнул Борис. – Железяка! Ты что себе позволяешь!

– Ко мне следует обращаться – Иннокентий Валерьянович, – чуть громче повторило электронное чудо, – на кухне под столом рассыпана крупа.

– Не может быть! – возмутился мой помощник.

– И в том же месте лужа! Кто описался?

– Не я! – воскликнул секретарь. – Это Демьянка! Ах ты, пройда! Водила меня полчаса по площадке, снег ела, потом с пуделем Лаки носилась. Забыла, зачем на улицу вышла!

– Иннокентий Валерьянович, – перебил я Бориса, – сделайте одолжение, приведите в порядок мою ванную.

– Приказ любимого хозяина для меня – закон, – отчеканил робот и двинулся в сторону двери.

Демьянка ловко села на платформу, торчавшую из его ноги, и уехала.

– Нет, вы слышали? – вскипел секретарь. – Обвинить меня в небрежности! Меня! Меня!! Да я работал у князя Алексея Трубецкого! Тот белым платком проводил по подоконнику. И если на нем хоть крохотная соринка оставалась, хоть намек на нее… Да он людей мигом увольнял. А я у него пять лет служил! И расстались мы только потому, что князь уехал жить в Монако. Я разметаю пыль по углам? Я? Я?!!

Меня опять стал душить смех.

– Боря! Иннокентий – ходячий компьютер. А вы с ним на равных спорить стали!

Помощник засопел.

– Мне все равно, кто он! Хоть пожарный кран! Упрекать меня в неумении делать уборку? Меня?

– Он не человек, – попытался я вразумить Бориса.

– И что? Поэтому ему можно лгать? – воскликнул секретарь. – Интриган. Ябедник.

– Может, робот обиделся? – предположил я. – Вы не называете его по имени-отчеству.

– Бред! – возмутился Борис. – Куда научно-технический прогресс катится? Сначала величаем помесь пылесоса и швабры как нашего Государя Императора, потом кланяемся стиральной машине, поскольку Их Величество без должного к ней уважения не будет работать, затем возносим хвалебную оду СВЧ-печке! Куда катится мир? Может, еще и почтовому ящику в пояс кланяться. Ну уж нет! Обойдется без отчества! И без имени! Сейчас найду, куда у него мозг вставлен, и пороюсь во внутренностях синьора – брата пылесоса. Он у меня шелковым станет. Будет кофе в кровать подавать. Вот так! Обнаглел совсем!

Кипя от негодования, Борис выбежал из столовой, а я наконец от души рассмеялся. Ну и ну! Робот точно обиделся на моего секретаря, постарался устроить ему навредю и достиг цели. Боря потерял самообладание и вознамерился поковырять отверткой в Иннокентии. Сомневаюсь, что ему удастся вскрыть агрегат, но война объявлена. И, похоже, она будет беспощадной.





Глава 12