Влюбляться лучше всего под музыку
Часть 59 из 72 Информация о книге
И бегу быстрее. Куда-нибудь, только подальше от всего этого ужаса и странного пьяницы с седыми лохмами, густой бородой и пугающими синими глазами. 24 Паша Поднимаюсь по лестнице, оглядываюсь по сторонам, толкаю тяжелую дверь и выхожу на воздух. На крыше никого нет. Небо затянуто плотными серыми тучами, ветер с утра заметно усилился, но я все равно решаю остаться. Прячусь за небольшой кирпичной стенкой, там, где меньше дует, сажусь, вытягиваю ноги и смотрю вдаль на высотки, дорожные развязки и черный смог, окутывающий шумный город. Достаю пачку, вынимаю одну сигарету и закуриваю. Дым, терпкий и горячий, наполняет легкие и разливается приятным покалыванием по телу, отдается едва ощутимым головокружением и вырывается наружу дорожками через ноздри. Подкашливаю, чувствуя, как щекочет в гортани. Я уж и забыл, зачем люди травятся этой дрянью. Хотя бы руки можно чем-то занять. Вот только с мыслями такого не получится. Они всегда со мной, следуют неотступно, раз за разом возвращают в прошлое, туда, где мы на одно острое и короткое мгновение чувствовали себя счастливыми. — Вот кто мои сигареты спер, — слышу над ухом, когда во второй раз затягиваюсь. Дым обжигает мои внутренности, и это неминуемо приводит к очередному, уже более сильному приступу кашля. Глаза щиплет, вытираю выступившие слезы тыльной стороной ладони, и пепел как назло падает прямо мне на ногу. — Б**дь! — Потише, парень, — усмехается Майк, усаживаясь рядом со мной и не боясь запачкать модные джинсы с дырами на коленях. Его темно-рыжие волосы яростно треплет ветер. — Ты лучше вообще не кури, Павлик, — советует Леся, хлопая меня ладонью по спине, — чем раз в полгода и так метко. В нос ударяет сладкий запах духов. Она садится, вытягивает ноги и забирает из моих пальцев окурок. Разглядывает его, думая, не стоит ли затянуться, стряхивает в сторону пепел, а затем тушит, вдавливая в покрытие, которым застелена вся крыша гостиницы. Прислоняюсь к кирпичной кладке и кусаю губы. — Как сходили? — Задаю дежурный вопрос. — Было весело, — отвечает она. — Да ни хрена, — морщится Майк. Вот так всегда. Эти двое ни в чем кроме музыки не могут сойтись во мнениях. Будто разговаривают на разных языках и мечтают истребить друг друга. — Расскажете? — Без интереса спрашиваю я. — Да. — Ее голос. — Нет. — Его. Леся косится на Майка, обиженно надувая губы. — Ладно, согласна. Три часа в пробке ради пары нудных вопросов человека, который и в музыке-то особо не смыслит. — Убирает кудрявый светлый локон за ухо. — Паш, скажи лучше, ты подумал? — Насчет? — Тихо выдыхаю и складываю руки на груди. — Ты остаешься в группе, мы делаем раскладку на три гитары. — Рыжий вытягивает из моего кармана пачку сигарет, берет одну и прикуривает зажигалкой. — Я — соло, ты — ритм, Борян — бас. — И еще бэки. — Подхватывает Леся. — Вы с Майком хорошо звучите вместе. Молчу. Вдыхаю носом дым и пялюсь на носки своих кроссовок. — Не надо это ему, — наконец, выдает рыжий, одаривая боевую подругу взглядом победителя, — вот, что я думаю. — Это еще почему? — Хмурится она. Перевожу взгляд с одной на другого. — Потому что это не его музыка. Леся разводит руками: — Скажи еще, что мы сочиняем и исполняем говно. — Дорогая, — его голос понижается, — мы делаем поп-рок. Ты слышала, что слушает в наушниках этот парень? Хоть раз? Она с шумом выдыхает: — Нет. Что ты хочешь этим сказать? — То, что пока, на данном этапе, он кайфует от возможности держать в руках инструмент, заводить толпу, делать что-то новое, но совсем скоро ему станет этого не достаточно. А по контракту мы не имеем права на эксперименты, нами взят курс, и нужно ему следовать. — Смотрит на нее, выдыхает клубы дыма, которые летят мне в лицо. — Ты же понимаешь, Паша мыслит по-другому. Не мне тебе рассказывать. И музыку воспринимает по-другому. Он — композитор, отличный исполнитель. Музыкант. Вот, кто он. По духу, по призванию. — Его прическа из-за ветра «гуляет» туда-сюда. — Людям, которые приходят посмотреть наши выступления, плевать на тексты и мелодии. Они тащатся от симпатичных парней, их модного шмотья, твоей крутости и сисек. Как долго этот парень продержится в непрекращающихся турах, гастролях, переездах, играя твою музыку? Как скоро ему надоест? Тебя хотя бы слава подстегивает. Тебя, Ника, Борю. А его? — Ты сейчас что, отговариваешь его, что ли? — Леся сердито сводит брови. — Первый раз слышу, что тебе не нравится наша музыка. Которую мы вместе с тобой сочиняем. Майк смеется, отклоняет голову назад и даже стукается затылком. — Лесь, ты меня слышишь, вообще, нет? — Делает новую глубокую затяжку. — Мы сейчас про музыку говорим или про славу? Что ты ему предлагаешь? Он подписывает контракт и забывает о нормальной жизни. Так? На сколько? На три года? Его же заставят жить по бешеному графику, лишат возможности делать что-то свое, будут перевозить в поездах и самолетах от одного города в другой, диктовать условия, контролировать. Достанут этот его забавный, — показывает пальцем, — пирсинг из носа. Или, наоборот, всунут еще парочку колец. Постригут, побреют, оденут в чертовы пидорские штаны. — Он ударяет по коленям с размаху. — Ты мне скажи, это его мечта или твоя? Не видишь, дура, что парню плохо? Она открывает рот и, задыхаясь, подбирает слова. — Паш, — обращается ко мне, толкая в плечо, — что ты молчишь? Скажи ему, ну? Да все же мечтают об этом! Майк краснеет, с остервенением выталкивая дым из носа: — Ты глухая? — Качает головой. — Если начнешь слушать кого-то, кроме себя, станешь лучше понимать этот мир. — Ты мне, вообще, не указывай, ладно? — Все, Леся тоже уже, кажется, заведена ни на шутку. — Сказал мне, что наша музыка — дерьмо! Охренеть! — Да не дерьмо! — Он поворачивается к ней. — Просто этот чувак идет своим путем. Он слушает и пишет музыку совершенно другого стиля и жанра. Была бы повнимательнее к людям, многое бы поняла. Наша музыка — это наша. А если я тебя завтра отправлю на бэки к Боре Моисееву, закайфуешь? Три года «Голубую луну» и что-то там про Петербург выть в микрофон. Понравится? Я не говорил сейчас о качестве нашей музыки, говорил, что она другая. — Миш, — говорит тихо, сдавленно, первый раз при мне называя его по имени, — ты мне скажи, тебе не нравится, что мы делаем, да? Я… Я ведь… предложила тебе рулить всем теперь. А ты… думала тебе… Я теперь зажат меж двух огней. Искры летят в разные стороны. Эти ребята готовы поубивать друг друга одними только взглядами, а мне некуда бежать. За спиной стена. Вжимаюсь в нее. — Твою же мать! — Майк отшвыривает окурок и резким движением отбрасывает пальцами прядь рыжих волос с лица. — Может, мне не нравится вся эта кутерьма, к которой ты хочешь приговорить Пашку, не нравится вся эта движуха и вот эта чушь, которая называется сейчас «стилем», но я… читай по губам… люблю. Нашу. Музыку! Черт! Да я хотя бы знаю, зачем на все это подписался! У меня же все нормально было до вас! Ради чего я пришел сюда хоть знаешь?! Она растерянно опускает плечи. — Ради… чего? Он смотрит в ее глаза и не верит. Не может поверить, что эта девчонка не знает ответа на такой простой вопрос, лежащий для всех буквально на поверхности. Думаю, знает. Но то ли не может позволить себе сознаться в этом, то ли просто ждет, когда Майк, наконец, озвучит это вслух. — Пораскинь мозгами, — выдыхает он и отворачивается. — Не понимаю. Думала, мы команда… — Еще недавно думал, что мы — твои подчиненные. — Что?! — Она готова зареветь. — Представь себе. — Рыжий тушит окурок и одаривает ее мрачным взглядом. — Удивлена? Приглаживает взлетевшие вверх от ветра кудряшки. — Да. — Что ты хочешь от него? — Кивает на меня. — Видишь, не лежит душа у человека? — Так пусть он сам тогда об этом скажет! Надо же, про меня вспомнили. Продолжаю безучастно пялиться на свои ноги. — Скажи ей, Паха. — Майк толкает меня плечом. Раскачиваюсь от его толчка, придумывая, как бы сбежать от них поскорее. — У тебя будет куча фанаток. — Леся улыбается, заглядывая мне в глаза. — Посмотри, наша популярность растет с каждым днем. Рыжий усмехается: — У тебя будет хренова туча ненужных обязательств. Она прищуривается, переводя на него взгляд: — У тебя будут бабки. Много-много бабла. Он ржет: — И мешки под глазами. Будет куда эти бабки складывать.