Вспомни меня

Да, да, уверяю я, буду беречь, пригляжу и прочее. Конечно, она заслуживает лучшего. Само собой, в мире еще полно мужиков, этот не последний. Сколько слов, чтобы просто попрощаться! С облегчением закрыв наконец дверь, я чувствую, что мой мозг на пределе. Уборку отложим на завтра. Задвинув засов, я поворачиваюсь к лестнице и вздрагиваю – на ступеньках стоит Джеймс.

– Значит, Саймон сбежал. – Это звучит скорее утверждением, чем вопросом. Должно быть, услышал разговор, крутившийся вокруг одной и той же темы, пока остальные расходились.

– Да, Джеймс, к сожалению. Похоже, он был не таким уж джентльменом, каким старался казаться.

Странно, что Джоанна до сих пор не сообщила сыну. Все же Саймон несколько раз брал его в «чисто мужские поездки», как она выражалась, – предполагалось, что это должно было их сблизить. На экскурсию по автомобильному заводу «Бентли» в Кру, например, или на футбольный матч, где «Челси» разгромила «Сток-Сити», после чего те отправились во второй дивизион. Как-то неправильно, что Джеймс узнает обо всем вот так, из вторых рук, подслушав чужой разговор, пока мать спит пьяным сном наверху.

– Понятно, – говорит он, переваривая новости. – Как она?

– Слегка устала и перенервничала.

– Ясно. Ну, спокойной ночи.

Мне хочется сказать ему что-нибудь еще, подойти, прижать к себе. «Не думай, милый, ты тут ни при чем». Я знаю, как устроен разум ребенка, как он переворачивает все события, ставя в центр себя самого – и в хорошем, и в плохом. Простой набор действий и слов, но мое тело отказывается его выполнять – никто не показывал мне, как это делается, как любить, обнимать, утешать. Мне кажется, что я буду только изображать чувства, копировать то, что делают другие, нормальные люди. И я, не двигаясь с места, говорю в ответ:

– Спокойной ночи.

Джеймс поднимается по ступенькам. Глядя ему вслед, я обещаю себе, что зайду к нему завтра утром, скажу все, что хотела, обниму – ему это очень нужно сейчас, когда еще один кандидат в папы внезапно исчез из его жизни. Однако в глубине души я знаю, что обманываю себя. Ничего такого я не сделаю, и растущее отчуждение между нами тремя, живущими в доме, постепенно будет расти и расти с неотвратимостью движущегося ледника.





Глава 28




Таинственное возвращение Саймона привело меня в замешательство. Может быть, они с Джоанной действительно возобновили отношения? Однако если так, почему же она мне не сказала? Передо мной вновь будто встает покачивающийся на воде айсберг, и остается только гадать, что скрывается ниже, под поверхностью. Нужно поговорить с кем-нибудь из ближнего круга сестры. Раскопав ее телефонную книгу, я набираю мобильный Кармен. Та отвечает со страхом в голосе – наверное, у нее наш номер записан как-нибудь вроде «Джоанна Домашний», и звонок получается словно с того света.

– Извините, Кармен, это я, Сара. Не хотела вас пугать.

– Ох, Сара, как вы? У меня до сих пор в голове не укладывается. Мы все просто в шоке.

– Да, да.

– Я каждый раз как посмотрю на ее стол… – Голос прерывается. – Просто не могу поверить, что она больше никогда не вернется. – Кармен громко шмыгает носом. – А вы как? Держитесь?

– Ну, в общем, да.

– А Джеймс?

– Он все больше молчит.

– К нам приходила полиция, опросила несколько человек. Даже не представляю, кто мог такое сделать.

– Я сама все время только об этом и думаю. Кармен, вы, наверное, знали сестру даже лучше меня…

– Правда? – В ее голосе звучит удивление – возможно, на самом деле они не были такими уж хорошими подругами. – Ну, мы, наверное, сблизились из-за бесплодия. Это очень тяжело, и ты чувствуешь себя такой одинокой…

– Бесплодия? Но ведь у Джоанны есть Джеймс…

– Да, ее чудо-ребенок, она его так и называла. Однако до его рождения, как я понимаю, ей приходилось очень несладко.

Не могу вспомнить, чтобы Джоанна когда-либо говорила о проблемах с зачатием. Наверное, это было в те несколько лет после ее свадьбы, но до аварии, которые до сих пор скрыты от меня плотной завесой тумана. Значит, Джеймс, возможно, «ребенок из пробирки»? А сам он знает? В общем-то, по большому счету, не все ли равно, как сперматозоид достигнет яйцеклетки; однако это может объяснять чрезмерную материнскую опеку Джоанны.

– Другие даже не представляют, через что приходится пройти. Все эти ужасные процедуры… – Кармен снова всхлипывает. – Наш мир просто зациклен на детях. Когда достигаешь определенного возраста, остальные начинают считать, что… Джоанна была одной из немногих, кто мог меня понять.

Я, наверное, тоже могу. Эта страница уже фактически вычеркнута из моей жизни. Мою матку и яичники можно смело убирать куда-нибудь подальше, мне от них все равно никакого прока. Даже к сексу у меня не осталось ни малейшего интереса… Ну и ладно, я не считаю это большой утратой. Просто одной из многих. Важна не часть, а целое.

– Да, она умела слушать, – говорю я, пытаясь поддерживать разговор. – Кармен, а вы не знаете, она ни с кем не встречалась в последнее время? Она вроде бы зареклась от интернет-знакомств, но, может, кто-то у нее все же был?

– Полиция тоже об этом спрашивала. Нет, насколько мне известно, она на время поставила крест на мужчинах. Последние отношения окончательно ее добили. Такой козел попался… Хотя, думаю, это все уже было не по-настоящему. Она так и не смогла забыть Саймона.

– Да, пожалуй, вы правы. Я ведь тогда не узнала до конца, что между ними произошло… Она вам не говорила?

Повисает пауза, и в мою голову закрадывается мысль, что Кармен ищет, как бы выразиться дипломатичнее. Возможно, она тоже считает, что тот удрал, лишь бы не взваливать на себя обузу в виде больной сестры.

– Точно не скажу… Джоанна считала, что он вел двойную жизнь, что у него была другая женщина. В общем, дело решалось не здесь.

– Но?.. – По голосу я слышу, что это еще не все.

– Возможно, позже он все же вышел на связь. Около года назад Джоанна как-то обронила… Я так поняла, он ей написал или позвонил. Или она сама узнала о нем что-то.


– Что именно она обронила?

– Ну, мол, она теперь понимает, почему он так поступил. Что иногда лучше сорвать пластырь одним движением, чем тянуть и тянуть. Не особо романтично, конечно. Кому бы пришло в голову такое сравнение для любовных отношений?

Из меня будто дух вышибает. Я больше чем уверена: старый пластырь – это я. Джоанна жалела, что не избавилась от меня много лет назад.

В трубке слышится настойчивый звонок телефона. Кармен говорит, что ей нужно отойти.

– Да, вот еще что, Сара. Мой босс, Алекс, хочет вас навестить. Мы купили цветы и подписали открытку от всех нас. Он такой человек, что, ему если пришла какая-то идея в голову, будет переть как паровой каток.

Я испускаю мысленный стон. Этого мне еще не хватало! Буду теперь все время как на иголках, ожидая их визита. Алекс – уж не тот ли самый «козел», о котором говорила Джоанна? Не могли, что ли, просто положить свой букет у калитки, как остальные?

Конечно, ничего такого я не говорю. «Не устраивай драмы, Сара». К тому же встретиться с этим Алексом может быть небезынтересно. Разве не странно с его стороны приходить сюда лично? Классическое поведение убийцы – вернуться на место преступления, чтобы все разнюхать. И за мной понаблюдать заодно. Непонятен только мотив. Джоанна что-то такое узнала? Работая в отделе кадров, она могла получить доступ к самой разной информации. Раскопала какие-то неблаговидные делишки?

Я перезваниваю Кармен узнать, что ей известно об Алексе, но телефон сразу переключается на голосовую почту. Надо переварить все услышанное. «Иногда лучше сорвать пластырь одним движением, чем тянуть и тянуть». Неужели это обо мне, неужели сестра сравнила меня с чем-то, что надо отодрать и выбросить? На глазах у меня закипают слезы. Какая ужасная несправедливость! Мне жаль всех – себя, Джоанну, Саймона, Джеймса. Столько жизней пущено под откос только из-за того, что я выжила в той аварии!

Я иду в кухню, наливаю себе бокал красного и залпом выпиваю. Внутри постепенно разливается тепло. В бутылке осталось еще примерно столько же – я допиваю. Нужно хоть ненадолго вырваться из плена мыслей, убежать от презрения к самой себе. Буквально тянет содрать с себя кожу, так я ненавижу себя, свое тело. Мне не привыкать к самоистязанию, на правом предплечье и внутренней стороне бедер до сих пор остались белые шрамы крест-накрест от порезов, нанесенных в приступе отчаяния. Однако сейчас это не поможет – я не могу выносить ни вида, ни запаха крови.

Звонит телефон. Я хватаю трубку, надеясь услышать Кармен, чтобы расспросить ее об Алексе. Однако это опять Алан.

– Я хочу вам кое-что показать.





Глава 29




Алан дожидается со своей стороны ограды, держа в каждой руке по кружке.

– Как насчет чая? – спрашивает он, протягивая мне одну.

– Спасибо.

Чувствуется, что он просто умирает от нетерпения, но оттягивает объяснение для пущего эффекта. Лучше бы обошелся без этих игр – я дико устала. Разговор с Кармен висит на моей душе тяжким грузом. Теперь я уверена – Саймон бросил сестру, потому что не желал делить с ней ее ношу. И Джоанна, видимо, пришла к тому же выводу. Господи, наверняка она меня возненавидела, хотя, надо отдать ей должное, хорошо это скрывала.

Я прохожу вслед за Аланом через захламленную кухню в кабинет с компьютером. Окно здесь открыто, шторы полощет свежий весенний ветерок.

– Не слишком холодно для вас?

– Нет-нет, – вру я. Лучше уж замерзнуть, чем дышать сырой затхлостью.

Усадив меня в кресло, Алан подтаскивает табурет для себя и опускается на него чуть ближе, чем мне хотелось бы. На мгновение наши колени соприкасаются, и я поскорее отодвигаюсь, пытаясь унять дрожь в руках и стараясь, чтобы мой винный выхлоп остался незамеченным.

– Так вот, – говорит Алан, орудуя мышкой. – Помните, как пропал тогда наш загадочный общий знакомый? Бедная Джо-Джо никак не могла его доискаться, он удалил все профили в соцсетях, сменил номера телефонов… Ну а что вы на это скажете?

Он раскрывает окно браузера с сайтом профессионалов LinkedIn. На странице фото мужчины средних лет с песочного цвета волосами и голубыми глазами, необычно широко расставленными, что придает ему простоватый, почти мальчишеский вид. Чисто выбритый, в бледно-голубой рубашке и синем галстуке, он выглядит как типичный деловой человек. Имя и род занятий – Джон Кармайкл, независимый бизнес-консультант.

– Это Саймон? – спрашиваю я.

– О да. Есть такой очень удобный инструмент – сервис распознавания лиц, который ищет схожие фото в интернете. Вуаля!.. Можно изменить имя и цвет волос, но не собственные черты – если, конечно, не сделать радикальную пластическую операцию.

Я испытующе смотрю на Алана. Никогда бы не подумала, что он так подкован в компьютерных технологиях. А не он ли создал мой фальшивый профиль в «Фейсбуке»? Однако опять же возникает главный вопрос: для чего? Зачем Алану убивать Джоанну?

Я возвращаюсь взглядом к экрану, к делового вида человеку в галстуке.

– Джон Кармайкл, не Саймон…

– Это вроде бы его второе имя, нет?

Я не помню. Такие вещи никто не помнит. Разве что интернет. Алан нашел старое фото в «Фейсбуке» – компания бизнесменов на отдыхе в гольф-клубе. Саймон подписан там как «Саймон Дж. Кармайкл».

– Так где он? Чем занимается?

– Он и здесь здорово шифруется. – Алан пододвигается, и наши локти соприкасаются. Я сжимаюсь, стараясь избежать этого в дальнейшем. – Не указаны ни контакты, ни местонахождение. Можно написать ему через сайт.

Я обдумываю предложение.

– А что мы ему скажем?

– Ну, есть вполне невинный повод. Напишите, что хотели бы известить его о произошедшем с Джоанной.