Возвращение в Острог

— Ты чего, Миш?! — двумя руками ухватившись за переднее кресло, спрашивает Козлов.

— Да вот, только что прислали — четвёртая…





Море волнуется два!




Песнь пятая




На месте очередного самоубийства (самоубийства ли?) оказываются спустя десять минут. Подойдя к лежащему у стены трупу, Александр узнаёт от коллег, что мотива, кажется, вновь нет. Записки тоже. Осматривая девочку, Козлов думает теперь, что она выглядит участницей известной детской игры, когда, замерев, вам нужно показать животное или птицу. Шея воспитанницы тонкая и длинная, как у лебедя. Глаза всё ещё открыты, и кажется теперь, что, прижавшись щекой к земле, девочка прислушивается к шагам незнакомцев. На её лице застыло удивление. Вероятно, успела только поразиться тому, как быстро закончилась её жизнь.

Пока Козлов осматривает труп, стоящего рядом Фортова вырывает. Оперативники улыбаются, а новоиспечённый сотрудник Следственного комитета прижимает к губам дорогой шёлковый платок.

— Товарищи, столичную блевотину на экспертизу берём? — шутит кто-то из местных.

— Работай давай! — спокойно отвечает Козлов.

Следователь, оперуполномоченный и судебно-медицинский эксперт. Криминалист и кинолог с собакой. Участковый опрашивает возможных свидетелей и в протоколе фиксирует время суток и погодные условия. Местный следователь подтверждает, что осмотр проводится при искусственном освещении, и, привязываясь к зданию, локализует участок местности. Заканчивается шариковая ручка, и, взяв новую, мужчина начинает описывать положение трупа и одежду на нём. Всё это время эксперт-криминалист производит фото- и видеофиксацию места происшествия: съёмка панорамная и съёмка обзорная, съёмка узловая и съёмка детальная, съёмка масштабная. Старательно ищут улики, ищут всё, что только можно найти. Исследуя двор, кинолог с собакой делают зачистку местности, и судебный эксперт устанавливает приблизительное время смерти.

Разбирая небогатые архивы собственной памяти, Фортов вспоминает, что теперь следователь должен внести собранные данные в протокол, а после этого с девочки обязаны снять всю одежду. Юный лейтенант юстиции помнит, что вещи полагается аккуратно упаковать в коробки, поверх которых должны быть наклеены бирки, где указаны объект, адрес, дата и фамилия. Следователь, эксперт и двое понятых, вспоминает Фортов, оставляют автографы на этих бирках, и только после этого труп воспитанницы детского дома можно уносить.

«Так и будет», — думает Лев и вслед за Козловым поднимается на последний этаж.

— А у тебя-то какая версия, Миш? — повернувшись к местному следователю, вдруг спрашивает Козлов.

— Самоубийство…

— Очень смешно! Я про причины…

— Нет причин…

— Четверо детей за месяц — и нет причин?

— Александр Александрович, вы спрашиваете — я отвечаю. Нет у них никакого повода…

— А какие мероприятия проведены?

— Вы предлагаете мне прямо здесь, на лестничной площадке, перед вами отчитаться?!

Козлов замолкает. Московский следователь понимает, что в очередной раз задета провинциальная гордость. Его прошлый визит здесь всё ещё помнят. Рассчитывать, что Михаил вызовется помогать, конечно, не стоит.

— Слушай, дружище, я благодарен тебе за проделанную работу. Нет, правда! Думаешь, у меня нет других дел, кроме как ехать к вам сюда? Ты же умный мужик, сам прекрасно понимаешь, что нас прислали сюда только потому, что народу нужно показать, что задействованы самые лучшие профессионалы…

— Скромно вы о себе, Александр Александрович…

Нет для русского человека вещи более оскорбительной, чем вежливое к нему обращение. Проглотив сарказм, Александр повторяет попытку:

— Миш, думаешь, я не понимаю, что вы и без меня прекрасно стрелочника найдёте и закроете директрису?!

— А не за что её закрывать, — с вызовом отвечает Михаил.

— Выходит, просто так у вас тут дети кончаются?

— Выходит, что просто так! Слушайте, вы же у нас мозг всея Руси — вот и разбирайтесь! Мы люди маленькие, глупые…

— Хорошо, давай мы сейчас все тут успокоимся, и ты просто расскажешь мне, что сделано…

— Да всё сделано! Всё!

— С детьми говорили?

— Да, конечно, говорили! Я лично! Со всеми до одного. И вот с этой, которая лежит, и с предыдущими. Мы даже заставили их написать сочинение «За что я люблю жизнь» — уже после второго случая начали выявлять потенциальных самоубийц, но вот видите, не получается у нас ничего…

— Педагоги?


— Мы их так прижали, что они, если нужно, и убийства Листьева и Немцова на себя возьмут, но по существу ничего…

— Ясно…

Козлов понимающе кивает и по-приятельски хлопает коллегу по плечу. Отойдя в сторону, Александр осматривает подоконник, и, заметив это, уязвлённый лейтенант юстиции вдруг решает вставить свои пять копеек:

— Что же вы окна-то не можете позакрывать?!

Михаил ничего не отвечает, только улыбается. Александр понимает, что вразумлять Фортова придётся самому.

— Во-первых, нет предписаний закрывать окна, во-вторых, к кому обращён твой вопрос? Кто это должен делать? Мы в детском доме, здесь нет маменькиных сынков.

— А сторож? А воспитатели? А нянечки на этаже?

— Первый подросток сбежал и повесился в лесу, — раздражённо отвечает Михаил, — второй бросился под поезд рядом с кладбищем, третья вены вскрыла на свалке. Как ты предлагаешь их всех удержать?

Вопрос в пустоту. На лестнице повисает тишина. Осознав, что говорить здесь больше особенно не о чем, Козлов берёт Фортова за рукав и выводит за собой. Спустившись вниз, Александр встаёт рядом с трупом и рассказывает молодому коллеге о мероприятиях, которые должны быть проведены. Козлов помнит их наизусть, а потому со стороны происходящее более напоминает лекцию в университете.

— Всё из себя выблевал? Послушать готов?

— Готов…

— Смотри, первым делом мы должны понять, действительно ли она сама упала с того места, с которого предполагается падение. Важно точное положение трупа по отношению к стене. Изучая труп, нам необходимо проследить, имеются ли на нём и на одежде повреждения, которые могли образоваться от соприкосновения с различными предметами на трассе падения. Что такое «трасса падения», ты понимаешь?

— Кажется, нам рассказывали про что-то такое, да…

— «Про что-то такое рассказывали»… Ну вот видишь, как хорошо! Дальше… При осмотре окружающей труп обстановки мы подробно описываем место, откуда предполагается падение: высота от земли, наличие лесов, ограждений, прочность их крепления, присутствие на них легко отделяемых веществ, особенно таких, какие обнаружены на трупе, наличие незащищённых концов электрических проводов, которые могли способствовать потере сознания, твёрдых предметов, которыми могли быть нанесены удары по голове. Понимаешь, для чего мы это делаем?

— Думаю, да… — сдерживая вновь подступающую рвоту, тихо отвечает Лев.

— Дальше отмечается наличие выступающих предметов и легко отслаивающихся веществ на них. Выступающие на трассе падения предметы причиняют пострадавшему телесные повреждения, которые легко могут быть приняты за следы борьбы, а это важно. Для проверки причин образования повреждений на теле производят поиск частиц одежды, волос, крови, частиц мозга, следы свежих повреждений на этих выступающих на трассе падения предметах. Там, наверху, мы смотрели, не выбито ли окно, имеются ли отпечатки на подоконнике, стёклах, шпингалетах и других блестящих частях рамы; мы не просто языками чесали, но проследили, имеются ли на подоконнике следы ног, одежды; имеется ли подставка, чтобы влезть на подоконник, и имеется ли предсмертная записка, пишущий прибор; нет ли следов волочения, а также опрокинутых предметов и других следов возможной борьбы. Всё запомнил?

— Кажется, да…

— Ну вот и отлично! Вряд ли тебе это когда-нибудь пригодится, но так или иначе хорошо бы всё это знать. Ладно, поехали отсюда…

— Значит, на сегодня всё?

— Всё, Фортов, всё.



Покидая двор, Александр замечает, что эксперт-криминалист, используя ватные палочки, делает забор крови. Этот факт московского следователя немного удивляет — всё указывает на суицид и необходимости искать постороннюю ДНК нет.

«Этих ребят до того запугали, — думает Козлов, — что, желая изобразить активную деятельность и произвести на нас впечатление, они всеми доступными способами перестраховываются».



Когда во второй раз подъезжают к общежитию, Козлов закуривает и будит задремавшего лейтенанта. Даже сейчас этот парень выглядит моделью глянцевого журнала. Верный последователь «Men’s Health», апостол «GQ». Достав из багажника чехол с рубашками, сонный Фортов плетётся в сторону вахты. Проводив его взглядом, Козлов не выходит из машины, а дождавшись, когда лейтенант скроется в дверях общежития, спрашивает у Михаила:

— Миш, почему ты не уедешь отсюда?

— В каком смысле?

— Ну тебе же наверняка предлагали перебраться и в область, и куда-нибудь ещё?

— А зачем? — почёсывая ладонь, отвечает Михаил. — Мне и здесь нравится. Тут я могу быть настоящим, а не притворным алкоголиком. Здесь не нужно ни во что играть. Живёшь себе и живёшь. Да и к чему мне бежать в эту вашу Москву? Я бывал у вас в столице, но вы там все несчастные, все боитесь остаться наедине с самими собой. Здесь, может, и тяжело, я бы даже сказал, наверное — совершенно невыносимо иногда, но потому только по-настоящему и возможно…

— Ясно. А где у вас тут караоке, Миш, напомни?

— Сейчас?

— Нет, Миш, послезавтра!



Как и в прошлый приезд, Михаил отвозит Козлова в «Бастилию». К удивлению Александра, людей здесь теперь до того много, что приходится снять вип-комнату. На деле ею оказывается столик за занавеской, однако Козлова это устраивает — петь на виду у налетевших в Острог журналистов он не хочет.

Когда песня выбрана и в колонках начинает звучать проигрыш композиции Кристины Орбакайте, Александр подносит к губам микрофон и вступает:

День ушёл искать рассвет,

И луны холодный свет

Растревожил пустотой