Воздушный поцелуй

Кря, кря, идём в камыш!

– Курс сто шагов на север, –

Шепнула мышкам мышь, –





не раскрывая глаз, оттарабанила она, после чего поудобнее улеглась на столе и захрапела как паровоз.

– Вот видишь, мы затратили на всё про всё порядка десяти минут, а решили сразу два вопроса. Во-первых, мы знаем недостающий куплет, а во-вторых, сразу поставили все точки над «i» в теме повышения твоей арендной платы.

– Думаете, когда она проспится, то вспомнит всё, о чём вы с ней говорили?

Мистер Лис без обид принял мой скептицизм, минуточку поразмыслил и махнул рукой, признавая своё полное поражение. Бабуля ещё не раз будет пить ему кровь, требуя мне удвоенного жалованья за то, что я живу у него как в пансионе на всём готовеньком, получаю бесплатное образование, завожу полезные в жизни знакомства, да ещё и регулярно пополняю свой счёт частью гонораров от отдельных физических лиц. Если не считать, что меня пару раз пытались убить, то в остальном жизнь как у британского лорда.

Мы прошли почти два квартала пешком, невзирая на мелкий заморосивший дождик. Банда Большого Вилли категорически отказывалась появляться, что несколько угнетало моего учителя. Видимо начав сегодняшний день с лёгкой драки, он надеялся перевести её в более эпические сражения хотя бы внутригородского масштаба, но увы…

В конце концов нам пришлось взять кеб и под монотонное пение добраться до дома. Чем именно развлекал нас рыже-белый кебмен, я сейчас даже не припомню. И, скорее всего, это хорошо, сегодняшний день был настолько насыщенным, что мечталось только об одном – быстренько съесть чего-нибудь и спать.

– Шарль, старина, – громко сказал Лис, как только мы вошли в прихожую, – лёгкий ужин для мальчика и отправьте его спать. В двенадцать ночи нам ехать в порт, пусть Фрэнсис будет готов.

– Разумеется, месье.

Через пять минут я уже пил чай, заедая его тостами с сыром и огурцом. На десерт ложка мёда, ровно три очищенных грецких ореха и половина плитки шоколада. Дворецкий ещё предложил тёплые сливки, но я же не доберман Гавкинс, чтоб пить их просто так, обойдусь, пожалуй. Сон пришёл сразу.

Мне снилась моя нежно любимая матушка, хотя черты её расплывались в памяти, я прекрасно знал, что это именно она. Мы сидели у нас дома, передо мной стояла тарелка овсяной каши, которой мама кормила меня с ложечки, напевая ту самую детскую песенку про кораблик:

Плывёт-плывёт кораблик

Небесно-голубой,

Везёт подарки детям…





В её голосе слышалась необычайная доброта, и я явственно ощущал тепло её рук. Да, разумеется, всё моё подсознание чётко напоминало о том, что это лишь сон, но как же мне хотелось, чтобы он не кончался. Я открыл глаза ровно в ту минуту, когда старый дворецкий три раза стукнул в дверь:

– Месье ждёт.

На то, чтобы одеться, плеснуть в лицо водой из умывальника, по-быстрому пригладить волосы и бегом слететь по лестнице вниз, ушло около трёх минут. Учитель стоял в плаще и цилиндре, опираясь на проверенную трость и держа секундомер в руке.

– Хм, на этот раз уже лучше. Мне нужно задавать тебе глупые вопросы?

– Нет, сэр, экспериментальную дубинку я взял, заряд по максимуму.

– Отлично, мой мальчик, – кивнул мистер Ренар. – Тогда вперёд, кеб ждёт нас у порога.

Рыжий донец привычно оскалил крупные жёлтые зубы. Улыбка Фрэнсиса была не столь эффектной, как у Лиса, но, пожалуй, не менее пугающей. О том, как лошади кусаются, я знал лишь понаслышке, говорят, что самые злые могут на раз откусить человеку палец или даже нос. Не знаю, что хуже. Наверное, всё-таки нос, ведь он у нас один, а пальцев целых двадцать.

С этими глупыми мыслями в голове я поприветствовал рыжего коня с белой полосой вдоль морды.

– И тебе не хворать, хлопчик! Гляжу, прижился ты вроде у Лисицына. Не обижают сверх меры? А так-то терпи, чего уж, учёбы без подзатыльника не бывает.

– Сможешь ехать без песен, братик? – вмешался Лис, проталкивая меня в кеб. – Едем к порту, не спугнуть бы кой-кого.

– Разумение имеем, – тряхнув гривой, согласился Фрэнсис. – Человек или как?

– Скорее всего, кот из «близких к природе».

– Коты зверьё опасное. Ежели что…

– Шумнём, – в один голос ответили мы с учителем из кеба.

Донец потянул рычаги, раздался тихий свисток, и мы покатились по мостовой, стараясь как можно тише громыхать колёсами по булыжникам. Не представляю, как такое вообще возможно даже в принципе, но рыжий Фрэнсис умудрялся.

Кстати, совершенно не петь он не мог, похоже, что музыка у донцов в крови. Но, памятуя просьбу друга Лисицына, донец просто мурлыкал на ходу. Мелодия угадывалась на раз, и я поймал себя на мысли, что так же беззвучно повторяю за ним:

– С нашим атаманом не приходится тужить…


Тужить, кстати, и с мистером Ренаром не приходилось, он просто не давал для этого ни времени, ни возможности. Конечно, сейчас я предпочитаю более размеренный и респектабельный образ жизни, приличествующий пожилому англичанину. Но в годы звонкой юности ритм жизни, предлагаемый или определённый для меня весёлым Лисом, казался практически идеальным.

Да клянусь Ньютоном-шестикрылым, что, если бы я мальчишкой не получил «прививки» к приключениям, опасностям, дракам и всему тому, что впоследствии стало называться модным словом «экстрим», кем бы я был сейчас? Скучным старым брюзгой, не выпускающим из зубов сигару, от пяток до лысой макушки пропахшим нафталином и виски. Хотел бы хоть кто-то стать таким, а?

Но простите старику высокопарный стиль его воспоминаний, и вернёмся вместе в тот далёкий год и ту памятную ночь, когда рыжий донец высадил нас у порта в максимальной близости от старого трактира «У четырнадцати мышат».

Огни над входом уже были потушены, в окнах также не горел свет, а уличные фонари в этом районе скорее являются декорацией. Мы пробирались, ориентируясь исключительно на блестящее ночное зрение моего учителя. А он уверенно шёл вперёд абсолютно бесшумной походкой, на ходу элегантно помахивая тростью. Мне оставалось лишь спешить за ним, шаг в шаг пробираясь мимо каких-то заборов, складов, вырытых ям, гор мусора, по возможности минуя лужи и совсем уж в болото размокшую грязь. Это было не так просто, как я об этом пишу, честное слово…

Вдруг Лис внезапно встал, держа нос по ветру. Я едва не врезался ему в спину, но сумел удержать равновесие.

– Он здесь. Слышишь?

– Нет, сэр, – честно признался я, изо всех сил пытаясь вслушиваться в звуки ночного порта.

Различался шум ветра, мерное капанье дождевой воды в какую-то ёмкость, далёкий плеск волн и едва различимый скрип старых кораблей у пристани. Ничего похожего на кошачье мяуканье вроде бы и не было.

– Он работает молча, – не оборачиваясь, подтвердил мистер Ренар. – Но скрежет лопаты выдаёт его с головой. Надо подойти как можно тише. Дубинку держи на взводе.

Я кивнул. Мы пошли дальше, стараясь ступать на цыпочках. Это было трудно. Каждый мой шаг всё равно сопровождался противно чавкающим звуком размякшей грязи.

– Под ногами ил, – шёпотом объяснил Лис. – Раньше здесь было небольшое озерцо, на его берегу и поставили трактир «У четырнадцати мышат». Именно об этом месте говорится в той детской книжке. Ага, вот он! Теперь-то ты его видишь?

– Да, сэр, – невольно вздрогнул я, поскольку открывшаяся картина была более всего похожа на иллюстрацию пиратских книжек сэра Роберта Льюиса Стивенсона.

Глубокая яма на пустыре в окружении остатков переломанного камыша и облетевшего кустарника. Из этой самой ямы струится вверх тусклый желтоватый свет дешёвого электрического фонаря. Раздаются тупые размеренные удары лопатой. Время от времени из ямы вылетают комья грязной земли. Наверное, именно так и работают «чёрные копатели».

В целом кладоискательство не запрещено законами Великобритании, но каждый счастливец обязан уплатить немаленький налог государству и рассчитаться с возможными наследниками по прямой. В конце концов, у всякого закопавшего клад были твёрдые намерения когда-нибудь вернуться и получить назад свои драгоценности. Поэтому, как правило, тот, кто находил клад, мог рассчитывать максимум на двадцать – двадцать пять процентов от его реальной стоимости.

Это было по закону! Но, как вы понимаете, всегда были те, кто копал в чёрном и по ночам.

Мы осторожно приблизились к яме с двух сторон и заглянули вниз. Стук лопаты резко прекратился. На нас уставился тощий чахоточный кот в пенсне и поношенной одёжке с претензией на некую элегантность прошлого века, выдающей в нём некогда образованного гражданина Лондона, допустим, учителя или офисного клерка.

А ныне даже я на раз сказал бы, что кот полностью опустился, много лет пьёт, возможно, подвержен пагубным пристрастиям типа покера или бриджа, и свою единственную ставку на возвращение в цивилизованный мир среднего класса он отыгрывает именно здесь. Он сумел прочесть текст, сопоставить факты и, кажется, нашёл этот клад.

– Не повезло вам, дружище, – рассеянно протянул мой учитель. – Вы ведь рассчитывали выкопать тут золото шведского флота, мистер Слотер?

– Откуда вы знаете? – простонал несчастный, тараща на нас круглые серые глаза с жёлтыми крапинками. – Уйдите! Оставьте меня, ах оставьте-е!

– Всё элементарно. Если хотите, я сам попробую рассказать вам вашу же историю. Вылезайте, всё равно там ничего нет.

Драный кот зашипел, угрожающе сжимая лопату. Я сделал шаг вперёд, споткнувшись о какую-то дурацкую железяку и едва не рухнув в ту же яму.

– Ну как хотите, – великодушно разрешил мистер Ренар, незаметно подавая мне знак быть во всеоружии и не терять бдительности ни на секунду. – Уверен, что когда-то вы были вполне себе положительным членом общества. Возможно, преподавали?





Слотер кивнул, дёрнув левым, слегка обкусанным ухом, и я мысленно поздравил себя с первой победой. Я же угадал, верно? Первый угадал, ещё до того как это озвучил мой наставник.

– Потом что-то пошло не так. Вас подвела любовь к женщине или азартным играм?

Кот не ответил, но по блеску его глаз было ясно, что Ренар в обоих случаях попал в цель. Так что тут я мог приписать себе лишь половину заслуг. Посмотрим, что же будет дальше.

– Вы проигрались. Она вас оставила. Держу пари, что вы набрали долгов и были вынуждены переселиться в бедный квартал, где сдают дешёвые комнаты для иммигрантов. Заметили через окно, как какой-то молодой человек с русской гармошкой прячет деньги в какую-то книжку, и не смогли удержаться.

– Я… я бы отыгрался! Но там были жалких три фунта…

– Зато как некогда образованный и знающий филолог вы сразу поняли, что за редкая книга попала вам в лапы. – Учитель поднял с мокрой земли тряпичную сумку, достав старенькую книжку стихов. – Другой бы, не задумываясь, выручил за неё две или три гинеи у букиниста, но вы…

– Я преподавал философию, историю и географию, – вдруг взвился кот, бросая лопату и царапая мокрые стенки ямы. – Я знал, что произошло с королём Карлом, и, впервые увидев оригинальный текст стишка, наверняка записанного со слов какого-нибудь тупоголового матроса, сразу понял, о чём речь! Я начал искать, я обошёл весь порт, я получил все возможные сведения и вышел на этот пруд. Вы не смеете у меня это отнять!

– А далее «…курс сто шагов на север, – шепнула мышкам мышь», – закончил мой учитель, одаривая безумного собеседника благородно-снисходительной улыбкой. – Но вы обманули сами себя, мистер Слотер, на судне не могло быть золота. Всем известно, что во время последней войны король погиб при очень подозрительных обстоятельствах. Ряд историков считает, что его убили свои же люди из страха развязывания всё новых и новых войн. Казна Швеции была совершенно пуста, они отнюдь не собирались ничего хранить в лондонских банках.

– Замолчите! Вы лжёте! Вы хотите всё заграбастать себе?! Я рыл тут больше часа, и я докопаюсь до золота! Меня ничто не остановит! Я выцарапаю вам глаза, мя-а-у-у…

Мне удалось сбить его в прыжке. Обезумевший кот кинулся было на мистера Ренара, но, получив мощный электрический заряд в ягодичную мышцу, рухнул на самом краю ямы.

– Браво, мой мальчик, ты делаешь успехи в стрельбе навскидку. Это может оказаться очень полезным в будущем. А теперь нам совершенно необходимо доставить этого несчастного в психиатрическую лечебницу.

– «Чаринг-Кросс», сэр?

– Она ближайшая. Тебя не затруднит шумнуть?

Собственно, нет, конечно. Но поскольку я весьма слабо представлял себе, как именно это сделать, то просто поднял ту железяку из-под ног и пару раз хорошенько стукнул ею по стволу ближайшего дерева. Звук получился довольно громким, поскольку уже через минуту мы услышали дробный стук копыт и на место высохшего пруда вылетел могучий жеребец с горящими глазами и грозно вздыбленным хвостом.