Влюбляться лучше всего под музыку
Часть 28 из 72 Информация о книге
— Просто у вас улыбка — это вежливость, а у нас, если все время улыбаешься, значит, ты — идиот. — Вы искренни во всем. — Джон смеется и откладывает столовые приборы. — В любых эмоциях. — А ты сам откуда? — Эм… — Он явно раздумывает, что ответить. — Я — человек мира. Много перелетов из-за работы. Сейчас больше времени провожу в США, бываю в Лондоне. А вообще родом из небольшого городка в Северном Йоркшире. — А здесь что делаешь? — Прилетел на концерт. — Понятно, — хмурюсь я, — здесь все из-за концерта. Кроме меня. Джон встает, открывает бутылку белого вина: — Ты не против? — Нет. Наливает в бокалы, протягивает один мне. Рассматриваю жидкость на просвет, в душе мечтая, вот бы люди были так же прозрачны на вид. Тогда можно было бы не терять время с теми, кто тебе не подходит по моральным принципам. — А… — Вдруг теряется Джон. — Твой парень не будет ругаться, что ты проводишь время со мной? — Не знаю, — честно говорю я. — Мне пришлось преодолеть тысячи километров, чтобы оказаться здесь. Он завтра выступает, и я хотела сделать ему сюрприз. Приехала сегодня и увидела его с другой. Пока думала, как поступить, оказалась у тебя в номере. Так что прости: я потеряна во всех смыслах. — Ох, извини. — Ему, и правда, неловко. Я пожимаю плечами и протягиваю бокал, чтобы чокнуться. — А твоя девушка? Он делает глоток и смотрит на меня. Уголки его губ приподнимаются в легкой полуулыбке. — У меня ее нет. — Что, и никто не нравится даже? Его взгляд перемещается на пол, скользит по паркету и упирается куда-то в угол. — Не знаю. Последние отношения вышли не совсем такими, как хотелось бы, пришлось долго выкарабкиваться из депрессии… Может, самое время начать что-то новое, но… — Но нравится кто-то? Да? — Нет. — Да-а. — Есть одна девушка, но это так… Что-то мимолетное. Мы незнакомы. Я и видел-то ее всего раза три. В самолете. — В следующий раз увидишь, обязательно заговори. Живем ведь один раз. — Логично. Я залпом осушаю бокал. — Вот именно. — Слушай, — улыбается Джон. — Не хочешь показать мне город? — Я? Да я сама здесь впервые! — Тогда давай исследовать его вместе? Мне все равно сегодня нечем заняться. — Да без проблем. Мне тоже пойти некуда. — Тогда я быстро. Он скрывается в своей комнате, а выходит оттуда через полминуты в черных очках, бейсболке, надвинутой на глаза, и темно-синей толстовке. — Прикольный. — Да. Надоели костюмы. — Тебе идет. — Подхожу ближе. — Ого, какой ты высокий. Просто скала! — Ну, окей, пойдем? — Окей. Я надеваю очки и следую за ним. Когда мы выходим из номера, все охранники дружно замолкают и таращатся на нас. Джон оставляет меня у лифта, подходит к ним и о чем-то долго говорит. Воспользовавшись паузой, я проверяю телефон — никто не звонил. Конечно, Паше сейчас не до меня. Закусываю до боли губу. — Пойдем, — прикосновение Джона к моей спине заставляет вздрогнуть. Мы входим в лифт. — А ты, похоже, богач. — Замечаю я. — Это все твоя охрана? Он смотрит на меня загадочно и качает головой: — Частично. Я… много работаю. — Ты — молодец. — Знаю. Когда кабина останавливается на первом этаже, мой спутник надвигает кепку на глаза и берет меня за руку. Это прикосновение призывает довериться, что я и делаю. Мы выходим из лифта и направляемся к выходу. Суматоха в вестибюле напоминает пчелиный улей, и скоро становится понятно почему: приехала группа «IOWA». Я узнаю ее солистку даже без макияжа и, чуть не запнувшись, прохожу мимо. Девушка вдруг поворачивается и подмигивает мне. — Знаешь, кто это был?! — Пищу я, дергая Джона за рукав. — Нет, — спокойно отвечает он, когда мы выходим из дверей и проходим мимо уже знакомого мне бугая-охранника. — Айова! — Ай-что? — Мой спутник идет, крепко держа меня за руку и глядя только себе под ноги. — Группа «Айова»! — Зачем они назвались как штат в США? — Не обращай внимания, — смеюсь я, — у нас и «Уматурман» есть. Мы дружно смеемся, останавливаясь на краю тротуара через дорогу. Джон достает из кармана сигареты и закуривает одну. Воспользовавшись заминкой, я кричу толпе девчонок, собравшихся на дороге и разглядывающих окна отеля: — Эй, бабоньки! Что стоим? Очередь за колбасой, что ли? Они оборачиваются и смотрят на меня, как на какашку, прилипшую к лобовому стеклу автомобиля. У них тут явно дело поважнее, чем отвечать на мои глупые вопросы. Девчонки быстро отворачиваются и продолжают пялиться в окна. Чуть не падаю с ног от рывка, которым Джон вдруг тянет меня за руку. — Ты чего? — Смеюсь я, стараясь поспевать за длинноногим британцем. И когда он успел накинуть на голову капюшон? А главное, зачем? Хоть и вечер, все равно же еще достаточно жарко. Крутой выходит прикид, почти гангста-рэперский. — Пошли скорее, мне не терпится посмотреть все! — Шепчет Джон. Он выдыхает дым и топает по дорожке, почти не глядя вперед и крепко держа мою ладонь в своей. Так и идет, ссутулившись, пока мы не отходим на достаточное расстояние от отеля. Там он, наконец, выпрямляется, словно освободившись от какого-то бремени. Странные они, блин, эти британцы! 11 Паша Легкое опьянение сваливается на меня приятной усталостью. Пока ребята спорят, стоит ли им идти купаться, ложусь спиной прямо на песок и позволяю ночному небу захватить все мое внимание. Здесь оно не такое, как в средней полосе страны, здесь даже звезды кажутся ближе, чище, ярче. Любуюсь ими, машинально прокручивая в голове свои партии на завтрашний фестиваль. Ноты, аккорды, все нюансы, которые помню, кажется, на зубок, но могу и забыть, если дам волнению победить меня. Набираю номер Ани. В груди покалывает от предвкушения. Вот сейчас раздастся ее голос, насмешливый, но ласковый. Спросит меня, как там местные девчонки, скольких я уже успел закадрить, пообещает выпороть за плохое поведение, а потом совершенно серьезно скажет, что безумно соскучилась. Но после долгого молчания, вакуумом повисшего в трубке, вдруг раздается «бла-бла, сорри, абонент-не абонент, и что-то там про зону доступа». Пробую еще раз и еще. Но все тщетно. Опять и опять. Либо она не доступна, либо отключила телефон. Набираю Машу. — Да-а-а, — как-то загадочно отвечает она. — Привет, систер, как дела? — Мне чертовски приятно слышать родной голос. — Все… хорошо, — раздается в трубке. Как-то не очень уверенно. — А у тебя?