Выжить в лесу Междумирья

Маленькая русалка села рядом с лешим.

– Дедушка, можно я тебя полечу?

– Полечи, Настенька, милая.

Русалка положила ладошку на колено лешего и закрыла свои большие, яркие глаза.

Кот фыркнул:

– А ты для девочки картошку пожалел… дедушка.

– Нет, не пожалел, – ответил леший, – приберег.

Старшая русалка засмеялась, подсела к Николаю и положила руку ему на плечо.

– Бедный мой, печальный компьютерщик, заплутавший по жизни!

«Круто берет, – подумал Николай, – но отодвинуться как-то неудобно». Да и не хотелось ему отодвигаться, поэтому он только сказал:

– Не печальный я… и не компьютерщик.

Русалка улыбнулась и стала непохожей на тюремную надзирательницу, ее теплая рука грела Николаю шею. «Я сам, наверное, мертвецки холодный, поэтому русалка мне теплой кажется», – с тоской подумал он.

– Был у нее один компьютерщик, – сказал кот. – Вроде бы денежная профессия, но ведь надо еще и пристроиться. Ну, Цветочек его не торопила, и он потихоньку пристроился к одной дамочке побогаче. Цветочек ведь на заводе работала, как ты, – какой с вас навар? Коля, я на тебя не обижаюсь, я кильку люблю, но слышал от некоторых котов, что заморская жратва невыразимо вкусная. Врут, наверное. Думаю, что мне заморское не понравилось бы, а хотелось все-таки попробовать. Только когда ты хорошо зарабатывал, то в магазинах ничего для шикарной жизни не было, а когда появилось, то… ну да ладно.

Короче, так совпало, что тот мужик на какое-то время нашел неплохое место, и Цветочек утонула – по ее словам, случайно. Мне кажется, не сильно она своей судьбе сопротивлялась. Вот теперь очень ей хочется найти какого-нибудь компьютерщика, хотя она и обычного мужика утопить может. При мне только двоих на дно утянула. Я тебя, Коля, в обиду не дам, но ты и сам с ней ухо востро держи.

Николай потер затылок и не ответил. Что тут ответишь? Влип он по самые уши. Однако было в словах кота и кое-что утешительное: если его можно утопить, то он еще не мертвый. Попал в какое-то странное место, но пока живой.

Русалка тоже потерла ему затылок, пощекотала и, низко опустив свою кудрявую голову, – так, что сноп соломенно-светлых волос упал Николаю на колени, – заглянула в его глаза. Платье у нее было простенькое, скромное, но верхняя пуговица была расстегнута, и у Николая захватило дух.

– Будешь со мной осторожным… теленочек?

– Прикидывается она гулящей, – предупредил кот. – Хочет, чтобы ты ее оттолкнул, оскорбил. Ей потом легче будет, если ты попадешься.

– Хватит уже, я даже по пьянке голову не теряю, – соврал Николай. – Почему тебя Цветочком зовут?

– Чир меня так назвал, ему это слово легче прощебетать. А раньше меня звали Светкой.

Русалка еще раз улыбнулась Николаю и оставила его в покое. Взяв прутик, она пошерудила в золе.

– Ну и где твоя картошка?

– Все, блин, Колину картошку хотят! – фыркнул кот. – Под березой она лежит, лопухом прикрыта. Вообще-то Коля может тебе и солонку дать, однако в этом лесу за твои, хоть и правда красивые, глазки никто тебе соли не даст. Расскажи сначала, по каким тропинкам мы отсюда выбраться сможем, но не так, чтобы к тем, внизу, попасть.

– Я знаю! – засуетился леший.

– Понятно, что ты знаешь, – пробурчал кот, – но ты лучше помолчи.

Старшая русалка, лукаво улыбаясь, вновь смотрела на Николая. Он смущенно отводил глаза и в конце концов опустил голову. От жара разгоревшегося костра пылало лицо. Искоса взглянув на огонь, он немного отодвинулся.

– По ежевичной тропе доберетесь до холма с двумя соснами, – начала рассказывать Цветочек, – потом повернете…

– Направо, – подсказал леший.

– Налево, – возразила русалка.

– Ох, леший! – зашипел кот.

«Она не видит, как ты раскраснелся, темно же, – мысленно успокаивал себя Николай. – Понятно, что красавица, ей по должности положено, иначе трезвого мужика в озеро не заманишь. Глазки чистые, добрые. Наверное, каждый день в зеркальной воде на себя любуется и думает, какие мужики дураки!»

Леший тем временем объяснял:

– Я имею в виду, если стоять к обгоревшей сосне лицом по другую сторону холма, а к солнцу, получается, спиной, если пойдете рано утром. А если хотите выспаться, не спеша идти и за холмом сначала пообедать, то тогда, конечно, надо взять налево от солнца – кто же спорит!

Подумав, русалка неуверенно сказала:

– Нет на холме обгоревшей сосны… или там недавно пожар был?

– Не помню, чтобы на холме когда-нибудь горело, а вот в лесочке рядом с ним есть одна снизу подпаленная сосенка. Ее, правда, не сразу видно, придется маленько поискать. Зато потом не будет никаких сомнений, в какую сторону поворачивать.

– Дедушка, может, ты нас проводишь? – попросил Николай.

– Конечно, прово… – поперхнулся леший от радости и с полминуты энергично кивал.


– А когда выберемся, то мы тебя досыта накормим, развяжем и отпустим.

– Но до этого кормить не будем, – уточнил Тимофей.

– Ах! Ой! – застонал леший. – Опять мои коленочки разболелись. Настенька, плохо ты меня лечишь, я тебе картошку не дам!

– Дедушка, я отдохну и еще раз попробую.

– Нет-нет, все, я уже решил окончательно!

– Настя, солнышко, пойдем ко мне, – позвал Николай.

Русалка вздрогнула, взглянула на старшую подругу и, видимо получив разрешение, подошла к Николаю. Он обнял ее, и она, как будто ожидавшая этого, сразу к нему доверчиво прижалась.

– Брат, ты не забывай, кто они, – предостерег кот. – У Насти в воду заманивать еще лучше получается, чем у Цветочка, а потом они вдвоем набрасываются.

– Дядя Коля, ты водку пьешь? – спросила Настя.

– Нет, – промямлил растерянно Николай. – Ну, так…

– Но не каждый день, и не всегда водку, – помогла ему Цветочек.

Николай посмотрел на нее с угрюмым презрением. Конечно, если баба может поехидничать, то ни за что не промолчит.

– Дядя Коля, ты дерешься, когда пьяный?

– Ну…

– Дядя Коля обычно тихий, – вмешался кот. – Бывало, мы друг на друга сильно фыркали, но до настоящей драки никогда не доходило. Так что теперь вы знаете: он не компьютерщик и не дерется.

– Но мужик, – сказала Цветочек.

– И водку пьет! – добавила Настя.

– И глаза у него печальные! – Цветочек прищурилась и сжала губы. Теперь она снова была тюремной надзирательницей.

– Не ссорьтесь, не надо, – попросил леший. – Николаша, я вспомнил. За холмом, действительно, налево лучше пойти, и доберетесь до старой ведьминой избушки. Но вы не бойтесь, бабка там уже давно не живет. От ее развалюхи есть тропинка к колодцу на полянке, а там… нет, не могу так долго правду говорить, выдохся, ты уж меня извини.

– Спасибо, – сказал Николай. – Значит, до ведьминой поляны с колодцем мы уверенно доберемся.

– И дальше не заблудимся, – пообещал Тимофей. – Я какую-нибудь местную зверушку поймаю, а когда моя лапа на чьем-нибудь хвосте лежит, то мне только правду говорят. Мелкие, конечно, не шибко много знают, но до ближайшего поворота дорогу расскажут, и так потихоньку выберемся.

– Куда-нибудь, – усмехнулась старшая русалка. – Ты, Тимофей, для кота очень умный и нигде не пропадешь, а твоему малопьющему другу в незнакомой местности плохо будет, чует мое сердце!

– Дядя Коля, мы можем тебя проводить. – Настя погладила плечо Николая.

– Ну, конечно, до поляны проводите, – буркнул кот, – и скажете, что теперь надо в колодец лезть.

– Верно, тропинка через колодец идет, – ласково согласилась Настя, гладя Николаю двумя ручками плечо и голову. – А вы откуда знаете, дядя Тимофей?

– Да уж догадываюсь.

Николай внимательно посмотрел на девочку.

– Нет, маленькое солнышко, мы другую тропинку найдем.

– Николаша, наверно, я совсем старый стал, трудно мне тебя понять. Ты же сам в этот лес пришел и вроде бы рад был – я слышал, как ты что-то напевал, мурлыкал не хуже Тимофея. А когда ты осматривался, то лицо у тебя было как у довольного, любопытного поросенка. И вдруг ты уйти хочешь, хотя запросто по дороге можно голову потерять.

Николай пожал плечами.

– Я думал, что в обычном лесу заблудился, и радовался, что он такой дремучий. Не знал я, между прочим, что за каждым моим шагом наблюдают. Оказывается, здесь кикиморы живут, и русалки, и ты, дедушка. Я сам то ли живой, то ли мертвый.

– Николаша, мы все полуживые-полумертвые. Иногда мне кажется, что я здесь самый живой… но куда идти-то? Русалки, к примеру, в твоем мире жили, пока им утонуть не помогли. Я уж не помню, откуда пришел, только вряд ли там было хорошо. Может, Николаша, ты себя пересилишь, останешься с нами? У тебя здесь друзья: Тимофей добрый и честный, насколько это для кота возможно, Чир тоже птица не вредная. Однажды он каких-то ягод наклевался и сказал мне, что он поэт и композитор. Я не знаю, что это такое, но, наверное, что-то хорошее, иначе бы зачем Чир так гордо чирикал?

– Оставайся, Коля, – сказала Цветочек. – Раз уж ты не компьютерщик и маленьких не обижаешь, то мы на тебя охотиться не будем.

– Не будем, дядя Коленька! Мы с тобой подружимся!

– Жаль, что я смеяться не умею. – Кот потянулся и поскреб когтями землю. – Забирайте Колину картошку и валите отсюда! Мы спать будем!