Вежливые люди императора

Правда, сам совет состоится лишь сегодня вечером, или завтра – адмиралу следует немного отдохнуть и привести себя в порядок после долгого путешествия по нашим весенним российским дорогам. Впрочем, Федор Федорович не выглядел слишком уж усталым. Ведь ему в феврале исполнился пятьдесят один год, и он был на двенадцать лет моложе Васильича.

Да и внешне Ушаков смотрелся молодцом – роста среднего, широкоплечий, с умными и проницательными глазами. При ходьбе он слегка прихрамывал. Я вспомнил, что это следствие болезни, перенесенной им в детстве. Ушаков с любопытством посмотрел на наших бойцов, поздоровался со мной за руку (а рука у него была крепкая) и стал внимательно рассматривать Михайловский дворец. В бытность его в Петербурге на этом месте стоял Летний дворец императрицы Елизаветы Петровны. Ушаков даже бывал в нем, когда во дворце проживал фаворит императрицы Екатерины Алексеевны и покровитель Ушакова светлейший князь Потемкин.

Похоже, что перемены, произошедшие в Петербурге за время правления императора Павла, немало удивили адмирала. Впрочем, он всегда старался держаться подальше от придворных дрязг. Поэтому он все больше слушал, а на заданные ему вопросы отвечал кратко и односложно.

Придворный лакей в нарядном кафтане, расшитом золотом, пригласил Ушакова на аудиенцию к императору. Ко мне подошел Дмитрий Сапожников, которому, как бывшему моряку-черноморцу, очень хотелось хотя бы издали взглянуть на легендарного адмирала.

– Кто бы мне сказал пару месяцев назад, что я своими глазами увижу живого Федора Федоровича Ушакова – ни за что бы не поверил. Кстати, Николай, он совсем не похож на того Ушакова, которого сыграл актер Иван Переверзев. Тот был гораздо внушительней, с героическим, можно сказать, брутальным лицом. А этот какой-то простой, домашний.

– Внешность у него простая, но сам адмирал совсем непрост. Ему довелось быть и дипломатом, решая при этом вопросы, которые не каждому политику по плечу. Впрочем, Федор Федорович в первую очередь флотоводец. И именно в данном качестве он будет нужен во время нашей скорой командировки в Ревель.

– Слушай, Николай, а может, вы и меня туда с собой возьмете? У нас есть два акваланга, костюмы, компрессор для зарядки. Как вести себя под водой, я еще не позабыл…

– Викторыч, а что ты сможешь сделать с линейными кораблями Нельсона? У тебя что, есть подрывные заряды? И что будет с тобой, если начнется пальба? Всплывешь кверху пузом, как оглушенная корюшка…

– М-да-с, – вздохнул Сапожников. – Ты прав. А жаль – так хочется вспомнить молодость и сделать британцам козу рогатую.

– Знаешь, Викторыч, а вот после боя твой акваланг может и пригодиться. Некоторые корабли могут, как «Титаник», пойти на дно. Тут-то ты и порезвишься. Знаешь, сколько всего можно будет поднять на поверхность?

– Ага, сундуки, полные драгоценностей и золотых дублонов, – усмехнулся Сапожников. – А к сундукам цепями прикованы скелеты «лаймиз». Однако, Николай, мысль твоя работает в правильном направлении. С потопленных британских кораблей можно все ценное снять, да и своим поврежденным кораблям, если надо, помочь заделать подводные пробоины. Ведь Нельсон мужик серьезный – так просто он не сдастся… В общем, ты замолви за меня словечко, если что…

– Не знаю, не знаю, – я в сомнении покачал головой. – Насчет тебя, как мне кажется, больших проблем не будет. Но вот куда деть Дашку? Ведь эта дева-воительница, узнав, куда ты собираешься, пренепременно попрется вслед за тобой. Ты думаешь, что-то ее может остановить?

Сапожников вздохнул и выругался сквозь зубы. С одной стороны, он был огорчен тем, что из-за воспитанницы его возможная командировка в Ревель накроется медным тазом. С другой стороны, он был горд тем, что правильно воспитал дочь своего старого друга. Отличная выросла девица, не насиликоненная швабра, у которой одна лишь мечта – выгодно выскочить замуж и проводить ежедневный шопинг по магазинам, покупая все новые и новые шмотки и брюлики.

– Может быть, Лешка сможет ее удержать? – неуверенно спросил Сапожников. – Нет, она и его вряд ли послушает.

– Ладно, Викторыч, не горюй, надеюсь, что мы что-нибудь придумаем. А ты в этом Таллине, или как его сейчас называют, Ревеле, бывал?

– Конечно, бывал. При СССР довелось туда поездить. Что было проще – садишься в пятницу вечером в автобус, а в субботу утром ты уже в Таллине. Погуляешь там денек, вечером снова в автобус, а утром ты снова в Питере.

Красиво там – старый город, замок Тоомпеа с «Длинным Германом», церковь Оливисте, памятник Русалке, парк и дворец Кадриорг с дворцом и домиком Петра Великого, Пирита с развалинами монастыря Святой Бригитты. Между прочим, отец у меня там служил в конце войны и сразу после нее. Он много мне интересного рассказал про этот город и его окрестности.

– Да, Викторович, пожалуй, тебя стоит взять с собой. Хорошо, а Дашку я возьму на себя.

– Ты уж постарайся, Николай. Вот, закрыл сейчас глаза, и снова вижу угольный дымок над красной черепицей в Старом городе, а вдали – серые воды залива. Уж больно мне хочется снова побывать в этом самом Ревеле.

Тут зашумела рация, и голос Васильевича произнес:

– Баринова, Сапожникова и Иванова – срочно к государю. Будет серьезный разговор…

– Вот видишь, Викторыч, накаркал я полный аврал. Похоже, что Павел рассказал все о нас Ушакову. Игра пойдет в открытую. Что ж, возможно, что оно и к лучшему…



24 марта (5 апреля) 1801 года.

Санкт-Петербург. Михайловский замок.

Патрикеев Василий Васильевич,

журналист и историк

Я находился в кабинете императора, когда придворный лакей доложил царю о том, что у Кордегардии находится коляска с прибывшим из Крыма адмиралом Ушаковым. И тот просит узнать, когда государь сможет его принять. Павел, как человек нетерпеливый, попросил передать адмиралу, что, если он не сильно утомлен дорогой, то аудиенция может состояться немедленно.

Я усмехнулся про себя. Вряд ли Федор Федорович станет откладывать встречу с императором на вечер. Представляю, сколько всего передумал он по дороге из Крыма в Питер. И вполне естественно, что Ушакову хотелось побыстрее узнать, для чего он так срочно понадобился царю.

Вскоре было доложено, что адмирал уже в прихожей и ждет приглашения войти. Я попытался было откланяться, дав возможность Ушакову поговорить с императором наедине. Но Павел предложил мне остаться, сказав, что разговор будет касаться среди всего прочего и нас, пришельцев из будущего. Ну, что ж, пожалуй, Ушаков – один из немногих доверенных лиц в этом мире, кто должен знать о нас всё, точнее почти всё.

Адмирал, войдя в кабинет, почтительно поздоровался с императором и с любопытством посмотрел на меня. Похоже, что слухи о новых фаворитах царя добрались и до Черного моря.

Павел не стал долго ходить вокруг да около и, предложив присесть Ушакову, кратко, без излишних подробностей, рассказал адмиралу о нашей первой встрече с ним на берегу Невы.

Поначалу Ушаков просто не поверил царю. Правда, он прямо не сказал ему об этом, но выражение лица адмирала было такое, какое бывает у взрослого, слушающего рассказ ребенка о встрече в коридоре с бабой-ягой или Кощеем Бессмертным. Потом, когда я, по просьбе императора, откинул крышку ноутбука и прокрутил кадры о современном флоте России, недоверие на лице прославленного адмирала сменилось изумлением.

– Не может быть… – пробормотал он, – корабли без парусов, оружие страшной разрушительной силы. И эти живые картинки, не похожие ни на что… Скажите, господин Патрикеев, вы и вправду пришли к нам из XXI века?

– Вправду, Федор Федорович, – ответил я. – Точнее, из сентября 2018 года. Как это получилось, и кто способствовал тому, что мы провалились в прошлое, можете у меня не спрашивать. Мы и сами этого до сих пор не можем понять. Но факт, что называется, налицо. Мы находимся в нашем прошлом и делаем все, чтобы помочь предкам не совершить того, что произошло в нашей истории. Что именно мы делаем, я расскажу вам, Федор Федорович, после того, как получу на это специальное разрешение государя. Что же касается вас, то могу сказать одно – у нас помнят и не забывают знаменитого флотоводца адмирала Ушакова. Вашим именем, Федор Федорович, называют улицы, корабли, военно-морские училища. Существует орден Ушакова, получить который мечтают наши морские офицеры.

Ушаков был приятно удивлен, услышав мой рассказ о том, что его помнят и ценят потомки. Я, правда, не стал ему говорить, что, помимо прочего, Русской Православной Церковью Ушаков причислен к лику святых, как праведный воин. Об этом я расскажу ему как-нибудь потом, с глазу на глаз. Боюсь, что это сильно не понравится императору, который довольно ревниво относится к чужой славе.

– Я счастлив, – сказал Ушаков, – что не зря прожил свою жизнь, и что память обо мне сохранилась в веках. Признайтесь, что мой срочный вызов в Петербург – это тоже дело ваших рук. Значит, я кому-то здесь понадобился?


– Да, сударь, – ответит Павел, – вы здесь очень нужны. Только, вызвал вас в Петербург я и правда по совету моих новых друзей. Если вы хотите, обо всем произошедшем за последнее время вам расскажет Василий Васильевич.

Я прокашлялся, как лектор перед началом лекции, а потом, стараясь следить за своей речью и упоминать поменьше слов, незнакомых людям из XIX века, начал вводить Ушакова в курс текущих событий.

– После того как были арестованы главари заговора, собиравшиеся свергнуть и убить государя, служители Тайной экспедиции выяснили, что заговорщики связаны с влиятельными лицами из правительства Британии, которые подстрекали и снабжали деньгами некоторых наших гвардейских офицеров и сановников. Кроме того, в Балтийское море в самое ближайшее время должен войти британский флот, чтобы силой заставить Россию изменить свою политику. Командовать этим флотом, Федор Федорович, будет ваш старый знакомый по делам италийским, адмирал Горацио Нельсон.

– Вот как, – пробормотал Ушаков. – Все это, однако, весьма похоже на британцев, которым никакие законы не писаны. Теперь понятно, почему понадобилось мое присутствие здесь. А известно ли вам, господин Патрикеев, о планах адмирала Нельсона? Куда и когда он направит свои корабли? Ведь, как я понял, нечто подобное он проделал и в вашей истории…

– В нашей истории, Федор Федорович, адмирал Нельсон направится к Ревелю. Но до вооруженного столкновения между русскими и британскими кораблями дело не дошло. За несколько дней до прибытия эскадры Нельсона командующий русской эскадрой в Ревеле вице-адмирал Макаров[45] уведет свои корабли в Кронштадт. И даже при отсутствии наших сил в Ревеле, Нельсон так и не нападет на город и порт. Он заявит, что прибыл в русский порт… с визитом вежливости. После чего смиренно отправится назад.

– Что-то не похоже это на него, – с сомнением покачал головой Ушаков. – Помнится, в бытность его командиром британской эскадры на Средиземном море, он вел себя более дерзко.

– На Балтике он тоже вел себя далеко не смиренно, – усмехнулся император, – три дня назад он напал прямо на рейде Копенгагена на датский флот и заставил его сдаться. Правда, датчане не сразу согласились спустить флаги. Была изрядная баталия, при которой британцы потеряли людей едва ли не больше, чем датчане.

– Три дня назад? – Ушаков с удивлением посмотрел на Павла. – Ваше императорское величество, а откуда вам это может быть известно?

Павел опять улыбнулся и указал рукой на меня.

– А-а-а, я все понял! – воскликнул Ушаков. – Это произошло в прошлом наших потомков. Ведь только они могут знать о том, что еще не случилось. Надеюсь, Василий Васильевич, вы потом подробно мне расскажете о сей знатной баталии.

– Обязательно расскажу, – кивнул я. – А пока давайте подумаем, как нам разбить этого однорукого бандита. Ведь он рвется к Ревелю не для того, чтобы защитить честь британского флага. Он желает вернуть английским купцам конфискованные товары и пограбить имущество ревельских обывателей. Скажу больше, Нельсон хотел бы захватить наши военные корабли для того, чтобы потом обменять их на британские торговые суда, задержанные в российских портах.

– Вот ведь какой… – тут Ушаков спохватился, что едва не произнес слово, которое уже вертелось на его языке. Присутствие императора удержало его.

– Я полностью согласен с вами, господин адмирал, – улыбнулся Павел. – Мы решили как следует проучить этого британца, чтобы другие его приятели никогда больше не совались в наши воды. Сегодня вечером я собираюсь созвать военный совет, на котором мы решим, как нам следует защитить Ревель и разбить английскую эскадру. Но если вы, сударь, не против, то мы можем провести его прямо сейчас. Василий Васильевич, передайте своим друзьям, чтобы они срочно зашли ко мне.

Я достал из кармана радиостанцию и, к величайшему изумлению Ушакова, стал вызывать на связь всех наших командиров для того, чтобы передать им приглашение императора.

Мы оговаривали с царем подобный вариант окончания беседы с Ушаковым и решили, что будет неплохо, если знаменитый адмирал для начала поближе познакомится с нами – людьми из будущего. А уже потом, вечером, после того как Ушаков внимательнее обдумает то, что он узнает от нас, и будет проведен генеральный военный совет, на который соберут всех основных действующих лиц Ревельской баталии.

Первыми прибыли наши бравые подполковники. Похоже, что им не терпелось поближе познакомиться с такой легендарной личностью, как Федор Федорович Ушаков. Они лихо откозыряли адмиралу и представились ему. Впрочем, их должности и название спецотряда ничего не говорили флотоводцу. Он понял лишь то, что перед ним воины, имеющие боевой опыт и готовые сражаться под его командованием.

А вот Дмитрий Сапожников, который пришел на рандеву с адмиралом вместе со своим другом Алексеем Ивановым, весьма заинтересовал Ушакова. Удивительное дело – моряки почему-то всегда сразу находят друг с другом общий язык. Им не мешает ни языковой барьер, ни разница в возрасте, ни время, в котором они «пенили волны» форштевнями своих кораблей. Непонятно откуда, но адмиралу уже было известно о том, что Сапожников служил на флоте боевым пловцом. И он сразу же стал расспрашивать своего нового знакомого о его службе.

Но тут император предложил всем присесть за стол и заняться тем, ради чего, собственно, они здесь и собрались – обсудить план предстоящей операции.

– Господа, – прокашлявшись, произнес Павел, – господин адмирал уже знает о планах английского адмирала Нельсона в отношении наших кораблей на Балтике и о грядущем нападении на Ревель. Он согласен с тем, что британцам следует дать отпор. Но у него есть вопросы, на которые ему хотелось бы получить ответы…

Павел повернулся к Ушакову, который согласно кивнул, подтверждая слова императора.

– В самом деле, господа, – сказал адмирал, – я весьма польщен тем, что именно меня государь решил назначить командующим всех русских морских и сухопутных сил в Ревеле. Но я хочу напомнить, что на Балтике я нес службу в молодости, а потом, когда государыня отправила меня на Черное море, я находился там, и балтийские дела меня больше не касались. Поэтому, как мне кажется, было бы правильней назначить командующим кого-нибудь из здешних адмиралов. Я же готов сражаться под его началом на правах младшего флагмана. Господа, поверьте мне, я не гонюсь ни за властью, ни за славой. Для меня главное – честь России.

Император вопросительно взглянул на Михайлова. Игорь на днях сообщил мне, что именно на эту тему у него был разговор с царем. Тот тоже высказывал подобные сомнения, но Игорю удалось убедить Павла в правильности своего предложения. Глава нашего «силового блока» поднял руку, прося слова. Павел кивнул.

– Федор Федорович, резон в ваших словах есть. Но в данном случае во внимание были приняты моменты, связанные с высокой политикой. Первый из них – нам нужна победа, причем полная и безоговорочная. А посему мы должны заставить Нельсона напасть на Ревель. Именно так, и никак иначе.

Вам хорошо знаком этот британский флотоводец. Вы с ним даже встречались лично. И наверняка вы заметили в нем такую черту, как огромное честолюбие и стремление идти напролом к своей цели, часто пренебрегая осторожностью. Мы постараемся сделать так, чтобы Нельсон узнал, что именно вы назначены командующим русскими силами в Ревеле. И потому он пренепременно нападет на этот город и порт. Сей британский адмирал сделает все для того, чтобы разбить вас, того, кто, как он считает, унизил его в Неаполе. Для его самоутверждения требуется только победа.

Она понадобится и нам. Только нужна она нам не для самоутверждения, а для того, чтобы возродить начавший уже разваливаться союз стран, примкнувших к вооруженному нейтралитету. Как вы полагаете, униженная Дания, узнав о поражении своего обидчика, станет соблюдать навязанные ей силой статьи перемирия? А Швеция, которая упрятала свой флот под защиту фортов Карлскруны? Она наверняка присоединится к победителям Нельсона, тем более что шведские торговые корабли немало пострадали от действий британских каперов. Вполне вероятно, Федор Федорович, что вам придется командовать объединенным флотом, который бросит вызов Британии, возомнившей себя хозяйкой морей и океанов. Ведь император Петр Великий в свое время командовал флотами четырех стран[46]. А у вас, Федор Федорович, есть опыт командования союзными флотами – в Средиземноморском походе под вашей рукой была не только русская эскадра, но и турецкая, которой командовал Кадыр-бей.

Ушаков усмехнулся. Турки оказались плохими союзниками, и они выполняли приказы грозного Ушак-паши, лишь опасаясь его гнева.

– Не стоит забывать и о флоте французском, – продолжил тем временем Михайлов. – Узнав о разгроме адмирала Нельсона, Наполеон немедленно отдаст приказ присоединиться к русской эскадре под вашим командованием, Федор Федорович, кораблям, базирующимся в северных портах Франции. А французские моряки наверняка захотят взять реванш за уничтожение эскадры адмирала де Брюе в устье Нила.

– Господа, – со вздохом произнес Ушаков, – боюсь, что ноша, которую государь желает взвалить на меня, окажется непосильной. Я недостаточно хорошо разбираюсь в делах политических, а потому вряд ли смогу принять правильное решение, когда это понадобится.

– Ну, все военные в той или иной мере политики, – усмехнулся Михайлов. – «Война есть продолжение политики иными средствами», скажет через тридцать лет один умный прусский генерал. Военные действия – это способ добиться изменения политики того или иного государства с помощью вооруженного насилия. Но вы, Федор Федорович, не беспокойтесь. Все политические вопросы вы можете согласовывать с государем. У нас имеется в наличии возможность моментальной связи с Петербургом из Ревеля. И вы всегда сможете воспользоваться этой возможностью.

И, самое главное. Федор Федорович, как вы знаете, воюют не корабли, а люди, которые управляют парусами и стреляют из пушек. Нам нужны ваши моряки с Черноморского флота, принявшие участие в сражениях с турками и французами. Сейчас в Крыму находится вице-адмирал Петр Кондратьевич Карцев. Он сражался с турками при Чесме, а потом командовал кораблями на Балтике. Здесь он участвовал в сражениях со шведским флотом при Гогланде, Ревеле и Выборге. Вам, Федор Федорович, довелось послужить с ним во время Средиземноморской экспедиции. Так что этот адмирал может стать вашим младшим флагманом – он хорошо знает воды Балтики, вы с ним успели познакомиться, да и человек он достойный и справедливый.

– Вы правы, господин подполковник, – кивнул Ушаков. – Адмирал Карцев – прекрасный моряк и отличный командир.

– А с ним, – добавил Павел, – я велю направить в Ревель несколько сотен самых лучших нижних чинов и офицеров Черноморского флота. Там воевать пока не с кем. А здесь они смогут показать, чему вы их, господин адмирал, научили за время вашего командования флотом. Я понимаю, что времени остается очень мало, и потому мой рескрипт уже готов и подписан. Вы, сударь, можете написать от своего имени записку адмиралу Карцеву, в которой сообщите о том, что время не терпит и указание императора должно быть исполнено как можно быстрее. Фельдъегерь уже ждет моей команды отправиться в путь. Думаю, что мы успеем сделать все задуманное до появления британского флота у наших берегов.

На этом, господа, всё. Мы снова встретимся здесь сегодня вечером. Так что с вами я не прощаюсь.



24 марта (5 апреля) 1801 года.

Санкт-Петербург. Михайловский замок.

Адмирал Федор Федорович Ушаков

От того, что мне довелось сегодня услышать и узнать, у меня голова шла кругом. Люди из будущего, корабли из железа и парусов, грядущее нападение британского флота на Ревель…