Влюбленный призрак

— Денек был полон сюрпризов.

— Хороших или плохих?

— Иди знай… Работа не задалась, поэтому день скорее пропал.

— Сосредоточьтесь на дороге, чтобы мы смогли обсудить все это за столом.

Манон резко свернула и влетела на стоянку перед бывшими казармами.

— Когда-то здесь был форт, — сказала она, выходя из машины. — Теперь музей, театр, рынок натуральных продуктов и наш ресторан.



Тома́ открыл дверь заведения и пропустил Манон вперед. За стойкой уже сидел его отец. Увидев сына, он подмигнул. Тома́ остолбенел и не обратил внимания на встретившую их распорядительницу.

— Вы предпочитаете поужинать с ней? — спросила его Манон.

— С кем?

— С женщиной в баре. Она, похоже, не против.

Тома́, не отвечая, направился к их столику.

Официант предложил им две карты, и они стали молча изучать меню.

Тома́ не понимал ничего из написанного.

— Вы знаете, что такое cheak pea hush pupple? Или urban macro bowl?

Манон заказала салат из авокадо с острым тофу, Тома́ последовал ее примеру.



— Когда умер мой отец, — заговорил он, — я запретил себе плакать, даже на его похоронах. Но через несколько дней я не выдержал. Понимаю, ваши мысли сейчас далеко, не заставляйте себя, мы можем сократить ужин.

— Вы — букет противоречий, — фыркнула Манон.

— Почему?

— То вы безупречный кавалер, то отъявленный наглец.

Тома́ прищурился:

— Я сказал что-то обидное?

— Мама заставляла меня надевать шлем, без него мне нельзя было сесть на пони. Мне было стыдно, ведь другие дети катались без шлемов. Один мальчишка из нашей группы потешался надо мной, дразня «кокосовым орехом». Он же немного погодя поделился со мной блинчиками, потому что моя мать забыла кошелек. В другой раз он растоптал замок из песка, на сооружение которого у меня ушло полдня, а назавтра он же помог мне возвести новый. Однажды я ела мороженое, он толкнул меня локтем, и мороженое забрызгало мне все лицо, ужасно рассмешив присутствующих и, что хуже всего, мою мать. То же чудовище помогло мне встать, когда я упала с качелей, и позвало мою маму, чтобы она занялась моей коленкой. Пока она ее перевязывала, он был рядом, утешая меня. А теперь, Тома́, рассказывайте, что вы делали на ее похоронах и зачем вы мне солгали.

Тома́ посмотрел ей прямо в глаза:

— В другое лето одна девочка стащила мой синий самосвал с опрокидывающимся кузовом, отцовский подарок, которым я ужасно дорожил, и нарочно его сломала. Отец тоже заставлял меня надевать головной убор на солнце, хотя другие дети играли на пляже с непокрытыми головами. Морская фуражка с вышитым на козырьке желтым якорем, которую он мне купил, была вечным моим унижением. Ужасная девчонка, о дружбе с которой я почему-то мечтал, дразнила меня Попаем. Я первым вас узнал, лишь только увидел в парке.

— Браво, только это не ответ на мой вопрос.

— Я прилетел из-за желания моего отца присутствовать на погребальной церемонии.

— Это притом что ваш отец умер. — После этих слов Манон выпила до дна свой бокал вина. — Он внес это пожелание в свое завещание?

— Нет, он сам мне о нем сообщил.

— Отец просил вас представлять его на похоронах моей матери, когда она умрет?

— Не совсем так, ему понадобилось присутствовать на них самому.

— Но он же мертв!

— Да, уже пять лет.

Манон потребовала жестом, чтобы официант немедленно налил ей еще вина.

— Прошу меня извинить, но здесь кое-что не сходится.

— Если я расскажу вам все как есть, то вы сочтете меня сумасшедшим. Будет очень жаль, потому что вы, вероятно, единственный человек в целом свете, с которым я могу этим поделиться.


Манон залпом выпила второй бокал и поставила его на стол. По-пиратски, тыльной стороной ладони утерев губы, она с вызовом уставилась Тома́ прямо в глаза.

Он, выдерживая ее взгляд, поведал ей часть своей истории — только часть, началом которой послужила странная сигарета и еще более странное появление призрака.



— Согласен, во все это нелегко поверить. Я сам себе кажусь умалишенным, — сознался он.

— Отец явился с того света, чтобы попросить вас сопровождать его на похороны моей матери? — спросила Манон, одновременно показывая официанту, что ее бокал нужно наполнить до краев.

— Если хотите знать мое мнение, «тот свет» сильно отличается от нашего расхожего о нем представления. Я много раз пытался выудить у него эту тайну, но он был тверд как скала, если можно так сказать о призраке… Похоже, если бы он раскололся, то его сразу отозвали бы обратно на небеса.

— Как занимательно! — Она покачала головой, цокая языком.

— Это все, что я знаю, клянусь! Смею вас уверить, отец предстал передо мной не в саване и не волочил за собой ядро, — усмехнулся Тома́, чтобы скрыть смущение.

— Каким же он перед вами предстал? — резко спросила Манон. — Вопрос задан, разумеется, из чистого любопытства.

— Говорю же, сидящим в том кресле, в котором при жизни имел привычку читать. Это в первый раз…

— Я спрашиваю про его внешний облик, — с иронией уточнила Манон.

— Он был очень похож на себя живого: белая рубашка, фланелевые брюки, приталенный пиджак. И выглядел гораздо моложе, чем… ну, вы понимаете.

Манон покачала головой, покусала губы, хлебнула вина.

— Он прилетел вместе с вами в самолете?

— Да, и не зря. В полете одному пассажиру стало плохо, и мы его спасли. То есть спас, конечно, он, я только следовал его инструкциям.

— Иначе ничего не вышло бы, вы же не врач, — поддакнула Манон с сарказмом, которого Тома́ от волнения не уловил.

— То же самое твердила женщина в соседнем кресле, но ее никто не слушал. Это ее так бесило, вы бы только видели!

— Могу себе представить. Что было дальше? Вы на пару с папой посадили самолет?

— Нет, но дальнейшее еще невообразимее, я даже не знаю, с чего начать…

— Стоп! Лучше прерваться здесь. У вас такое бурное воображение, что вам лучше сменить занятие и вооружиться пером. Вы произвели бы сенсацию, это я вам как книготорговец говорю! Только, чур, не обижаться, меня среди ваших будущих читательниц не окажется, фантастика не относится к моим излюбленным жанрам.

— Вы ни слову не верите в моем рассказе.

— Хотите, поменяемся местами? Я займу ваше, вы мое; я задам вам тот же вопрос, когда иссякну. Что вы мне, по-вашему, ответите?

— Процитирую место из одной книжки, которую прочел давным-давно.

— О чем же там повествовалось?

— Там было написано, что некоторые сюжеты, кажущиеся невозможными, могут осуществиться, если очень сильно захотеть в них поверить вдвоем. Можно мне тоже задать вам один вопрос?

— Мы так далеко зашли, что…

— Вспомните детство, когда наши родители молча любили друг друга. Вам рассказывали в те годы сказки про фей и демонов? Верили вы в этих существ со сверхъестественными способностями? Мечтали о фантастических мирах?

— А как же, как все дети.

— Что произошло потом?

— Потом женщина, рассказывавшая мне все это, ушла в мир иной. Не далее как вчера, — ответила Манон.

— Ну а мой отец вернулся с другой сказкой, и это напомнило мне, почему я стал пианистом, потому мне и захотелось изо всех сил ему поверить, даже рискуя выставить себя на посмешище. Теперь моя очередь попросить вас об обмене ролями. Только представьте, что сегодня, завтра, через пять лет мать снова предстанет перед вами и попросит об услуге, от которой будет зависеть ее вечная посмертная жизнь. Как бы вы поступили? Рискнули бы прослыть помешанной или отвернулись бы от нее?

Манон попросила налить ей еще вина, и Тома́ напомнил ей, что это будет уже четвертый бокал.

— Мне захотелось проветрить голову, я приглашаю мужчину поужинать — и что же? Он рассказывает, что путешествует в компании призрака своего отца. Если, услышав все это, я шлепнусь навзничь, точно ли в этом будет виновата бутылка бордо? — ответила она уже слегка заплетающимся языком.



Тома́ оглянулся на бар, где Раймон развлекался подслушиванием беседы только что образовавшейся парочки. Это не ускользнуло от внимания Манон.

— А я чуть не закатила вам сцену на входе! — хихикнула она. — Вы конечно же следите за своим папашей!

Тома́ обошел эту ее реплику молчанием. Вскоре он сообщил, что намерен заплатить и проводить ее домой.

— Ничего подобного, вечер в разгаре, я хочу десерт!