Выбор чести
Часть 16 из 23 Информация о книге
…Были или нет здесь трофейные команды, но, видимо, местные жители (а может, и отступающие красноармейцы) хорошо поорудовали на месте побоища. Все топливо было аккуратно слито. Помимо этого, подсумки красноармейцев оказались вывернуты, так что ни боеприпасов, ни медикаментов, ни харчей мы не нашли. Раздраженный из-за потерянного впустую времени, я уже был готов отдать команду на движение, но тут ко мне подошел Сашка-танкист: – Командир, там у дороги стоит «тэшка» практически целая, только гусеницы сорвало да броня башенная пробита. Но пушка исправна, снарядов в боеукладке полный комплект, прицельные приспособления целы. Рядом стоит еще одна Т-26, но та сгорела. Зато траки целые, можно поменять! – И что предлагаешь? Починить танк и дальше двигаться на нем? Так топлива все равно нет. Танкист смутился. Было видно, что воевать на боевой машине ему гораздо комфортней, чем простым пехотинцем, и шанс упускать он не хочет. Но ведь с другой стороны… Цельный боевой танк. Опять же орудие… Мысль о сильной 45-мм пушке, крошившей немцев еще в Испании, меня зацепила. – Ну, пошли, покажешь свою находку! Танк действительно практически цел. Только внутри крепко пахнет запекшейся кровью, но трупов нет – иначе находиться в машине было бы просто невозможно. Судя по всему, во время налета экипаж погнал танк к лесу, но попал под очередь авиационных 20-мм орудий. Такими, к примеру, были вооружены «мессершмиты». Очереди автоматической пушки порвали гусеницы и пробили крышку башни. Наверняка кого-то убило. Экипаж эвакуировался, возможно, танкисты же забрали и пулемет, но танк почему-то не взорвали. Может, он дымил… Один из снарядов, кстати, попал в боеукладку, но танкистам (и нам) удивительно повезло: был поврежден бронебойный снаряд, в начинке которого не слишком много пороха. Вот, кстати, и ответ: экипаж бросил машину в уверенности, что боеукладка сдетонирует, но порох в снаряде выгорел без взрыва. А потом, возможно, экипаж уже не смог вернуться к машине. Пушка же действительно цела. Припав к панораме, я понял, что уйти отсюда уже не смогу… По-моему, это знак свыше. Дорога на этом участке делает изгиб, и в верхней точке получившейся дуги находился танк. Таким образом, из него можно контролировать хороший кусок шоссе и вести фланкирующий огонь! Это стало определяющим фактором в принятом мною решении устроить здесь еще одну засаду. Собрав своих, я коротко объяснил задачи. Лейтенант, впрочем, было дело, начал возмущаться: – Да у Максима жар сильный! Если его сейчас не эвакуировать… – Женя! Отставить сопли! Максим красноармеец, и да, я понимаю, что шансов у него мало. Но это война, мы так или иначе будем терять людей! Сколько твой батальон потерял, столкнувшись с «гансами»? А сколько врагов уничтожил? А скольких уничтожили мы и скольких потеряли? Семь за сто. Я на такой размен готов. А здесь мы сможем ударить еще раз, и ударить крепко! Все, отставить разговоры. После лейтенант подошел ко мне еще раз: – Товарищ сержант госбезопасности… рядовой Газаров в бою меня спас, с ног сбил, бросившись под очередь. Он меня своим телом закрыл, вы понимаете? – Да понимаю я все, товарищ лейтенант, понимаю. Думаешь, я не терял боевых друзей? Только все мы под… на земле ходим. Но ты пойми, у нас вариантов нет. К своим мы если выберемся, то нескоро. Топлива практически не осталось, а немец вперед рвется с какой скоростью! Зато здесь у нас есть шанс их… замедлить. И я думаю, если бы Максим был в сознании, он бы поддержал мой выбор. Потому что он – советский воин, защищающий свою землю. В том числе и ценой своей жизни, Женя. Пора бы этот урок уже усвоить. …До рассвета оставалась еще куча дел, которые пришлось выполнять в авральном режиме. Очень долго меняли траки, занятие оказалось не из легких. Все потные, в мыле, работаем на износ – время жмет, рассвет скоро. При том гремим на всю округу. Но вроде как обошлось. С помощью «ЗИС» отбуксировали остов погибшей Т-26. У «тэшки» от взрыва сорвало с погон башню, но сохранившаяся часть танка отлично закрыла нашу машину – так, что теперь с дороги корпус моего танка полностью защищен. Торчит только башня. Грузовик мы загнали в лес и замаскировали, а оставшееся топливо слили и заправили им танк. Конечно, оно не очень подходит для «тэшки», но завестись и сманеврировать в бою сумеем, а большего и не нужно. Один пулеметный расчет я разместил в своем тылу на взгорке: оттуда бойцы смогут отсечь от танка вражескую пехоту. Второй расчет и бойцов с ПТР расположил на гребне в посадках с противоположной стороны дороги. Их задача ударить в тыл отвлекшихся на меня немцев: попробуем еще раз повторить рисунок прошлого боя. Раненого пришлось оставить одного, но тут уж ничего не поделаешь: свободных людей у меня нет. Сашка-танкист занял родное место механика-водителя, его ДТ мы установили в спарку с пушкой. Заряжающим я взял смышленого авиационного оружейника, хорошо показавшего себя в прошлом бою. Его зовут Виктором. Своего нового помощника я заставил накрепко освоить новые обязанности. Вроде как справляется. Правда, по штатному расписанию экипажа командир как раз и исполняет роль заряжающего, но наводку орудия я никому не доверю. Последний мой сюрприз для немцев – это фугас на дороге. Во время налета часть бомб ударили по шоссе, оставив хорошие воронки. Одна из них практически ровно посередине пути. Хозяйственные немцы, естественно, закидали ее асфальтным крошевом, щебнем и землей, но разворошить яму оказалось несложно. Три осколочно-фугасных снаряда, четыре противотанковые гранаты, остатки бензина в канистре (литра на 1,5) – все пошло в ход. Ох, зря немцы научили меня минному делу! Теперь вам это аукнется! Фугас заложен так, что под легким транспортом он не взорвется, даже под грузовиком, не говоря уже о мотоцикле. Так что его клиент – это как минимум бронетранспортер. Главный плюс моей второй засады – немцы давно уже считают это место безопасным, не будут присматриваться. За что мы их и накажем… …Вторая ночь практически без сна. Последний час перед рассветом оставляю дежурить Сашку, я заранее дал ему немного отдохнуть. Несмотря на волнение, только закрыл глаза – и тут же танкист трясет меня за плечо: – Едут!!! Быстро мотая головой, приникаю к прицелу. Во как! На улице уже вовсю рассвело, – значит пару часов я урвал. Хорошо. Двигающаяся по шоссе колонна представляет собой «кампфгруппу», ударный отряд. Впереди два мотоцикла разведки и легкий разведывательный «Хорьх», за ними сразу четыре «тройки» и столько же «ганомагов» с буксируемыми противотанковыми «Pak-37». Колонну замыкает бронетранспортер с зениткой и еще один «Хорьх» с 20-мм пушкой. Взвод мотопехоты и взвод танков с противотанковой и зенитной поддержкой, плюс разведка – таким отрядом хорошо занять оборону в небольшом населенном пункте, а можно и крепко ударить. Противник достойный, даже более чем. Мотоциклы быстро пролетают вперед. С замиранием сердца я смотрю, как фугас минует и броневик – я не был уверен, что тот под ним не взорвется. Но умница водитель «хорьха» поберег резиновые шины и объехал свежезасыпанную воронку. Теперь панцеры… Аккуратно навожу орудие на место, где по моим расчетам должен оказаться замыкающий танк. Так, получается… «Гансы» вроде как ничего не замечают. Теперь дело за фугасом… Водитель панцера не побоялся проехать по наспех засыпанному месту. И это стало его последней ошибкой: мощный взрыв оглушительно ударил под кормой головной тройки, и в тот же миг грохнула моя пушка! 45-мм болванка легко вспорола бортовую броню башни с пистолетной дистанции. Попадание в боеукладку: панцер будто раскрывается огненным цветком, башню срывает с погон и подбрасывает вверх на десяток метров! Разгорается головной танк, а остальные экипажи еще не успели даже понять, что происходит! Зато быстро сориентировались пехотинцы, натренированно покидая десантные отсеки «ганомагов» и рассыпаясь у дороги. Обе замыкающие машины, довольно опасные для меня своими скорострельными пушками, также быстро разворачиваются. Ох, сейчас будет жарко! Лишние пять секунд я трачу, чтобы дать своим бойцам условный сигнал: красную ракету. По логике вещей им бы сейчас и ударить по замыкающим «коробочкам»… Вот только пять секунд в бою – непростительно долгий срок: панцеры успевают синхронно развернуться и тут же открывают огонь. Мощный удар сотрясает башню: одна из бронебойных болванок вскользь задевает броню. Второй снаряд попадает в остов сгоревшей Т-26, но погибший танк гасит удар. Сашка понимает танковый бой лучше меня: он дает задний ход и разворачивает машину. Следующий залп панцеров приходится мимо цели. – Остановка! Крик в ПТУ гасит рев двигателя и залпы пушек. Но вместо самоубийственной остановки мой мехвод бросает танк вперед. Очередной выстрел панцеров не находит цели, а вот я ловлю в перекрестье прицела угловатый силуэт «тройки». С силой давлю ногой на плечо Сашки. «Тэшка» резко тормозит. Выстрел. От чудовищного удара меня бросает вперед, лицом на панораму. Острая боль в разбитой переносице на секунду оглушает. – Каток разбили, бегом из машины!!! Мы выстрелили с немцем синхронно. Экипаж панцера попал по ходовой, задели же мы их или нет, я уже не успел увидеть. Интуиция подсказала, что надо послушать танкиста и покинуть машину как можно быстрее. Первым через башенный люк полез Виктор. Близкий рокот машингеверов – и через секунду заряжающий провалился обратно с разорванной пулеметными очередями грудью. Удар! Я жестко падаю на пол, отбив плечо. Боевое отделение заполняет густой дым: танк горит. На долю секунды меня охватывает паника. Нет. Ты не можешь бежать, так ты бездарно погибнешь. Тебя снимут из пулемета, как и Виктора. Что ты там говорил о долге солдата, про цену в жизнь? Вот и подтверди слова делом. Пушка исправна. По щекам бегут предательские слезы. Конец близок, а умирать так не хочется… Я просто не верю, что это конец. Хотя бы на секунду увидеть родных, почувствовать их запах, их тепло! Попрощаться, они же ведь даже не узнают, где и как я погиб… Да что там увидеть, хотя бы узнать, родился ли ребенок, кто именно, мальчик, девочка? Но умирать никому не хочется, а я слишком много зла сделал, чтобы иметь право на жалость к себе. Потому, сцепив зубы и подавив всхлипы, заряжаю пушку бронебойным и вновь приникаю к панораме. Панцер мы все-таки достали: вражеский танк густо чадит, а люки (кроме люка мехвода, рядом с которым зияет отверстие от моего снаряда) открыты. Последняя «тройка» ревет левее. Грохнул взрыв РПГ, которому тут же ответил рев «машингеверов». Наливаясь отчаянным бешенством от осознания случившегося, разворачиваю башню. Экипаж обездвиженного панцера с обвисшей правой гусеницей среагировал с секундной задержкой: я успел выстрелить раньше, чем противник навел орудие. На 30-метровой дистанции выстрел 45-мм орудия становится смертельным: снаряд поражает башню, происходит детонация боеприпасов. Все, последний! Охваченный диким желанием выжить, я стрелой вылетаю из открытого башенного люка. Правая рука отзывается дикой болью: ее задевает разрастающийся столп огня. Быстрее! Я успеваю откатиться на пару метров, прежде чем моя «тэшка» взрывается. Ударная волна оглушает, но боль от огня, охватившего одежду, приводит меня в чувство. Качусь по земле, пытаясь сбить пламя… В полуметре от головы землю вспахивает пулеметная очередь. Стреляют с «Хорьха», направляющегося ко мне; за ним держатся оба мотоцикла, на одном из которых также установлен пулемет. Ну вот и все, видимо, сегодня смерти уже не избежать. Автомат и гранаты остались в танке, сейчас даже огрызнуться нечем. Взгляд падает на тело Сашки-танкиста, распластавшегося на земле метрах в 12 от последней «тройки». Напоследок воображение дорисовывает картину состоявшегося боя… Сашка вылез через люк в днище. Выбрался, видимо, рядом с задними катками. Возможно, видел, как расстреляли Виктора. Или, услышав очереди и не обнаружив оставшихся членов экипажа, решил, что все погибли. Смелости и смекалки погибшему танкисту было не занимать: под прикрытием дыма от горящего танка он подбежал к панцеру практически в упор и метнул гранату. Но тут же поймал очередь. В любом случае, он отвлек внимание от недобитой «тэшки» (немцы вполне могли сделать контрольный выстрел) и обездвижил танк. Вечная тебе память, раб Божий Александр. Скоро свидимся… Откуда-то с тыла ударила короткая очередь «дягтерева». В люке «Хорьха» скрылась голова немецкого пулеметчика, оба мотоцикла на хорошей скорости стали разъезжаться в разные стороны. Но мои бойцы точно бьют по мотоциклу с «машингевером»: «цундапп» переворачивается, ломая тела экипажа. Обезумевший от очередного поворота судьбы и обнадеженный последним шансом, я рывками и зигзагами бегу к посадкам. Навык рваного движения, эффективно сбивающий прицел, вдалбливался всем «бранденбуржцам» до автоматизма. Сейчас он спасает меня от выстрелов, грохающих сзади. Им уверенно отвечает короткими оставленный в тылу расчет. Но буквально минуту спустя по нему открывают огонь сразу несколько «машингеверов» и мелкокалиберные пушки. И все-таки я успеваю добежать до леса. …К «ЗИСу» выходят только пулеметчик, спасший меня, и лейтенант. Остальные красноармейцы погибли. …Как только я подал сигнал, оба расчета открыли огонь: Женя срезал двумя прицельными очередями зенитчиков, а расчет ПТР удачно влепил пару бронебойных по мотору замыкающего «Хорьха». Обе машины практически сразу потеряли боеспособность. Но на засаду переключили внимание пехотинцы и экипажи бронетранспортеров. Моим пришлось принять неравный бой вчетвером против сорока. Пытались отстреляться, лейтенант бил длинными, на износ ствола. Но ответные очереди нескольких «машингеверов» заставили замолчать одинокий советский пулемет. Попал под прицельный огонь Сергей, первый номер ПТРа… Под прикрытием МГ немцы подобрались вплотную и пустили в бой гранаты. Одна закатилась в ячейку лейтенанта, но второй номер успел бросить «колотушку» обратно. Только «гансы» ждали этого, и смелый боец свалился назад с простреленной головой. Женя с единственным уцелевшим бойцом ответили оставшимися «эфками», попытались оторваться, прикрывая друг друга плотным огнем ППД. Но уже на излете красноармейца достала неприцельная пуля… Боец из расчета, выручивший меня, погиб от близкого разрыва осколочно-фугасного снаряда. …Так погиб практически весь мой отряд. Но за каждого убитого мы щедро заплатили немецкими жизнями и сожженной бронетехникой, меняя одного своего погибшего на десятерых «гансов». Не будет вам легкой войны на русской земле, твари!