Все цветы Парижа

Солнце садилось, озарив город оранжевым светом. Казалось, у всех было свое место в жизни, были близкие люди. Мать с маленьким сыном торопливо шли через улицу к булочной. Собака с ее хозяином поднимались по ступенькам к их дому. Велосипедистка тренькала звонком, проезжая мимо; вероятно, ей не терпелось встретиться с бойфрендом или мужем где-нибудь в спокойном бистро.

Ну а я? Где мое место? Я свернула направо к моему дому. В моей квартире, возможно, я увижу Марго. Мы выпьем с ней по чашке чая. Но тут я услышала где-то вдалеке церковные колокола и застыла. Мне внезапно захотелось их увидеть. Я огляделась, отыскивая взглядом шпиль, колокольню, вообще что-нибудь похожее на церковь. И тут заметила в конце квартала старинное здание с колоколом наверху. На паперти стояла маленькая старушка и приветствовала заходивших в храм людей.

Я робко подошла ближе, но остановилась возле ступенек.

– Что? – сказала мне старушка через минуту. – Вы еще не приняли решение?

Я оглянулась, подумав, что она обратилась к кому-то еще, но позади меня никого не было.

– Извините, – смутилась я. – Какое решение?

– О том, пойдете вы на вечернюю службу или нет. Знаете, мы не кусаемся.

Я улыбнулась и шагнула на ступеньку, на вторую…

– Вот и молодец, – сказала она, когда я поднялась на паперть. – Садитесь в храме, где вам нравится.

Я кивнула и села на самую дальнюю скамью. Все пели гимн под номером сорок семь, и я взяла лежавшую передо мной книжицу, отыскала нужную страницу и присоединилась к хору. Потом все встали на колени, и я тоже. Когда они начали молиться, и я тоже. Я закрыла глаза и… услышала шорох пальм…

Мне восемь лет или около того, на мне нарядное голубое платьице и белые туфельки с пряжкой. У меня две косички, и я держу за руку маму. Она красавица, очень стройная, в золотистом платье, со светлыми волнистыми волосами, которые разделены на прямой пробор и обрамляют каскадом ее лицо.

– Мама, почему мы пришли сюда? – Я смотрю на огромный дом с колоколом на самом верху.

– Это церковь, доченька, – говорит она мне.

Я недоверчиво щурю глаза.

– И что там делают?

Мама садится на корточки, и ее глаза оказываются на одном уровне с моими.

– Ты узнаешь там о Боге, милая, будешь молиться и петь.

Я киваю, словно что-то поняла, хотя это не так.

– Когда я была маленькая, – продолжает она, – моя мама привела меня в церковь, вот как я тебя сейчас. И я узнала важный урок.

– Какой урок?

– Что нет никаких проблем, какие Иисус не мог бы решить.

Даже в свои восемь лет я знаю, какая «проблема» у моей мамы, и беру ее за руку.

– Мама, а Бог может вернуть папочку?

Она не отвечает на мой вопрос, вернее, не отвечает прямо. Вместо этого обнимает меня, тяжело вздохнув.

– Готова?

Я киваю, и мы вместе поднимаемся по ступенькам к входу. В храме все поют, и я не разбираю слов. Потом все наклоняют голову и молятся. Мама крепко зажмуривает глаза и складывает руки в молитве. Я тоже молюсь, чтобы мама оказалась права. Чтобы не было таких проблем, какие Бог не мог бы решить.

…Я открыла глаза и обнаружила, что церковь опустела. Я стояла на коленях, сложив в молитве руки. У алтаря подросток гасил свечи. Смутившись, я взяла сумочку и направилась к двери.

У входа меня ждала старушка.

– Я молилась за тебя сегодня, – сообщила она. – Чтобы ты нашла свою дорогу.

– Merci, – поблагодарила ее я со слезами на глазах. На улице я достала свой сотовый, нашла в сообщении доктора Леруа телефон терапевта и позвонила ему.





Глава 16

СЕЛИНА




– Встань! – рявкнул Рейнхард и дернул меня за руку, заставив встать с коленей. – Ты сказала, что сегодня приятно гулять, вот мы и прогуляемся.

– Куда вы их увезли? – закричала я, повернувшись спиной к улице, по которой грузовик увозил папу и Кози. – Что вы сделаете с ними?


Мое волнение его не тронуло.

– Не забивай свою красивую головку такими пустяками. Мы пристойно относимся к нашим узникам.

– Узникам? – с ужасом воскликнула я.

– Ну да, они наши узники.

– Но они не сделали ничего дурного. Отпустите их, я прошу вас.

– Боюсь, что ты ошибаешься, – сказал он со зловещей улыбкой. – Они неправильно родились. И ты тоже.

– Пожалуйста, – продолжала я. – Пощадите их. Я сделаю все что угодно.

– Все что угодно? – с насмешкой спросил он. – Придется это учесть.

Мы прошли несколько кварталов. Что подумают наши соседи? Поможет ли нам кто-нибудь? Я заметила, что кто-то смотрел на нас из окна на втором этаже. Женщина. Но как только наши глаза встретились, она задернула занавески. Как мне хотелось вернуться в комфорт нашей квартиры и оказаться там вместе с Кози и папой, как этим утром, как раньше.

– Мы почти пришли, – сказал он и еще крепче сжал мою руку.

Я дрожала, когда он вел меня назад на улицу Клер, но не в мой дом. Высокий дом напротив нашего был в Париже одним из самых шикарных. Там жили двое наших клиентов. Иногда я сама приносила им цветы, если Ник болел, и заглядывала в квартиру, когда экономка или служанка расписывались на бланке заказа.

Прежде чем зайти в вестибюль, Рейнхард жестом показал на величественное сооружение на верхнем этаже.

– Это самый шикарный пентхаус в Париже, – похвастался он. – Но я считаю, что ему нужно чуть больше… декора. Ты поможешь мне в этом. – Мои ноги двигались, когда мы вошли в здание и направились к лифту, но я не чувствовала их под собой, совсем не чувствовала. Я просто плыла.

Он нажал на кнопку и вызвал лифт.

– Готов поспорить, что ты никогда не жила в доме с такой штукой.

Я не ответила и глядела в одну точку, а он наклонился ко мне и положил свою огромную ручищу мне на талию. У него участилось дыхание, и он прижал меня к себе.

Я ничего не чувствовала. Я онемела.

Внезапно внимание Рейнхарда переключилось с меня на улицу, и его глаза наполнились яростью. Там молодая мать несла маленького ребенка, а тот капризничал и ревел. Звякнул звонок лифта, и дверь открылась.

– Держи лифт, – сказал он, вернулся к двери и заорал на женщину: – Ты знаешь, сколько времени? Заткни своего щенка, или я сделаю это за тебя!

В это мгновение я подумала о побеге. Но только куда мне бежать? Я понуро стояла возле лифта, как было велено, а Рейнхард продолжал ругать бедную женщину. Тут я увидела, как маленькая фигурка проскользнула в вестибюль в крошечном пространстве за спиной Рейнхарда. Между ударами моего тревожно бившегося сердца я увидела черные волосы и почувствовала холодную ручонку на моей ноге под юбкой. Я ахнула и мгновенно поняла, что это Кози. Каком-то чудесным образом моя дочка добралась до меня.

– Кози! – прошептала я.

– Мама, я сбежала! – тихонько сообщила она. – Дедушка открыл дверцу грузовика, я выпрыгнула и пошла за вами.

Меня захлестнула волна адреналина. Моя доченька тут, со мной, но как мне защитить ее? Рейнхард возился с ключом возле входной двери.

– Миленькая, тебе надо уйти, – торопливо сказала я.

Она помотала головой.

– Я хочу остаться с тобой.

Я не знала, что хуже: отправить ее прочь, чтобы она как-то выжила и приспособилась одна в городе, хотя на каждом углу были немцы, или найти возможность и спрятать ее в квартире.

Мне было невыносимо расстаться с ней опять, и я выбрала второе, показав на лестничный колодец в углу вестибюля.

– Беги на верхний этаж, – сказала я. – Быстрее, и жди меня наверху лестницы. Я как-нибудь отвлеку его, чтобы ты зашла в квартиру. Беги!

Она метнулась к лестнице, и в этот момент Рейнхард вошел в вестибюль.

– Ну вот, надеюсь, она запомнит этот урок, – негодующе буркнул он. – Презираю мамаш, которые не могут контролировать своих отпрысков. Пошли. – Он зашел следом за мной в лифт и впился в меня глазами, когда мы поехали наверх. Я молила небеса, чтобы Кози успела добежать до этажа. Но вдруг ее увидит Рейнхард? Сумею ли я найти место, чтобы спрятать ее? Беги, маленькая птичка, беги.

Когда лифт привез нас на четвертый этаж, дочка была уже там, ее личико выглянуло из двери, которая вела на лестницу. Хорошо, что Рейнхард ее не заметил. Он сосредоточился на своих ключах и на трех замках, врезанных в дверь. Его квартира была настоящей тюрьмой. Рейнхард отпер последний замок и первым вошел в квартиру; Кози подбежала ко мне и спряталась за моей спиной, когда мы заходили. Но когда Рейнхард направил взгляд на столик возле входа, она побежала по коридору.

– Ну, что скажешь? – спросил он с гордой улыбкой, словно собственными руками построил эту квартиру. – Тебе нравится?

Я лишь молча глядела перед собой.

Он нахмурился и слегка коснулся моей руки.

– Невежливо не отвечать на мой вопрос.

Я кивнула.