Выслушай меня

Он




Я надеялся, что, когда мы останемся одни, все будет в порядке. Мне казалось, что все раздоры между Тессой и мной будут забыты под воздействием пережитого нами шока и что страшное происшествие сблизит нас. Я даже тешил себя ожиданием, что уже за обедом мы сможем говорить о нем со смехом, а потому заготовил несколько фраз, с которых между нами мог завязаться дружелюбный диалог. «Так, значит, Морин не любит мусульман! А ты обратила внимание на слово “мафиози”, которое употребил Дэйв, говоря о промышленнике-ирландце?» На это Тесса, по моим расчетам, должна была ответить: «Ну и болван». – «Да, – поддержал бы я ее, – настоящий тупица. Но он спас нашего сына!» Дальше мы оба должны были рассмеяться.

Но, добираясь на лодке до нашего жилища, мы молчали. Тесса забралась в лодку до меня и наблюдала за тем, как мы с Дэйвом крепко обнялись на прощание.

– До встречи! – сказал я.

– Я тоже надеюсь, что мы еще увидимся, – сказал Дэйв. Я услышал, как после этих его слов Тесса резко вздохнула.

Ветер изменил направление – лодочник Ставрос предупреждал нас об этом, – поэтому за мысом были довольно сильные волны. Наша лодка скакала вверх-вниз, в лицо летели брызги. Тесса, облаченная в спасательный жилет, сидела выпрямившись, с мрачным выражением лица, прижимая к себе Джоша так, что у нее побелели костяшки пальцев. Ладонью свободной руки она прикрывала голову сына от брызг, словно они могли его убить. Это был явный перебор, но, учитывая мой недавний прокол, я не мог сказать по этому поводу ни слова.

Ставрос поджидал нас в гавани, чтобы помочь пришвартоваться. Он крепко сжал мою руку, помогая мне выбраться на пирс, словно я мог не справиться с этим нехитрым действием самостоятельно и упасть в воду.

Тесса с Джошем ждали в машине, пока я делал покупки для ужина в небольшом супермаркете: пачка макарон, упаковка сыра фета, немного помидоров и базилика. Затем мы поднялись на холм, где находилась наша вилла – в современном жилом районе, неподалеку от города. На улице, казалось, было еще жарче, чем утром. Я немного поиграл с Джошем в бассейне, пока Тесса пряталась в тени. От соседней виллы нас отделял только забор. Там жила пара, пожалуй, несколько моложе нас, без детей. До нас доносился скрип их шезлонгов на бетонной террасе, просьбы передать друг другу солнечные очки или стакан пива и лязг приборов на кухне.

Я приготовил пасту, Тесса уложила Джоша в кровать, и мы с ней уселись на веранде со своими айпэдами, проверяя электронную почту. Пожалуй, это можно было бы назвать вполне приятным семейным вечером, но на самом деле это было не так. В воздухе повисло напряжение. Наши соседи куда-то ушли, и я представил, что они в каком-нибудь прибрежном кафе пробуют еду друг у друга с тарелки, смеются и напиваются бутылкой рецины. Не знаю почему, но я внимательно прислушивался, ожидая их возвращения. Я не раз ловил себя на мысли о том, услышим ли мы соответствующие звуки, когда они будут заниматься сексом. Несколько раз я уже слышал, как женщина хихикает – причем по нарастающей, словно двигатель машины, водитель которой дает все больше и все больше оборотов на холостом ходу. Не знаю почему, но я убедил себя в том, что именно таким хихиканьем у нее сопровождается оргазм.

С болью и безнадежностью я представлял, что впереди меня ждет еще целая неделя – точнее, шесть дней вежливого отчуждения. Мы с Тессой будем разговаривать друг с другом исключительно по необходимости, а нашим единственным общим делом будет уход и присмотр за Джошем. Мы выработаем какой-то порядок действий и будем его неуклонно придерживаться: дневная прогулка на пляж, всякий раз до одного и того же места; обед в кафе в гавани – вероятно, мы выберем какое-то одно, которое понравится нам больше других, и будем посещать именно его. По утрам будем проводить время у бассейна, читая книги – каждый свою. Я буду готовить ужин. А после ужина мы будем отправляться спать.

В удушающей жаре нашей комнаты Тесса разделась, стоя ко мне спиной, и, сняв лифчик, надела футболку. Затем она легла на неразобранную кровать и взяла с тумбочки книгу. Раньше она ходила по дому вообще без одежды, без стеснения демонстрируя мне свое тело. Иногда единственной одеждой было бикини цвета зеленого горошка с белой полосой в верхней части лифа. Интересно, куда он делся? Все, однако, изменилось с появлением Джоша. Когда я говорил ей, что мне нравится появившийся у нее животик, чуть обвисшая грудь и даже ее шрамы, что она само совершенство, она качала головой, давая понять, что не верит мне. Наша сексуальная жизнь в первое время после родов почти сошла на нет. Правда, через некоторое время ситуация несколько улучшилась, но вот, сравнительно недавно, случился новый откат. Был ли в этом виноват я или, может быть, моя работа? Я не знал ответа на этот вопрос.

Улегшись рядом с Тессой, я положил руку на ее плечо. Футболка, которую надела моя жена, пахла чемоданом. Незадолго до этого я принял душ, но уже снова успел вспотеть и чувствовал, что пижама прилипает к телу. Мне захотелось стащить с Тессы футболку и ощутить ее кожу.

В последний раз это случилось так давно – несколько месяцев назад. Видимо, эмоции, пережитые в течение дня, привели к возбуждению.

– Не надо, – сказала Тесса.

– Пожалуйста, – взмолился я. – Я понимаю, что подвел тебя. И в самом деле очень, очень сожалею.

– Забудь об этом.

– Поговори со мной, Тесса. Ну, не знаю – если хочешь, накричи на меня, что ли. Скажи хоть что-нибудь. Я знаю, что виноват. И вот я у твоих ног.

Тесса опустила книгу, которую держала на уровне глаз.

– Может, следовало поговорить об этом намного раньше? Скажем, вместо того, чтобы устраивать обед и набивать брюхо?

– Это было лучшее, что мы могли сделать. Не могли же мы просто уйти оттуда.

– Но мы оставались на пляже целый день. Неужели это было необходимо?

– Этот человек был так любезен. Он был дружелюбен. Как-никак он спас нашего сына.

– Я знаю. Да, он был любезен, очень любезен…

Тесса закрыла книгу, удерживая пальцем страницу, на которой она остановилась.

– Послушай, Тесса. Я чувствую себя ужасно из-за случившегося.

– Я все время за ним присматривала и отлучилась совсем ненадолго. Всего на какие-то несколько минут. Мне нужно было найти туалет. Возможно, это заняло чуть больше времени, чем я рассчитывала. Но совсем ненамного. Я попросила о такой малости – присмотреть за нашим сыном.

Голос Тессы опасно прерывался.

– Видишь ли, я полностью измотан. Понимаю, это не оправдание. С моей стороны это было просто ужасно.

Даже извиняясь за свое поведение, я ощущал некоторое облегчение. По крайней мере, мы фокусировали наше внимание на моем недосмотре, а не на моем поведении в критические минуты, когда я не сумел спасти нашего сына.

– Тесса.

Я наклонился и отобрал у нее книгу. Затем поцеловал уголок ее рта и перенес весь вес своего тела на нее. Сейчас же я ощутил сопротивление, но вскоре ее руки и ноги расслабились, и она сдалась. Голову жена повернула набок, плотно закрыв глаза. Я зарылся лицом в ее шею и почти сразу же содрогнулся в приступе оргазма.

Похлопав меня по спине, Тесса успокоила меня, сказала, что все хорошо – но что-то неуловимо и, возможно, необратимо изменилось. Я почувствовал презрение жены – причем оно было связано не с моей сексуальной неудачей, а с той никчемностью, которую я продемонстрировал в тот момент, когда жизнь нашего сына находилась в опасности.






Часть вторая




Она




– Ну, как прошел отпуск?

– Просто чудесно.

Он поднял чашку с кофе к губам, глядя мне в глаза.

– Погода была хорошая?

– Да, погода тоже была замечательная, – улыбнулась я. – Спасибо.

– А перелет?

– Тоже прошел спокойно.

Я лишь слегка кивнула ему, все еще не в состоянии отвести взгляд.

– Что ж, очень рад это слышать.

Эспрессо ему принесли в маленькой чашечке с крохотной дугообразной ручкой, и он с трудом удерживал ее между большим и указательным пальцами. Размеры чашки лишь усиливали впечатление от его большой, сильной руки – такой мужской, с мощными, чуть напрягшимися в незначительном усилии мышцами и сухожилиями. Пальцы его были покрыты золотистым пушком волос, который казался совсем светлым на фоне его загорелой кожи.

– Ну а ты как? – поинтересовалась я и, зачерпнув пальцем немного пены с поверхности моего капучино, слизнула ее и почувствовала, как она тает на языке. – Чем ты занимался?

Мое сознание автоматически зафиксировало слова, сказанные им в ответ, – работал над расширением сети франшиз, совершенствовал систему маркетинга, ездил на встречу в Женеву. На самом деле все мое внимание было сосредоточено на собственном дыхании, трепетании моих ресниц. Когда я закусила губу, мне показалось, что он заметил и обратил на это внимание – словно наш разговор состоял только в обмене какими-то незначительными мимическими проявлениями, которые напоминали игру на соединяющих нас невидимых струнах.

Мой собеседник надолго замолчал. В заведении было довольно шумно – вокруг громко звучала музыка, разговоры, лязганье приборов и гудение кофеварки. Скрипели стулья, где-то лаяла собака. Мимо меня прошла женщина, направляясь к стойке. За соседним столиком какой-то мужчина рисовал на Макбуке, как мне показалось, похожие на птиц пробки для бутылок.

– Ты по мне скучала? – спросил он, одновременно накрыв ступней мою ступню – правда, предварительно сняв туфлю. Я почувствовала, как его пальцы под тонким носком скользят по моей обнаженной коже.

– Так ты по мне соскучилась? – повторил он свой вопрос.

Я уже открыла рот, чтобы ответить отрицательно. На этот раз я собиралась положить этому конец. Мы зашли уже так далеко, как могли, – дальше некуда. То первое утро отпуска, когда мне так хотелось услышать его голос, в итоге привело к тому, что я едва не потеряла самое дорогое… Нет, подумала я, между нами все кончено. О том, что кто-то по кому-то соскучился, говорить больше не следовало.

Тем временем его ступня добралась до моего колена и продолжила движение вверх по бедру, отодвигая в сторону юбку, на которой, как назло, почти сразу же расстегнулась пуговица.

Я почувствовала, как к моим щекам прилил жар. Он теперь уже открыто улыбался мне, а ступней продолжал орудовать под столом, стараясь забраться между бедер.

Я отвела глаза, закусила губу и сдалась, чувствуя, как дыхание мое все учащается:

– Да, я соскучилась.

– Как тебе кофе?

– Прекрасный.

– Уверена, что не хочешь что-нибудь съесть?

Я отрицательно качнула головой.

Мой собеседник взял со стола меню и сделал вид, что изучает его, а сам продолжил свои скрытые манипуляции, мягко нажимая пальцами ноги на мои трусики и пытаясь отодвинуть их в сторону.

– Хм-м… размятое авокадо? – пробормотал он. – Тосты из муки с полбой и миндальным маслом?

– Ах ты, мерзавец, – прошипела я, держась из последних сил.

Он отложил меню и поставил ногу под столом на пол.

– Ну ладно, – сказал он. – Пойдем отсюда.

Пока он расплачивался, я ждала на тротуаре, стоя рядом с лающей собакой – это был светло-коричневый, пушистый кокер-спаниель. Пес радостно вилял хвостом – совсем как я, мелькнула у меня мрачная мысль. Я погладила собаку по голове, и, дернувшись на поводке, пес резко подался вперед, чтобы лизнуть мою руку горячим влажным языком, продолжая отчаянно вилять уже даже не хвостом, а всей задней частью спины. Оба мы с тобой хороши, подумала я.

В это время на улицу вышел мой собеседник, запихивая банковскую карту в нагрудный карман пиджака. Мы направились за угол к его машине, не прикасаясь друг к другу. На этот раз он выбрал Далвич, жилой район в несколько милях от того места, где жила я. Располагался он достаточно далеко от моего дома, чтобы чувствовать себя в безопасности, но все же я нервничала – вероятно, потому что все вокруг выглядело очень знакомым. Прямые ухоженные улицы, на которых были обозначены места с запрещенной и ограниченной парковкой, ряды вилл в викторианском стиле, жильцы которых оставляли машины на участках, рядом со своими жилищами, снабженные сетками гигантские батуты, двойные беседки в садах – все это было похоже на наш район. Я была убеждена, что за мной кто-то наблюдает, буквально чувствуя спиной чей-то взгляд.

В окружающих домах светились окна спален.

Ричарду, однако, все было нипочем. Я начинала подозревать, что для него это необходимый компонент игры, приключения – загородная жилая зона, риск. Когда мы добрались до его машины, черного «Мерседеса» с тонированными стеклами, он крепко поцеловал меня, стоя напротив передней пассажирской двери, размашисто обнял меня обеими руками, так что его пиджак широко распахнулся. Его галстук к этому времени был уже наполовину развязан. Он прижался ко мне так плотно, что я не понимала, что сейчас будет – то ли я испытаю оргазм, то ли упаду в обморок. Потом, звякнув ключами, он открыл дверь машины и втолкнул меня в салон. Затем последовал смешной момент, когда мы оба барахтались, пытаясь разложить переднее сиденье – я в машине, а он все еще снаружи. Затем он тоже ввалился внутрь. Моя юбка задралась и сбилась на сторону. Брюки моего спутника к этому времени уже были расстегнуты. Я просунула руки под его белую, накрахмаленную рубашку, ощущая ладонями и пальцами его кожу. Еще одна моя пуговица оторвалась и со звоном закатилась куда-то под сиденье. Я ударилась локтем о рычаг переключения передач. Голова моя задралась, а шея так изогнулась, что я почувствовала сильную боль. При этом я осознавала, что дверь машины осталась наполовину открытой, а машина стояла в людном месте. Мне явно следовало что-то сделать, чтобы все это остановить. Но я так ничего и не предприняла. Меня словно подхватил вихрь, в котором было все – и пытка, и наслаждение, и настоящий взрыв чувств, и самоотречение. И в этот момент ничто для меня не имело значения – ни беспокойство, ни беды, ни вина.