Вернись ради меня

Он открыл глаза, но тут же снова зажмурился.

— Я не делал ничего плохого, — пробормотал он.

— Тебе больно? — спросила Мария. Сын покачал головой.

— Я не шпионил. Бонни сказала, что я подслушивал их разговор, а я не слушал.

— Нет, слушал! — закричала Бонни из-за спины матери. — Черт возьми, так оно и было!

— Бонни, заткнись, пожалуйста, — приказала Мария. Ноги дочери были воинственно расставлены, руки уперты в бока, а лицо — белее простыни.

Услышав, что мать повысила голос, Дэнни снова открыл глаза.

— Что ты слышал? — допытывалась Бонни.

Мария осмотрелась.

— А где Айона? — спросила она, прежде чем Дэнни успел ответить.

Куда могла так быстро уйти эта девушка, если была здесь еще минуту назад? И почему она вдруг сбежала?

— Ты должна что-то сделать, — резко потребовала Бонни, и Мария снова повернулась к Дэнни. Никто из них будто не слышит друг друга. — Каждый раз, стоит Айоне оглядеться, он всегда стоит рядом и наблюдает за ней!

Не выдержав, Бонни развернулась и в бешенстве пошла к дому.

Мария помогла сыну сесть.

— Ты слушал, о чем они разговаривали? — уточнила она.

Мальчик пожал плечами.

— Дэнни, мы же уже говорили об этом, — Мария чуть слышно вздохнула. — Нельзя подслушивать чужие разговоры.

Сын не отвечал целую вечность, и мать уже готова была сдаться и помочь ему подняться на ноги, когда он сказал:

— Я не понимаю, почему они до сих пор подруги.

— Кто? Бонни и Айона?

Дэнни кивнул.

— Не похоже, что сейчас Бонни счастлива, когда она с ней.

Вот как? Неужели она это пропустила? Мария поймала себя на том, что удрученно качает головой, глядя на сына. Она не могла представить, что это правда, но если это так, ей придется еще внимательнее наблюдать за Айоной.



Дэнни опасался, что зашел слишком далеко, рассказав матери о том, что сделал, но он хотел отвести ее гнев от себя. Он действительно следил за Айоной, не в силах справиться с собой; его тянуло к ней подобно тому мотыльку, который не давал ему спать прошлой ночью, стуча о стекло ночника. Она была завораживающей и интригующей, состоявшей из стольких противоречий. Она не походила ни на кого на этом острове. Айона возбуждала в Дэнни острое любопытство, и всякий раз мальчик замечал в ней что-нибудь новое.





Настоящее




Глава 16




Зимой вечера на Эвергрине долгие, а если некуда пойти, то просто бесконечные. Вернувшись в свою комнату, я становлюсь добровольной затворницей, подобно остальным островитянам в последнюю неделю. Скоро все на Эвергрине узнают, что Айона была почти частью моей семьи.

Я убедила себя в том, что мне отчаянно необходимы ответы на мои вопросы, но теперь все, о чем я мечтаю, — это спрятать голову в песок, как Бонни.

Сейчас восемь часов вечера, я лежу на кровати, мысли в моей голове кружатся, неотвязно возвращаясь к одному и тому же. Я надеюсь, что спешу с выводами и отец не имеет никакого отношения к смерти Айоны.

Громкий стук в наружную дверь пугает меня, и я сажусь на кровати, прижимаясь спиной к изголовью и прислушиваясь к шагам Рэйчел по половицам. Я молюсь, чтобы пришли к ней, а не ко мне. Мне не доставляет удовольствия, когда местные задают вопросы или в очередной раз напоминают, что мне здесь не рады.

Снизу доносятся неразборчивые голоса, и кто-то взбегает по лестнице. Спустив ноги с кровати, я приоткрываю дверь, переведя дыхание, и с облегчением вижу на лестничной площадке Фрею.

— Еще раз здравствуйте, — говорю я.


— Она пыталась меня не впустить, — Фрея закатывает глаза.

Я улыбаюсь, довольная, что ей удалось прорваться сквозь оборону Рэйчел, и приглашаю ее войти. Не спеша осмотревшись, она усаживается на краю кровати.

— Не ожидала увидеть вас так скоро, — начинаю я. — Как обстановка? У белого тента по-прежнему толпа и все говорят об Айоне?

— Нет, с наступлением темноты все разошлись по домам, — отзывается она. Я присаживаюсь рядом, вглядываясь в ее лицо. Полукруглые брови Фреи сведены у переносицы — она явно что-то собирается мне сказать, но я боюсь спрашивать.

— Никак не приду в себя. Хожу как оглушенная, — признаюсь я.

— Еще бы.

— Сестра расстроена, я чувствую, что должна быть сейчас рядом с ней. Наверно, мне лучше уехать утром, — произношу я. Мне вдруг становится важно, чтобы Фрея знала, что это не трусливое бегство с моей стороны.

— Да, наверно, — отзывается она, и я понимаю, что ожидала другого ответа.

— Видишь ли, Бонни во многом полагается на меня, — продолжаю я. — У нее есть муж и дети, но всякий раз, когда что-то идет не так, она снова нуждается во мне. Честно говоря, иногда это становится чрезмерным, оттого что в первую очередь приходится думать о ней, — говорю я с коротким смешком. — Поездка на остров в каком-то смысле стала бунтом против нее. Я знала, что Бонни это не понравится, и это придало мне решимости. Но теперь… — я не договариваю. — Вообще-то, Фрея, я решила, что вы пришли уговаривать меня остаться. Я подумала, вам важно, чтобы я поговорила с людьми, особенно сейчас, когда мы знаем об Айоне.

Она отворачивается и смотрит на мою закрытую дверь.

— Всякий раз, когда я вас вижу, я чувствую себя гонцом с плохими вестями.

Знакомое онемение возникает в кончиках моих пальцев, стремительно распространяясь по телу. Я стискиваю кулаки.

— Что произошло?

Фрея опускает голову, уставившись на свои сжатые пальцы.

— Нельзя ли просто сказать мне, что случилось? — повышаю я голос.

— Мне очень жаль, — начинает Фрея, — это вообще не мое дело, но пару часов назад кое-кто признался в убийстве Айоны.

Я чувствую, как ее слова звенят у меня в ушах.

— Нет. Нет! О Боже, нет! — я хватаюсь за голову, раскачиваясь вперед-назад. Папа, что ты наделал? Я должна быть с ним как можно скорее! Нельзя было сообщать ему обо всем по телефону. Он не отдает себе отчета, что он только что сделал. Он не понимает, что с ним теперь будет.

Голос Фреи звучит будто издалека:

— У меня могут быть неприятности, если я расскажу тебе…

— Это моя вина! — кричу я. — Я звонила ему сегодня и все рассказала! Мне нужно было поехать к нему и поговорить с ним лично.

— Неужели? Я думала, что вы уже много лет не поддерживаете связь.

— Что? — Я смотрю на нее сверху вниз — О ком идет речь?

— О вашем брате, — отвечает Фрея. — Дэнни только что признался в убийстве Айоны.





Глава 17




В ожидании парома я не нахожу себе места. Всю ночь мои мысли кружили в голове, сменяя одна другую и приводя меня в ужас, пока я старалась понять, как Дэнни мог это сделать.

Утром я жду до последнего момента, чтобы незаметно выйти из комнаты, оставив на кровати Рэйчел записку о том, что я уезжаю на день раньше. Я не хочу ее видеть. Я не хочу прощаться ни с кем из них. Вскоре остров загудит, узнав о признании моего брата, и когда это случится, меня здесь уже не будет.

Как только впереди показывается материк, мой телефон оживает. Я звоню Бонни, а когда сестра не берет трубку, оставляю ей сообщение, в котором прошу срочно перезвонить мне, поскольку я еду домой с важной новостью.

Высадившись в Пул-Харборе, я снова набираю номер Бонни, однако ответа по-прежнему нет. Когда полчаса спустя происходит то же самое, мне приходит в голову, что она делает это намеренно, давая мне понять, что она контролирует ситуацию, после того как я в последний раз оборвала разговор. Я нахожусь почти в Винчестере, когда Бонни наконец звонит мне после визита к ней полиции.

— Когда ты узнала? — тут же спрашивает она.

— Утром, — вру я, устав объяснять, что на Эвергрине нет мобильной связи. — Я побежала на паром, как только услышала. И с тех пор я тебе звоню.

— У меня не было с собой мобильного.

Отговорка не выдерживает никакой критики, но я не собираюсь спорить, сообщаю лишь, что подъезжаю, и уже через десять минут звоню в дверь.

— Тетя Стелла! — Гарри расплывается в улыбке, открывая мне. — А мама сказала, что ты уехала!