Время зверей

Начальник службы безопасности не выразил желание встать на пути разъяренного самурая. Наоборот, он отпрыгнул назад и поднял руки, как сдающийся фашист.

— Спокойно! Успокойся, Каргин! Ты…

Он попытался сказать что-то еще, но я ткнул его в горло костяшками пальцем правой руки. Безопасник закатил глазам и мешком повалился на пол.

Я сунул руку в карман его пиджака, нашарил ключ от наручников, и занялся освобождением от стальных браслетов. Не люблю, когда у меня на руках что-то есть, будь это золотые перстни или стальные браслеты — все равно. Перстни и кольца надо носить на женских руках, и никак иначе.

— Когда меня учил боевым искусствам один мастер — начал я задумчиво, не спуская взгляда с застывшего в ступоре белого как мел хозяина дома — Он говорил, что настоящие, дельные телохранители в наше время мало у кого есть. И все они ранее работали в девятом управлении КГБ. И кстати — среди них нет ни одного подобного этим быкам. Твои телохранители просто тупые быки, чисто для понтов, а не для защиты. Кого могут защитить эти куски мяса? И себя-то не могут, чего говорить о хозяине.

— Сто тысяч! — хрипло выдавил из себя мужчина, вытирая покрытый бисеринками пота лоб рукавом. Дурные манеры, однако! Когда я работал участковым, у нас время от времени проводились строевые смотры. И по уставу у каждого офицера милиции должен был присутствовать носовой платок. Иначе смотр не пройдешь. Свисток, личный жетон и носовой платок. А тут…бескультурье, б…дь!

— Дай руку — бесстрастно потребовал я

— Что?! Что ты хочешь сделать?! — заволновался мужчина, и попытался встать из кресла. Я толчком отправил его назад, и он едва не упал, плюхнувшись с такой энергией, что ноги в элегантных белых туфлях подскочили едва не выше его головы.

— Руку, говорю, дай! — процедил я сквозь зубы, еле сдерживаясь, чтобы не отпустить придурку достойную плюху.

Видимо было в моих глазах и в моем тоне что-то такое, что заставило этого человека повиноваться. Он протянул дрожащую руку и я взял его за запястье.

До сих пор не знаю, сколько продолжается сеанс «мозгокопания». Минуты, или секунды? Скорее всего, даже не секунды — мгновения. Но для меня, там, и минуты, и часы. И даже дни. Я живу там.

Этот тип не соврал. Действительно, он собирался показательно покарать Юру. Ради того, чтобы не терять авторитет. Как он и объяснил. А еще — чтобы убрать человека, который знал номера тайных номерных счетов. И это было гораздо важнее глупостей вроде «авторитета»

А еще я узнал, что это он и заказал своего ближайшего коллегу, и можно сказать — друга. Чтобы все деньги, которые лежали на счетах швейцарского банка достались только ему.

Кстати, отказное в самом деле было настоящим. Ему потребовалось только лишь снять трубку и позвонить следователю, тому самому, который вел дело Юры. И цена удовольствия — двести баксов. Дешево стоит сломать жизнь человеку, очень дешево…

— Двести тысяч! — пробубнил голос банкира, и я вышел из заторможенности, обнаружив себя стоящим возле кресла хозяина дома.

— Ну…давай! Не хочу гасить порывы души! — поощряющее кивнул я, и банкир засеменил куда-то в угол комнаты, под моим внимательным взглядом. На стене висела большая картина, изображающая ночное море под луной, явно где-то в «ненаших» местах. Картина настоящая, не какая-то там литография — написанная маслом на холсте. Сразу видно — дорогая! Но здесь эта картина прикрывала самое главное в жизни банкира — деньги. А точнее — сейф, в котором эти деньги должны были храниться.

Банкир шустро защелкал по кнопкам сейфового замка, а я приготовился к тому, чего и следовало ожидать. И когда шаловливая рука работяги финансового капитала нырнула внутрь сейфа, шагнул ближе, и перехватил руку с пистолетом, появившимся из открытого зева.

Как дети! Ну вот ей-богу, как дети! Вот не будь я в прошлом ментом, не будь в настоящем Самураем, который собаку съел на всяких подлых способах убийства — так и то бы не повелся! Киношки смотреть надо. У каждого уважающего себя капиталиста в сейфе лежит заряженный пистолет, снятый с предохранителя. Ну так, на всякий пожарный случай. Вдруг придет в гости какой-нибудь недоброжелатель и потребует открыть дверцу — ну как сейчас? Смешно, но в киношках иногда подают дельные идеи Елси бы я повелся на маневр этого типа…

— Вот какой ты все-таки вредный тип, а? Нельзя тебе верить, нельзя!

Я дал банкиру пощечину, и он полетел на пол, заливаясь кровью из разбитого носа. Пощечиной вообще-то можно вырубить, и довольно-таки легко. И даже убить — если как следует приложить руку. Особенно если бьет такой, как я.

В сейфе оказалось меньше, чем обещал этот проходимец — всего сто тысяч баксов, десять пачек по десять тысяч. Но тоже хорошо. Можно рассовать по карманам и не заморачиваться с сумкой или дипломатом. Впрочем — лучше в дипломат — как раз один такой лежит на столе. Серо-стальной, элегантный. Вполне подойдет.

Щелкнул крышкой дипломата, и…замер. Еще деньги! По первым прикидкам — как раз тысяч двести и будет. Ах ты ж мерзавец…обманщик чертов! Хотел угробить дяденьку, за пистолетиком полез!

Сложил все деньги в дипломат, оставив в карманах только пару пачек — мало ли…вдруг придется бросить, и бежать. Не надо жадничать, жизнь дороже!

Вернулся к банкиру, хлюпающему носом на полу у стола, поднял с пола пистолет, осмотрел его. Само собой — поднял его через салфетку, что взял со стола. И вообще — стараюсь как можно меньше оставить своих отпечатков пальцев. Вернее — совсем не оставляю, ничего не касаюсь голой рукой, а если касаюсь — то стираю отпечатки.

Пистолет был той же самой «береттой» — просто какое-то преклонение перед гнилым западом! Ну чем вам наши «макаровы» не по нраву? Или другие российские пистолеты? Вот обязательно надо выпендриться!

Проверяю магазин, он полон патронами. Смотрю в патронник…ах ты ж дурила! Почему патрона в патроннике нет? Ты собирался передернуть затвор, а потом уже меня искоренять?! Да я бы тебя изрешетил сто раз, прежде чем ты сумел бы направить в меня ствол! Вот вроде хорошая задумка, коварная и дельная, но как всегда — сплошной пшик. Глупость человеческая все проекты душит.

Досылаю патрон, вот теперь все готово. Нужно торопиться. Того и гляди «куклы» очнутся. Вот что, ребята, я ничего к вам по большому счету и не имею. Но оставлять вас в живых не могу. Уж простите. Встретимся в аду, вот там мне и выскажете свои громкие «СУКА!».

Шагаю к поверженным противникам, рывком вздергиваю вверх, пытаясь изобразить нужную мне сцену. Трудно, конечно, изобразить так, будто эти люди стояли во время стрельбы. Но я справился.

Банкира застрелил из пистолета начальника охраны, изобразив, будто сошедший с ума банкир вдруг начал палить по своим же людям, и уже смертельно раненый безопасник прострелил банкиру башку. Труднее всего было сделать так, чтобы парафиновый тест показал — это сам банкир все и устроил, и не было тут никаких других людей (вроде меня). Пришлось вкладывать пистолет в руку и стрелять.

Прекрасно понимаю, что тщательного расследования вся эта чушь, которую я тут нагородил не выдержит, треснет по швам, и… В общем — если умный опер захочет узнать, как на самом деле тут все произошло — он узнает. Я всегда был уверен, и сейчас в этом уверен — любое преступление можно раскрыть. Было бы желание, время, средства и умные люди, способные это сделать. Но я прекрасно знаю Систему: если есть хоть какой-то шанс, какая-то возможность прекратить дело — его прекратят. Никто не хочет делать лишнюю работу — и так нераскрытые дела лежат целыми стопами, на кой черт вешать себе на шею еще один «висяк»? Тут все удобно, все правильно! Начальник службы безопасности вдруг начал палить по телохранителям банкира, уложил их всех, а сам банкир достал пистолет и ухлопал своего спятившего подчиненного! И тот, уже на издыхании, достал банкира метким выстрелом в лоб!

Почему погибли еще двое из службы безопасности? Почему телохранители начали стрелять в них? Так они были с безопасником, значит, на его стороне. А вот о том, почему началась эта перестрелка, кто виноват — никто и никогда не узнает. В первый раз, что ли? Да и незачем это все узнавать — себе дороже. Все фигуранты дела на месте, все убийцы погибли. Дело закрыто! И показатели раскрываемости сразу улучшатся…

Больше всего я опасался, что в дверь ворвутся другие охранники, и всю малину мне подпортят. Однако ничего такого не случилось, видимо шумоизоляция в комнате, и вообще во всем здании была на высоте.

Прежде чем вышибить мозги банкиру, я с ним побеседовал и выяснил, где нахожусь. А еще — как отсюда лучше всего выбраться, не наткнувшись на внешнюю охрану. Никак. Просто — никак! Меня отсюда не выпустят ни под каким соусом.

Может стоило взять этого типа в заложники, и под прикрытием его туши пробраться на волю? Но тогда как быть с картинкой, которую я тут любовно рисовал? Ну — типа все всех взяли, да и перестреляли? Потому что спятили? А вдруг во время моего бегства банкир останется жив? И нафига тогда мне было это все затевать — сдачу в плен, ну и последующие убийства?

А может зря я так много думаю? Надо просто идти напролом, как и положено праведному самураю, а не строить из себя гнусного ниндзя, каковым я и являлся все эти годы! И будь что будет!

Уже у дверей оглянулся и посмотрел на учиненный мной разгром. Трупы в живописных позах, кровь… Жалею ли я, что убил этих людей? Честно сказать — нет. Они знали, куда шли, и зачем шли. Защищающие Зло должны быть готовы к тому, что Зло рикошетом ударит в них самих. Сатана творит зло, пользуясь услугами своих приспешников. Но иногда он их ест.

Потрогал нож на предплечье, и усмехнулся — идиоты! Ну какой же непрофессионализм! Искали пистолет — за поясом, в подмышках (я нарочно руки поднял), а то, что у меня может быть в рукаве нож — никто даже и не подумал! Я мог их зарезать в первые же минуты общения. Но не стал.


Дверь тихо распахнулась, выпуская меня в длинный, украшенный абстрактными картинами коридор. Кстати, я так и не понял — то ли это офис, то ли жилой дом. То ли то, и другое вместе. Через окно вижу ворота, возле ворот КПП, в будке которого сидит охранник. Больше во дворе никого не вижу, но это не означает, что на территории никого больше нет.

Подхожу к лифту, нажимаю кнопку — дверь лифта мгновенно открылась, обнажая нутро. Я глянул на себя в зеркало-стену, и был неприятно удивлен — ну до чего же зверская рожа! Обтянутые кожей худые бледные скулы, запавшие в глазницы глаза, тонкие губы, сжатые в узкую полоску — зомби, а не человек! И ни малейшего намека на улыбку. Мрачный, как палач на помосте. Увидишь такого типа темной ночью в переулке — испугаешься! Вроде и вид вполне цивильный — хороший костюм, хорошие итальянские туфли, галстук и бежевая рубашка, а вот веет от этого типа такой угрозой, такой жестокостью и силой — что хочется отвести взгляд и прибавить шаг. Когда я стал таким звериной?! Когда у меня из глаз ушли доброта и смех?

Сердце вдруг защемило — я вспомнил все. И свою семью, и мертвую Надю, смотревшую на меня удивленным, обиженным взглядом. И подумал о том, что…время такое. Время зверей. Время, когда человек лишь корм для существ более сильных, злых, жестоких и кровожадных. И если ты хочешь выжить — будь зверем. Или станешь кормом для зверей.

Лифт остановился через секунду — ухнул, как в яму, даже сердце вверх прыгнуло. Я не ожидал от механизма такой прыти, и невольно чертыхнулся. Двери лифта открылись, и я шагнул в освещенную из широких окон огромную комнату.

Назвать эту комнату «гараж» — язык не повернется. Гараж — это что-то такое серое, с ободранными стенами, с ямой для ремонта и ржавыми запчастями, лежащими у стен (выкинуть жалко, а использовать вряд ли когда-нибудь). Это же помещение было вылизано до зеркального блеска, как и автомашины, стоявшие бок к боку длинным рядом. Их было полтора десятка — красные, белые, черные, низкие и высокие, длинные и не очень. Рядом стояли огромный лимузин, и маленький (если можно так сказать) ламборджини. Мерседес «гелендваген» и «кукурузер» на огромных «лаптях», с лебедкой и кенгурятником.

Невольно залюбовался «кукурузером» — хорош, скотина! Покрашен какой-то серо-черной краской, похожей на шагрень (импортная видать!), черный кенгурятник, на котором целая россыпь противотуманок, «люстра» на крыше, а колеса…колеса чуть не с меня ростом! Зверь! Вдруг подумалось — а чего я не ездил на таком чуде? На кой хрен мне был нужен «гелендваген»? Вот моя машина! Квинтэссенция брутальности! Хе хе…

Впервые за последнее время улыбнулся. Глупо, конечно, но…вот так. Мне вдруг стало смешно. На пустом месте.

Обошел машины, заглядывая в салон сквозь боковое стекло и открывая двери там, где тонировка не позволяла разглядеть — на предмет поиска ключей зажигания. В большинстве машин, к моему неудовольствию, никаких ключей не было. А вот в «кукурузере» торчал! Интересно, куда на нем ездил этот чертов банкир? Ну на кой черт ему такой брутальный автомобиль? Впрочем — а может и не он ездил…может сын, или даже дочь. Или племянник. Мало ли…какая мне разница?

И тут мое внимание привлек мерс — невидный такой, обычный «шестисотый», похожий на кита, наглый и вызывающий в своей скромности. Вроде в глаза не бросается, а сразу скажешь — это машина состоятельного, и даже авторитетного человека. Но в моем случае главное как раз — его невидность, неброскость. Катит себе «мерин», едет в нем какой-то крутыш — ну и пусть себе катит! А вот стоит выехать на том же лифтованном кукурузере…тут уж желающих поглазеть будет выше крыши! Свидетелей…

Открыл дверцу «мерина», и поразился, какая она массивная и тяжелая. Глянул на стекла, и с удовольствием понял — а машина-то бронированная! Это фактически танк! Его только из гранатомета брать!

Откуда знаю, что бронированная? Да видел я такие. Цена — запредельная. Мне такой предлагали. Но я…в общем — зря отказался. Сейчас и Надя была бы жива, и меня хрен бы сумели заполучить. Таранил бы их нафиг, и все! Эта броня калаша держит калибра 7.62, трехлинейку и СВД, так что…

Но что теперь говорить — пожадничал. И не только потому, что стоит дорого — он еще и жрет, как танк. Попробуй-ка потянуть такой вес! Четыре с лишним тонны, под пять! Так что движку приходится кушать.

И ключи торчат в замке зажигания — все, как положено!

Повернул ключ зажигания, панель приборов отреагировала, огоньки загорелись. Посмотрел на указатель количества топлива — практически полный бак. Ну и слава богу. Вот это та машина, на которой я и поеду. Когда найду, как открыть стальные ворота, или как там это называется — роллетные? Да черт его знает, в общем — эта штука должна подниматься.

Нашел кнопку подъема справа от ворот. Нажал, и сразу к мерседесу. Прыгнул за руль, повернул ключ зажигания, автомобиль завелся «с пол-тычка». Мощный движок тихо сопел, так тихо, что казалось, он вообще не работает. У мерсов вообще в салоне очень тихо, отличная звукоизоляция, а тут еще и бронекапсула, глушащая все возможные звуки — наружные, и те, что исходят от самой машины.

Стальная пластина ворот поднималась все выше, я пристегнул ремень (никогда не пренебрегаю этим действом, ибо жизнь дороже понтов), переставил рукоять автоматической коробки передач в положение «драйв» и убрал ногу с широченной педали тормоза. «Мерс» бесшумно, легко, будто и не весил почти пять тонн двинулся вперед, и через несколько секунд уже катился по выложенной каменными плитами территории двора. И только тогда я заметил, что во дворе началась нездоровая суета — пока я шастал по гаражу, выбирая себе средство передвижения, вероятно кто-то из охранников обнаружилкучу трупов, и самое главное — труп своего биг-босса, и как положено цивилизованным людям, начался поиск обидчика благодетеля.

Глупо, конечно — зачем? Это я мог бы заниматься поиском того, кто убил моего босса — но я придерживаюсь чего-то похожего на кодекс самурая, а им-то зачем? Они — ради чего бегают, ищут убийцу, ведь никто за его поиски не заплатит, а попасть под шальную пулю — это просто-таки на-раз!

Ну…может и у некоторых бандитов есть свой кодекс чести. Или же боятся, что с них спросят — почему допустили убийство босса. А может даже боятся, что их как раз и обвинят в нападении на хозяина. Не знаю. Да и знать, если честно, не желаю. «От многия знания — многия скорби», как сказано в Экклезиасте.

Мерс продолжает тихонько пыхтеть по направлению к воротам — обычным воротам, открываемым электромотором, воротам, двигающимся по рельсу, а я мучительно раздумываю над тем, как мне пересечь эту, последнюю преграду. Можно, конечно, протаранить, но тогда машина будет похожа на пластилиновую машинку, пожамканную капризным ребенком. Фар не будет, капот, само собой — вхлам, морда тоже покоцается, так что на дороге я буду вызывать несомненный и нездоровый интерес всех, кто бросит на меня взгляд. А я этого не хочу!

Подъезжаю к КПП, моргаю фарами. Потом приопускаю боковое стекло с моей стороны (снова поразился жуткой толщине бронестекла!), высовываю руку, машу.

Охранников двое. Один остается в будке, другой идет ко мне — настороженный, держащий руку на поясной кобуре. Кобура расстегнута, и в ней виднеется что-то черное и лоснящееся на солнце, что-то по типу «макарова». Охранник подходит, я подмигиваю ему левым глазом:

— Ворота открой!

— Распоряжения не было! — сопротивляется охранник — Должно было поступить распоряжение от охраны. И вообще — ты кто такой? Я тебя раньше не видел!

Мужику лет сорок, морда корявая, жесткая — по виду типичный бывший вояка, скорее всего офицер. Приказы исполнять приучен, и отступать от них считает делом неправильным. Вдолбили в голову в армии это вот подчинение приказу, ничего не скажешь, умеют!

— Иди сюда, ближе! — зову я, и максимально приветственно улыбаюсь. Надеюсь, улыбка вышла не оскалом, и не отпугнет старого вояку.

Не отпугнула, хотя руку на рукоять пистолета он положил. Подошел ближе, сразу же косясь в салон, пытаясь рассмотреть — кто и что находится в машине. И тут же получил то, что должен был получить — нож к горлу. Хватаю охранника левой рукой за грудкИ, притягиваю к дверце, правой приставляя нож.

— Скажи напарнику, чтобы открыл ворота. Быстро!

Глаза вытаращил, но губы плотно сжаты, и похоже что выполнять команду не собирается.

— Ты на самом деле хочешь умереть? За те гроши, что тебе здесь платят? Твоего хозяина уже нет в живых, считай, ты потерял эту работу. Так зачем терять жизнь?

Глаза чуть прищурил, видимо, дошло. Помедлил. Похоже, что в знак протеста, чтобы показать, что не боится, потому и не торопится. Ну что же, пускай. К слабостям людей надо относиться снисходительно, если они не мешают тебе жить. Все мы не без греха! Хочет человек не «терять лицо», так пускай.

— Вася, открой ворота! — голос охранника был спокойным, как и в обычной штатной ситуации. И ворота медленно поползли в сторону.

— Это правильно — медленно кивнул я — тут не за что погибать. Ты умный человек. А хозяин твой был полным гавном, и ты это знаешь. Надеюсь, больше мы с тобой не увидимся.

Я убрал нож от шеи охранника, и нажал на газ. Тяжелый «мерин» вздохнул, всасывая сразу полведра горючки, и рванул с места, как атакующий носорог. И тут же по машине будто заколотили кувалдой. Грохот был таким, как если бы несколько сумасшедших молотобойцев одновременно опустили свои молоты на кузов автомобиля. У меня даже в ушах зазвенело, и это притом, что машина просто замечательно звукоизолирована! Заднее стекло моментально побелело, покрывшись звездчатыми пятнами, разлетелось зеркало заднего вида, и пока я не скрылся за поворотом, молоты так и продолжали бить, непроизвольно заставляя вжиматься в сиденье пригибаться к рулю.

Рефлексы, чего уж там…не часто я сиживал в машине, которая выдерживает попадания из ручного пулемета. А то, что это был ручной пулемет — никакого сомнения. Уж очень точно и крепко долбают. А может — и не один пулемет.

Дорога отвратительная, вся в таких рытвинах, будто ее бомбила эскадрилья штурмовиков. Мерс несся по рытвинам едва покачиваясь на особо злостных ямах, иногда с грохотом цепляя днищем выпучившийся асфальтовый горбик. Смешно, да — живут здесь власть имущие, богатеи, а дорога — будто к свалке мусора!

Впрочем — как и все дороги по области. Куда испаряются деньги на ремонт дорог надо спросить у Делавяна, которому по какому-то волшебству уходят все деньги, спущенные правительством на ремонт дорог. Вместо настоящего ремонт Делавян и его подельники производят так называемый «ямочный» ремонт. То есть — едет грузовик с асфальтом, впереди идет рабочий с лопатой. Видит ямку. Сыплет в нее почти остывший асфальт, утрамбовывает ногой. Все, ремонт закончен. А сколько потрачено асфальта, сколько списано щебенки на на ямочный ремонт — знает только бухгалтер Делавяна. Хороший бизнес, точно!

Вот только быстрее чем полсотни километров в час я теперь ехать не мог. Асфальт после ямочного ремонта повываливался, ямы углубились и стали еще опаснее. Машину-то не жалко, мне что, ездить на этом мерсе? А вот остаться сейчас совсем без «колес» — это абсолютно реально. Какой бы ни был мерс бронированный со всех сторон, но если у него отвалятся колеса…

Когда в машину снова ударили «кувалды», я уже почти выбрался с боковой дороги на основную трассу, ведущую в город. Мерс загудел как колокол после ударов, я глянул в уцелевшее правое зеркало заднего вида и увидел там две машины — первая, это черный «гелик», то бишь «гелендваген», вторая — «кукурузер», тот самый лендкрузер-150, обвешанный «люстрами» и поднятый на внедорожных «катках». С такими колесами пофиг ямы и кочки, а дури «кукурузера» хватит, чтобы разогнать его под двести километров в час. Впрочем — вряд ли они так его разгонят — на внедорожных «лаптях» не очень-то погоняешь. А вот по бездорожью — тут крузак уже король!