Все звёзды и клыки

– Да что с тобой не так?

– Что с т????обой не так? – рычит Феррик. – Насколько я знаю, ты ничего не можешь сделать самостоятельно. Ты – бесполезный пират, которому приходится заимствовать чужую магию, потому что свою ты потерял из-за собственной глупости.

С молниеносной скоростью рука Бастиана оказывается на рукояти меча.

– А ну, повтори, что ты сказал.

Феррик начинает смеяться. Это мрачный смех, которого я никогда не слышала от него прежде.

– Мы совершенно беспомощны без этих девушек. Магия Ватеи спасла нас. Ты не можешь говорить, что она «испорченная», особенно после всего, что ей пришлось пережить за долгие годы заключения. Извинись.

Ватея смотрит на Феррика так, словно видит его впервые. Я прекрасно ее понимаю, потому что для меня это тоже в новинку. Я никогда не видела его таким взбешенным.

Бастиан не отвечает. Мышцы его руки расслабляются, когда он слегка разжимает пальцы, обхватившие эфес, но пират не спешит убирать ладонь от меча. По его позе я понимаю, что он не собирается обнажать клинок. Тогда, в «Пороке», пират напоминал свернувшуюся кольцами змею, готовую атаковать противника в любую секунду. Сейчас его тело находится в странной неловкой позиции, словно он не понимает, что ему делать. Он открывает рот, но тут же сжимает губы и хмурит брови, а затем снова пытается заговорить.

– Прости, что я назвал тебя испорченной, – слова даются ему с трудом. – Я не хотел тебя оскорбить. Я просто очень волнуюсь: сейчас мы не можем позволить себе ни одного промаха. Нам нужен кто-то, способный чувствовать магию Зудо. Если в итоге выяснится, что ты не можешь этого сделать, нас троих можно считать мертвыми.

– Может, моя связь с морем и в самом деле слаба, но это не делает меня слабой, – говорит Ватея. На ее лице нет ни следа обиды, но я вспоминаю кровь на ее губах и думаю о том, насколько злопамятной может оказаться эта загадочная девушка. – Я могу почувствовать твои глупые проклятья, пират. Кстати говоря, я ощущаю одно из них прямо сейчас, – она поднимает подбородок, и Бастиан почти бледнеет под ее многозначительным взглядом. Отвернувшись, он сжимает ладони в кулаки.

– Поблизости есть какое-то проклятье? – спрашиваю я. Ватея переключает внимание на меня, и на ее лице появляется хитрая улыбка.

– Да, но оно не причинит нам вреда, – русалка поворачивается к Бастиану. – Я могла бы покинуть вас. Могла бы оставить свой хвост и просто уплыть. Но мы заключили сделку, а русалки – честный народ. Мы возвращаем свои долги и держим слово. Или, может, вы больше не нуждаетесь в моей помощи?

Бастиан вздыхает и прикусывает нижнюю губу.

– Феррик прав, – признает он. – В отличие от вас троих, у меня нет магии. С моей стороны было глупо утверждать, что ты слаба, ведь на самом деле мы отчаянно нуждаемся в твоей помощи. Я не собираюсь разрывать наш договор, Ватея.

Я не сразу осознаю, что он и в самом деле извинился, но русалке нужно куда меньше времени. На ее губах расцветает застенчивая улыбка.

– В таком случае я остаюсь. Но будь уверен – я делаю это не ради тебя, – глаза русалки загораются, когда она переводит взгляд на Феррика, и она кладет руку ему на грудь. – А вот ты не так плох. Возможно, тебя я пощажу.

– Что это значит? – с легким беспокойством спрашивает Феррик.

– У меня есть список мужчин, которым я собираюсь отплатить за их щедрость, – улыбка Ватеи становится жестокой. – Расчленение для каждого, кто когда-либо пытался до меня дотронуться. Вырванный язык для тех, кто его распускает. И я съем сердца всех, кто говорил мне улыбнуться.

Феррик замирает на месте. Единственные звуки на корабле – это ветер в парусах и шум волн, которые становятся все сильнее по мере того, как мы берем направление на юго-восток. После долгого и очень неловкого молчания, Феррик осторожно убирает руку русалки со своей груди.

– Я польщен, но, боюсь, я уже занят. По крайней мере, я так думал, – его слова впиваются в меня, как ржавый нож. Это не честно.

Я никогда не просила обручать меня с Ферриком.

– Это всего лишь поцелуй, – говорю я. – Вы оба чуть не утонули, и это был единственный способ вытащить вас из забытья.

– Самый быстрый способ, – поправляет Ватея.

– Всего лишь поцелуй, – лицо Феррика искажается в усмешке. – Точно. Когда ты поцеловала нас обоих – это был всего лишь поцелуй. Мы помолвлены, Амора! Я тоже об этом не просил. Но, во имя богов, ты можешь хотя бы попытаться не вести себя так, словно я вызываю у тебя физическое отвращение?

Я отступаю назад.

– Раньше мне казалось, что ты слишком хороша для меня, – шепчет Феррик, качая головой. – Но ты – самый наивный и меркантильный человек, которого я когда-либо встречал. Ты считаешь себя самой умной. Думаешь, что рождена стать величайшим Анимантом в истории. Но, может быть, ты – совсем не то, что нужно королевству. Тебе пора спуститься с небес на землю.

У меня сжимается сердце: то ли от злости, то ли от боли. Что он о себе вообразил? Он не знает правды, не знает, что я – единственный наследник. Что без меня Визидия падет. Тетя Калея не может принять магию души: это убьет ее. А что потом? Кто возьмет на себя магию семьи Монтара и будет удерживать зверя на цепи? Отец не будет жить вечно, и однажды кто-то должен будет занять его место.

– Мы сделали то, что требовалось, – вот и все, – Бастиан встает между Ферриком и мной. – Если тебе хочется пожалеть себя – делай это в другом месте. У нас есть дела поважнее.

– Нет, это у тебя есть дела поважнее, – Феррик сокращает расстояние между собой и пиратом. – Я отправился с вами только за тем, чтобы помочь Аморе – моей невесте. Но если ты хочешь взять эту обязанность на себя, то я с радостью…

Напряжение в моей груди обрывается. Я встаю перед Ферриком и отталкиваю его назад.

– Достаточно, – говорю я. – С меня достаточно. Думай обо мне что хочешь, Феррик. Ты злишься, потому что думаешь, будто я тебе что-то должна, но это не так. Слишком много людей пытается контролировать мою жизнь, и я не хочу добавлять еще одно имя в этот список.

Я не останавливаюсь, когда он выпрямляет спину и опускает голову, уставившись на меня из-под нахмуренных бровей. Вместо этого я продолжаю наступление.

– Когда наши родители договорились о нашем браке – никто не спросил моего мнения. Ты такой собственник! Ты ведешь себя так, словно владеешь мной, хотя наша связь держится лишь на политике и магии. И не забывай: я выше тебя по статусу, так что не смей разговаривать со мной как с глупым ребенком. Поверь мне, я прекрасно осознаю, что Визидия заслуживает лучшего, и я изо всех сил стараюсь стать лучше ради своего народа, – я снова ударяю его в грудь, и он пятится назад.

– Я никогда тебя не полюблю, – это жестокие слова, но ему нужно их услышать. – Не той любовью, которой ты ожидаешь. Прекрати вести себя так, словно это может измениться. Я не обязана давать тебе шанс. Я ничего тебе не должна.

Мне не нужны слова, чтобы понять чувства, горящие в глазах Феррика.

Злость, боль, предательство. Все три.

– Ты думаешь, что я хочу провести остаток жизни с той, кто никогда меня не полюбит? – тихо спрашивает он. – Я никогда об этом не просил. Я заслуживаю счастья не меньше тебя. Но все складывается иначе, и, в отличие от тебя, я пытаюсь найти в этом хоть что-то хорошее.


Шум ветра в парусах предательски затихает, оставляя меня в полной тишине.

Я заставляю себя отвернуться, пытаясь побороть зарождающееся чувство вины, которое заглушает мою гордость.

Феррик проносится мимо меня прямиком в свою каюту. Я бросаюсь в противоположную сторону и хватаюсь за правый борт, бормоча ругательства себе под нос. Бастиан идет следом, молча наблюдая за тем, как я пытаюсь усмирить свой гнев.

Как бы я ни пыталась отмахнуться от слов Феррика – они крепко засели у меня в голове. Может быть, ты – с????????????????????????????овсем не то, что нужно королевству. Да что он знает? Когда мы доберемся до Зудо, я остановлю Кавена, верну Зудо в состав королевства и заставлю все острова помочь Керосту. Наша экономика будет процветать. Благодаря дереву с Зудо будет построено больше кораблей. Больше домов. Торговля с соседними островами значительно улучшит финансовое положение Кероста.

Судьба не случайно указала мне этот путь, и слова Феррика не смогут поколебать мою решимость. Но даже зная, что мне нужно делать, я не могу не вспоминать пугающие истории о Зудо и о том, как все затихали, лишь заслышав название этого острова.

– Как давно ты не был на Зудо, Бастиан? – сдавленно спрашиваю я.

– Я живу на «Смертной Казни» с тех пор, как мне исполнилось десять, – он чеканит каждое слово и беспокойно раскачивается на пятках.

– Тебе никогда не хотелось туда вернуться?

Его взгляд устремляется в море, а костяшки, сжимающие борт «Смертной Казни», белеют от напряжения. Несмотря на легкий бриз, корабль движется медленно, словно он почувствовал наше настроение и теперь не уверен, что стоит продолжать это путешествие. После долгого молчания Бастиан отрывается от борта и проходит мимо меня, останавливаясь только у самой лестницы, ведущей на нижнюю палубу.

– Это был долгий день, и мы все очень устали, – бормочет он, и его голоса почти не слышно за шелестом ветра. Я хочу возразить, но что-то в выражении его лица останавливает меня. Мне знакома боль, отразившаяся в его глазах, и этого достаточно, чтобы заставить меня замолчать. – Постарайся поспать.

Бастиан спускается вниз, оставляя нас с Ватеей на палубе. Когда я не высказываю никакого намерения пойти следом за ним, русалка поворачивается ко мне и наклоняет голову.

– Оказавшись на борту, ты сказала, что чувствуешь проклятье, – шепчу я. – Что ты имела в виду?

– На самом деле я почувствовала целых три, если считать то, что спрятано у тебя в сапоге, – она улыбается, обнажая жемчужно-белые зубы. Только теперь, в свете луны, я замечаю, насколько они острые. – Но сейчас тебе не стоит о них беспокоиться, – девушка берет меня за руку и осторожно тянет за собой в сторону лестницы, – покажешь мне место, где я буду спать?

Кажется, она не замечает, как оцепенело мое тело и как ускорилось мое дыхание.

Каким-то образом магию Бастиана украли с помощью проклятия – это раз. Затем проклятое ожерелье, которое я засунула в свой сапог. Следуя за Ватеей по нижней палубе корабля на негнущихся ногах, я не могу не задаться вопросом: что за третье проклятье?





Глава 19




Я опускаю голову на подушку, но каждый раз, закрывая глаза, не могу не думать о том, что на корабле слишком тихо.

«Смертная Казнь» движется вперед с той же тревожностью, что мучает и меня. Как будто она боится места, в которое мы плывем, и мне тоже стоит бояться. Меня ищут на всех островах, но Зудо был отрезан от королевства на протяжении одиннадцати лет, оставленный увядать и гнить в одиночестве. Никто и не подумает разыскивать меня там. Если со мной что-то случится – мой народ никогда об этом не узнает.

Но я спрашиваю себя: неужели отец и правда не пускал меня на другие острова лишь потому, что боялся за мою безопасность? Он удерживал меня на Ариде, чтобы я лучше научилась контролировать свою магию и не искала неприятностей на свою голову? Или здесь скрыто что-то большее?

Что отец может прятать от меня?

Я устала искать ответы. Тревожность забирается мне под кожу, и моя каюта вдруг кажется мне слишком маленькой и удушающей. Боги, мне нужен воздух.

Я с трудом поднимаюсь с подвесной койки, натягиваю сапоги и плащ, а затем забираюсь по лестнице на палубу. Летнее тепло больше не греет воздух: холодный бриз пробирается под одежду, пуская мурашки по коже. Это напоминает мне о том, что лето подходит к концу, и в памяти снова всплывают разноцветные глаза тети Калеи. Судьба Визидии решится всего через несколько дней.

Мы не можем останавливаться.

В ночном небе блестят звезды. Они отражаются в воде и заливают палубу «Смертной Казни» мягким светом. Главный парус и сам похож на луну: белоснежный и сияющий, он движется среди непроглядного черного моря.

В ночи слышится шуршание одежды, развевающейся на ветру, и я понимаю, что не одна. Ватея сидит возле носовой фигуры корабля, скрестив ноги. Девушка явно искушает судьбу, расположившись так близко к темной воде. Ее тело остается неподвижным, но она чувствует мое присутствие. Когда я сажусь возле нее поближе к борту – русалка даже не вздрагивает.

– Ты не будешь против, если я присоединюсь к тебе?

Ватея качает головой.

– Прошу. Я очень давно не говорила с другой женщиной.

Я тоже скрещиваю ноги, мысленно жалея о том, что мне не хватит смелости придвинуться поближе к ней. С ее места отлично видно воду, но одна большая волна – и русалка окажется в море.

– Я скучала по морю, – неожиданно говорит Ватея. Она наклоняется вперед и с удовольствием вдыхает соленый воздух. – Как же хорошо вернуться.

Я не знаю, как поступать в таких ситуациях. Меня учили отдавать приказы, а не оказывать моральную поддержку. Я знаю каково это – держать все в себе и чувствовать острую потребность в собеседнике, с которым можно было бы поделиться своими переживаниями. Обычно я жаловалась Мире, а еще чаще – просто замалчивала свои проблемы. Я не привыкла выслушивать других, и все это для меня в новинку. Наконец, я нерешительно кладу ладонь на плечо Ватеи и слегка сжимаю пальцы всего один раз, как делал мой отец. Это все, что я могу предложить.

– Как долго тебя держали на Керосте?

В тишине раздается мягкий смех Ватеи, от которого по моей коже бежит мороз.

– Примерно два сезона. А до этого я провела год на Курмане. Бларт – путешественник. Он плывет туда, где есть возможность заработать. Два года он держал меня при себе и как можно дальше от воды. Он использовал меня как приманку для посетителей своих временных заведений. Один мужчина пытался заплатить пятьдесят лет за ночь со мной, но, когда я вырвала ему глаза и откусила его щеки, Бларт посадил меня под замок. После этого я стала его трофеем. Диковинкой, которой можно развлечь народ, когда дела идут не так хорошо, как хотелось бы.