Вперед, русичи!

– Нет. Настоящие. Только, – князь смущенно улыбнулся, – сторговался я с ними, чтоб и тебя и меня «полонили»… Хорошо бы, конечно, сейчас перекусить, – заметил князь, уводя разговор от щекотливой темы, – да недосуг. Чем дальше мы отсюда уедем, тем ближе к Пресбургу окажемся. Сегодня до него, конечно, не доберемся. Поэтому давай прежде осмотрим, чем богат наш экипаж.

Они подошли к карете и посмотрели, чем она была нагружена. К сожалению, из съестных припасов ничего не осталось. Видимо, все выгрузили в доме. Зато чего было вдоволь, так это оружия. Мушкеты, пищали, палаши, сабли, алебарды – все было аккуратно уложено.

– Видимо, перевозить куда-то собрались, – предположил Троекуров, осматривая этот арсенал, – ты смотри-ка, даже заряжены, – отметил он, проверив огнестрельное оружие.

Здесь же лежали порох и пули.

– В общем, – улыбнулся Алексей Борисович, – если нас еще подкормить как следует, мы с тобой против целой армии оборону держать сможем. Так что по коням, время не ждет.

На это раз Павел не стал залезать в карету, а сел вместе с Троекуровым на место кучера. Возможно, дело было в том, что отсюда он хорошо видел дорогу и был готов к очередным толчкам. А может быть, просто они уже не так гнали лошадей, чтобы сберечь их силы. Путь предстоял долгий.

Вскоре они выбрались на дорогу, ведущую из Москвы в потешную крепость. Никакой погони не было.

– Ее и не будет скоро, – уверенно заявил князь, – те четверо не решатся нас преследовать, подмога к ним неизвестно когда прибудет, да и не посмеют они среди бела дня на проезжую дорогу выходить. Они только ночью герои. Хоть и разозлились наверняка, так как сговор я наш нарушил. Да еще и арсенал их мы с тобой прихватили. Но мы с тобой ближе к вечеру и из леса выедем, а там и постоялый двор.

Павел с ним согласился. И хотя жаль было терять время на пустые переезды, он и так уже опаздывал домой, к Вадьке, но ускорить события было не в его силах. Он только надеялся уговорить Троекурова не ночевать на постоялом дворе, а ехать всю ночь. Чтобы уже рано утром быть в Пресбурге. Все-таки целый день экономился.

Часа два ехали молча, каждый думал о своем или же просто любовался лесным пейзажем. Солнце припекало, хотелось есть, а больше того пить, поэтому и говорить не тянуло. Как на грех, никаких ручейков не попадалось. Оставалось надеяться только на трактир, где они могли пополнить свои запасы.

Неожиданно Троекуров насторожился. Павел завертел головой, озираясь и пытаясь понять, что могло встревожить князя. Но ничего особенно не заметил. Дорога в лесу была сухой, ровной, никого и ничего поблизости не было видно и, кроме шума кареты, слышно.

– Что… – начал было Павел.

Но Троекуров быстро поднес палец к губам, призывая к молчанию, затем показал на ухо.

Павел прислушался. Теперь и он различал посторонний шум. Все явственнее слышался стук копыт.

– Верховые, – сказал князь. – Всадника три или четыре. Наверное, к государю спешат, – сказал он успокоенно. – Сейчас у них хоть по глотку воды разживемся.

Выстрел раздался совершенно неожиданно, откуда-то сбоку, из-за кустов. Пуля просвистела рядом.

– Это что за черт?! – взволнованно проговорил князь, озираясь.

Но второй выстрел, раздавшийся вслед за первым, заставил его болезненно вскрикнуть, и он схватился за левую руку. Чуть повыше локтя начало расползаться кровавое пятно.

– Держись! – крикнул он Павлу и, выругавшись, раненой рукой схватился за вожжи, а правой стал нахлестывать лошадей.

Карета быстро начала набирать скорость. Павел обернулся. Из-за кустов появились два мужика, что-то крича и размахивая руками. Через мгновение вышел и третий, ведя коней. Мужики вскочили в седла и поскакали за каретой. Началась погоня.

К своему большому удивлению, никакого страха Павел не испытывал. У него было такое чувство, будто он принимает участие в каком-то спектакле или смотрит исторический фильм. Карета быстро неслась вперед, на повороте ее так закидывало, что казалось, она вот-вот опрокинется. Павел сидел, вцепившись обеими руками в перекладину, с болью думая о магнитофоне, оставшемся в карете.

Дорога петляла по лесу, скрывая преследователей, но, когда вскоре выдался прямой участок, благодушию Павла пришел конец. Вместо трех, выскочивших из-за поворота всадников, он увидел шестерых. В руках их хищно поблескивали сабли. Расстояние между каретой и преследователями медленно, но сокращалось. Видимо, верховые, топот коней которых они слышали, были сообщниками сидевших в засаде.

Князь, каким-то чудом умудрявшийся еще править мчащимися лошадьми на этой лесной дороге, на мгновение оглянулся и оценил ситуацию, которая складывалась явно не в их пользу.

– Стрелять умеешь? – закричал он Павлу.

В ответ тот лишь с сомнением пожал плечами.

– Попробуй перебраться в карету и пали. Пусть даже не попадешь, так хоть напугаешь. Я сейчас немного придержу лошадей.

Князь перестал махать кнутом и приопустил вожжи. Бег замедлился, но все же карета неслась быстро, рискованно было пытаться на ходу перебраться внутрь. Павел медлил.

– Быстрее! – умоляюще прокричал князь. – Иначе хана, Пашка!

И он решился. Уцепившись за край, подтянулся, забрался наверх и осторожно прополз назад. Затем, перехватившись руками, спустил ноги, стараясь попасть ими в окно кареты. Не сразу, но удалось и это. Тогда он буквально нырнул ногами вперед, внутрь кареты, больно ударившись головой. Князь вновь принялся нахлестывать лошадей, и они помчались стрелой. Но за это время преследователи сумели значительно приблизиться.

Схватив палаш, Павел разорвал драпировку на задней стенке кареты и несколькими мощными ударами буквально проломил ее. Теперь он мог рассмотреть даже лица преследователей, охваченные возбуждением и азартом погони.

Раздумывать было некогда. Он схватил фузею, высунул ее ствол в пролом и тщательно прицелился в ближайшего разбойника, который еще не замечал грозящей опасности. Грохот выстрела, чувствительная отдача в плечо оглушили Павла. Но он заметил, как подкосились у коня ноги, а всадник кубарем перелетел через его голову.

– Попал! – радостно закричал он.

Пусть в коня, а не в разбойника, все равно это была большая удача. На одного врага стало меньше. Да и остальные от неожиданности сбились с темпа, соображая, что произошло. Сверху раздался подбадривающе-торжествующий крик князя.

Павел, меняя ружья, после этого стрелял еще дважды, но безуспешно. Расстояние было слишком велико, да и прицелиться хорошо не давала тряска. Но все же выстрелы сделали свое дело, остудили пыл рассчитывающих на легкую победу разбойников. Он перестал стрелять. Надо было беречь оставшиеся заряженными несколько мушкетов и пищалей, так как зарядить их вновь он и в спокойной обстановке вряд ли сумел бы. На скаку про это и вовсе не могло быть и речи.

Скорость постепенно начала замедляться, взмыленные лошади бежали на пределе сил, но преследователи и не думали отказываться от своих планов. Расстояние вновь начало сокращаться. Уже хорошо были слышны крики, которыми подбадривали друг друга разбойники. Павел еще раз прицелился, на этот раз выстрел оказался вдвойне удачным. Один из преследователей схватился за грудь, опрокинулся, раскинув руки, на спину лошади. Та, испугавшись, шарахнулась в сторону, перегородив дорогу скачущей следом. И ее всадник, не удержавшись, вылетел из седла. «Вряд ли он скоро сможет в него сесть», – подумал Павел.

Но оставшихся трех разбойников такой поворот событий на этот раз не обескуражил, а лишь разозлил. И они, пришпорив взмыленных скакунов, быстро приблизились. Павел не успел заменить ружье, как один из преследователей, поравнявшись с каретой, попытался на ходу перепрыгнуть на нее. Вовремя заметивший опасность князь, выхватив вместо кнута саблю, успел угостить его добрым ударом. Но, потеряв на миг управление, сам не удержался от толчка кареты и полетел на землю. Лошади, пробежав еще немного, устало остановились.

Павел выскочил из кареты и увидел, что князь с обнаженной саблей стоит, прислонившись спиной к стволу дерева. А к нему с двух сторон приближаются оставшиеся невредимыми разбойники.


Схватив пищаль, Павел, почти не целясь, выстрелил. Один из преследователей пришпорил коня и поскакал к нему. Достать оставшийся мушкет уже не было времени, выхватить же палаш или саблю и защищаться в рукопашном бою ему даже в голову не пришло. Это было бы просто бесполезно. И он сделал единственное, что, наверное, мог сделать. Стал прятаться от разбойника за каретой, обегая ее кругом. Подгоняемый страхом, он делал это быстрее, чем тот успевал разворачивать своего скакуна.

Наконец разбойнику надоела игра в прятки, и он спешился. Павел прекрасно понимал, что силы не равны, и подумывал уже о том, чтобы улучить момент и попробовать скрыться в лесу. Страх придавал ему сил, и он, петляя между деревьями, мог оторваться от преследователя. Во всяком случае, он считал, что это его единственный шанс.

Парень уже готов был привести задуманный план в исполнение, как с той стороны, где остался князь, раздался крик боли и отчаяния. Павел обернулся и увидел спешащего на выручку Троекурова, его соперник корчился на земле. Оставшийся в одиночестве разбойник реально оценил свои шансы. Выругавшись и бросив на Павла злобный взгляд, он вскочил в седло и поскакал прочь. Тяжело дыша, подбежал Алексей Борисович.

– Цел? – спросил он.

Павел лишь кивнул.

– Молодец! И спасибо тебе. Коли б не твоя стрельба, с нами бы уже сейчас расправились.

– Князь, давай-ка я лучше тебя перевяжу.

– А, ерунда, – махнул тот рукой, – пуля только кожу содрала, да и сабельный удар по касательной пришелся.

Только тут Павел заметил, что еще в одном месте разрублен сабельным ударом кафтан Троекурова. В крови была и щека, которую он распорол, падая с кареты.

– Так что, можно сказать, отделались легким испугом, – устало, но весело подмигнув парню, заключил князь. – А теперь давай побыстрее убираться отсюда.

– Значит, погоню все же организовали?

– Нет. Это не погоня была. Это была засада. Погони просто еще не могло быть, – ответил князь.

– А засада зачем?

– В этом мы после разберемся, случайно или не случайно среди бела дня здесь разбойники очутились. Сейчас быстрее поехали. Чем скорее доберемся до постоялого двора, тем лучше будет. Спокойнее.

Не заставляя еще раз повторять приглашение, Павел забрался внутрь кареты, уложил разбросанное оружие, попытался скрепить разорванную обивку и осмотрел магнитофон. Пластмассовый корпус в двух местах треснул от ударов, но работал, к удивлению, хорошо. Это радовало. Магнитофон еще мог пригодиться, и не только в этом веке, лишь бы батарейки не сели.

До постоялого двора добрались к вечеру без приключений. Быстро привели себя в порядок – стряхнули пыль, смыли кровь – и пошли в трактир. Расплачиваться было нечем, но князь быстро договорился с хозяином, и им подали обильный ужин. Проглотив изрядное количество различных блюд, они тяжело поднялись из-за стола и пошли в приготовленную для них комнату. Просить Троекурова ехать в ночь у Павла просто не повернулся язык. Да вряд ли он и сам был в состоянии немедленно отправляться в дорогу. Уставший и насытившийся организм требовал отдыха.

Несмотря на накопленную усталость, проснулись рано. Наскоро позавтракали, взяли немного провизии и пошли во двор. Отдохнувшие кони уже были запряжены в карету, а пробитая накануне Павлом задняя стенка заделана, обшивка зашита. Можно было отправляться в дорогу.

Путь был неблизким, но преодолели они его на этот раз без приключений. Когда впереди показались крепостные башни Пресбурга, сердце у Павла гулко забилось. Как-то отнесется государь к их возвращению, что еще предпримет, чтобы задержать кресло у себя? Ответы на эти вопросы он не знал, но во всем решил положиться на покровительство князя. За короткое время знакомства он с ним, несмотря на заметную разницу в возрасте, по-настоящему сдружился. Ему даже жаль было покидать его.

Когда заехали в крепость, часы на башне показывали пять часов пополудни. Троекуров направил запыленный экипаж с царским гербом на дверцах к государевым палатам.

«Вот он, ирод», – подумал Павел, увидев, как из дверей, с опаской глядя на появившийся экипаж, выскочил Меншиков. Что-то сказав страже, тот побежал в сторону конюшен. И тут же промчался верхом к выходу из крепости. Князь остановил карету и спустился на землю. Следом за ним, прихватив магнитофон, вышел и Павел.

– Пускать не велено, – перегородил им дорогу к дверям стражник.

– Доложи, что князь Троекуров прибыл.

– Никак не могу, государь в отлучке.

– Из офицеров есть кто-нибудь?

– Никак нет, все в походе.

– Так что ж нам, так на улице и торчать? Ты нас хоть в горницу допусти.

– Никак нет. Никого пущать не велено.

Павел с тревогой вслушивался в разговор. Он догадался, что приказ, скорее всего, отдал не Петр, а только что уехавший Меншиков. А куда, как не предупредить своего хозяина, помчался верный Алексашка. Вернется Петр, и неизвестно еще, как повернутся события. И он решился еще раз повторить уже использованный вариант с магнитофоном. Пока князь разговаривал со стражником, перемотал пленку и включил на полную громкость.

Услышав неожиданно раздавшийся гневный голос государя, стражник отскочил в сторону и вытянулся в струнку. Павел и князь беспрепятственно вошли в палаты и рассмеялись.

– Теперь он не скоро в себя придет, – сказал князь. – Хорошая штука этот твой магнитофон.

Павел, помня дорогу, быстро прошел в комнату, Троекуров не отставал. К своему облегчению, Павел увидел кресло на месте, оно было в полном порядке. Настроив его на следующий, восемнадцатый, век, включил машину, чем вывел князя из задумчивости.

– Может, государя дождешься, объяснишься?

Павел отрицательно помотал головой.

– А тебе огромное спасибо, – сказал он, протягивая Троекурову руку, – честное слово, мне просто жаль расставаться, но и остаться не могу.

– Ну что ж, коли надо, так прощай. И тебе спасибо, хороший ты урок мне преподал. Выпадет оказия, приезжай, всегда буду рад. – И князь крепко пожал протянутую руку парня.

Павел сел в кресло. Еще раз проверил настройку, положил палец на кнопку.

– Прощай, князь! – На глаза его навернулись непрошеные слезы.

– Прощай, Павел! – ответил тот. – И не суди ты нас строго.