Взгляд василиска. Часть 2 Командир Боярина

Продолжение Василиска





С началом войны жизнь семейства Егоровых переменилась совершенно. Призванный в армию Ефим Иванович целыми днями пропадал на службе, Мила все время проводила в госпитале, а Сережа и вовсе неизвестно где. Милейшая же Капитолина Сергеевна осталась одна. Впрочем, скучать ей было некогда. Служившая у них китайская прислуга разбежалась, а необходимость держать в порядке дом, стирать и готовить на всю семью пищу никуда не делась. Будь на месте мадам Егоровой дама другого склада, у нее, возможно, опустились бы руки от свалившихся на нее забот, но уроженка славного города Одессы была не такова. Поэтому каждый вечер, когда члены семьи добирались-таки до дома их ждал вкусный ужин, чистое белье и горячая вода. Вот и теперь, проголодавшиеся за день Сережа и Ефим Иванович с наслаждением работали ложками, и только Людмила отчего-то ела без аппетита.

- Мила, ты почему плохо кушаешь, тебе, что совсем невкусно?

- Ну что ты Капочка, очень вкусно...

- Еще бы невкусно! Ты себе не представляешь, сколько теперь стоят продукты в городе. Посмотри на эту курицу, за нее просили полтора рубля и никак не хотели уступить даже гривенника. Я их спрашиваю, если ваша курочка несет золотые яйца, то зачем вы ее зарезали, а если нет, то почему вы хотите столько денег? Господи, чтобы сказала наша покойная мама, если бы узнала, что я покупаю кур по такой цене! Да она бы заперла меня в доме и никогда не пускала бы больше на Привоз! Мила немедленно кушай или у меня сердце разорвется глядя на тебя.

- Прости родная, просто я немножко устала.

- Немножко устала? Да на тебе смотреть больно, ты совсем себя не бережешь в своем госпитале! Только посмотри на кого ты стала похожа, раньше, когда ты шла по улице, на тебя не оборачивались только телеграфные столбы, а теперь никто и не посмотрит. Фима что ты молчишь? На твоей свояченице лица нет, а тебе и горя мало!

- Много раненых? - сочувственно спросил Ефим Иванович, отставив ложку.

- Много, - вздохнув, ответила сестра милосердия, - в основном моряки, раненые в Дальнем. Да еще с миноносцев случается, доставляют.

- Да, миноносцы каждую ночь ходят в дело, - покачал головой глава семьи.

- Мила, а, правда, что великие князья заходили к вам? - вступил в разговор наевшийся наконец Сережа.

Услышав вопрос племянника, Людмила Сергеевна нахмурилась. Действительно, быстро ставшие известными на весь Квантун своими кутежами августейшие братцы Кирилл и Борис удостоили своим посещением раненых героев находившихся на излечении. Хуже всего было, что Мила услышала только "великий князь" и, недослушав, выбежала навстречу. Какая бездна разочарования ожидала ее в палате. Вместо неизменно вежливого и деликатного Алексея Михайловича, давно ставшего любимцем всего Порт-Артура, тяжелораненых с нескрываемой скукой осматривали его кузены Кирилл и Борис Владимировичи. Окруженные свитой прихлебателей и госпитального начальства, великие князья награждали раненых георгиевскими крестами.

- Поздравляю вас, братцы, георгиевскими кавалерами и желаю скорейшего выздоровления, - говорил невыразительным голосом Кирилл, желая очевидно лишь, чтобы все быстрее закончилось.

- Покорно благодарим ваше императорское высочество, - без малейшего энтузиазма бубнили в ответ награжденные.

- Как же им не выздоравливать с таким то уходом, - развязно воскликнул Борис, заметивший вошедшую Милу, - я право, не отказался бы получить ранение, если бы за мной стала ухаживать такая красавица!

Толпящиеся вокруг приближенные дружно захихикали над шуткой своего господина, но услышав ответ тут же замолчали.

- Нет ничего проще, ваше императорское высочество, - отчеканила девушка звонким голосом, - кругом война и в нашем госпитале выхаживают раненых героев! А вот от алкоголизма лечат в совсем других местах.

Лицо Кирилла вытянулось, как будто ему пришлось принять касторки, а Борис напротив жизнерадостно захохотал.

- Ты посмотри братец, мадемуазель не только красива, но и остра на язык!

- Слишком остра, - кислым голосом промямлил тот и, резко развернувшись, вышел вон.

- Людмила Сергеевна, голубушка, - почти прошипел на нее начальник госпиталя Суботин, - что вы себе позволяете? Право, не ожидал от вас...

- Ну что вы, друг мой, - раздался за его спиной голос Бориса Владимировича, - хорошеньким женщинам позволительны и не такие вольности!

Услышав великого князя, тот едва не подпрыгнул, и выражение лица мгновенно сменилось с сердитого на угодливое.

- Да-с, ваше императорское высочество, мадемуазель Валеева у нас барышня строгих правил и никому спуску не дает-с!

- А мне нравятся строгие женщины, - расплылся в похабной улыбке Борис, - особенно такие хорошенькие! Людмила Сергеевна, чаровница, не откажите в любезности, позвольте предложить вам...

- Сестрица, - раздался рядом слабый голос только что награжденного раненого, - мочи нет терпеть, за ради Христа, позовите санитара, пусть утку принесет!

- Потерпи голубчик, я сейчас сама принесу, - тут же воспользовалась спасительным предлогом девушка.

Великий князь Борис, очевидно не зная предназначение "утки" остался стоять, ожидая ее возвращения. Сообразивший в чем дело Суботин подвинулся к высокопоставленному обалдую и горячо зашептал что-то тому на ухо. Переменившись в лице, тот поспешил выйти, вон скривив недовольную физиономию. Когда Мила вернулась с уткой в палату, на ее счастье, никого из начальства уже не было, а раненый неожиданно сам встал и обычным голосом сказал, донельзя удивленной девушке.

- Да что вы барышня, нешто я сам не дойду! Просто ходют тут всякие, воздух портют...

- Спасибо вам, - вырвалось у Милы, сообразившей, что матрос просто пришел ей на помощь.

- Да не за что, - улыбнулся тот и, взявшись за костыль, поковылял в сторону уборной.

Вся эта картина мгновенно промелькнула перед глазами Людмилы Сергеевны, после вопроса племянника и заставила ее прекрасное лицо нахмуриться.

- А вы молодой человек, лучше бы рассказали, где целый день шлялись! - строгим голосом спросила у непутевого отпрыска мадам Егорова.

- Ну что ты маменька, - попытался сделать честное лицо тот, - я просто выходил ненадолго...

- Так ненадолго что я целый день не могла тебя найти? Фима, ты должен серьезно поговорить с Сережей, он совсем отбился от рук!


- Сережа, что все это значит? - встревоженно спросил отец.

- Папа, - поднял на него глаза гимназист, - я не хочу сидеть дома, когда кругом война. Ты служишь, Мила служит, я тоже хочу!

- Сереженька, но ты еще очень мал.

- Папа, помнишь, я говорил тебе о мальчике в матросской форме, почему ему можно, а мне нельзя?

- Боже мой, какой ты еще ребенок!

- Я уже не ребенок! Я лучше сбегу из дома и поступлю юнгой во флот. Его же взяли, так почему мне нельзя?

- Сережа, - мягко проговорил отец, положив руку на плечо сыну, - я справлялся об этом мальчике. Он из прислуги великого князя Алексея Михайловича. Кофишенк. Да он носит морскую форму, поскольку находится в услужении у морского офицера, но вся его служба состоит в том, что он готовит и подает господам офицерам кофе.

- Не может быть! - отшатнулся тот от отца.

- Увы, мой мальчик. А ты, верно, думал, что он стреляет по японцам из пушки? Ну, прости, я не хотел тебя разочаровать.

- Я просто желал быть полезным, - потерянно проговорил поникший гимназист.

- Я знаю, - потрепал его по волосам Ефим Иванович, - но почему бы тебе для начала не помогать маменьке? Ей сейчас тяжело одной, и твоя помощь была бы очень кстати.

- Но ведь идет война!

- Послушай Сережа, - обратилась к мальчику тетка, - а хочешь помогать у нас в госпитале?

- Мила, что ты такое говоришь! - строго воскликнула Капитолина Сергеевна, - разве ребенку прилично видеть такие ужасы...

- Ну, какие ужасы, не думаешь же ты, что я зову его ассистировать при операциях?

- А что нужно делать?

- Видишь ли, Сережа, - мягко улыбнулась она, - большинство наших солдат и матросов совершенно неграмотны, а у них дома есть родные. Они часто просят написать им весточку, а у нас не всегда есть на это время. У тебя хороший разборчивый почерк и ты мог бы быть этим полезен настоящим защитникам отечества.

- Хорошо, я приду, - воскликнул тот с загоревшимися глазами.

- Никак не более чем на два часа в день! - решительно заявила мадам Егорова, - и только после того как поможешь мне по дому.

- Хорошо, маменька.

- А теперь ступай спать!

- Спокойной ночи.

Когда Сережа, награжденный поцелуями всей семьи, вышел, Ефим Иванович подошел к своей половине и негромко сказал:

- А знаешь Капа, похоже, мы с тобой воспитали хорошего сына.

***

Выйдя из убогого экипажа рикши, Алеша невольно остановился. Странно, но с самого детства, когда они еще жили на Кавказе, у него не было места, которое он с уверенностью мог назвать своим домом. Ни дворец родителей, ни здание морского корпуса, ни снимаемые им виллы и палаццо в Италии не были для него домом. Просто очередное место, где он недолго будет жить. А вот этот маленький китайский домик отчего-то таким местом для него стал. Ему нравилось сюда возвращаться после трудного дня или жаркого боя. В этих стенах у него получалось успокоиться и хорошенько все обдумать. В диковинном кресле, украшенном резными драконами, неожиданно удобно было сидеть, а за ореховым столом хорошо работалось. А может быть, все дело было в... хотя это вряд ли!

Слуги встретили возвращение хозяина и Архипыча с Ванькой восторженно. Федор Михайлович, не чаявший уже увидеть своего сорванца живым, на радостях устроил грандиозный пир. Прохор, оказывается, не терял время даром и купил замечательную пролетку на резиновом ходу, и пару небольших, но ладных маньчжурских лошадок, так что у великого князя теперь был свой выезд, взамен автомобиля, на котором теперь по Порт-Артур разъезжал Меллер. А Кейко... Кейко стояла и загадочно улыбалась, глядя на Алешу.

- Как поживаешь? - спросил он ее, но девушка лишь поклонилась ему не переставая улыбаться.

Перед тем как сойти на берег, Алеша сказал исправлявшему должность старшего офицера Саблину, что вернется на корабль еще до вечера, но посмотрев на ставший для него родным дом, решил, что не будет большой беды, если переночует здесь.

После гибели Макарова, среди моряков Порт-Артура царило всеобщее уныние. Ни адмирал Алексеев, ни поставленный им начальником эскадры Витгефт ни пользовались среди них должным авторитетом. Младшего флагмана князя Ухтомского тоже знатоком в морском деле никто не считал, так что прибытие имевшего опыт и соответствующую репутацию Иессена все восприняли с надеждой. Присоединившиеся к эскадре корабли и вернувшиеся из трудного и опасного похода с победой крейсера так же внушали определенный оптимизм. Разумеется, все видели повреждения, полученные Владивостокскими крейсерами в бою, но надеялись, что их можно будет скоро исправить.

На следующее утро, Алеша встал рано и, наскоро позавтракав, отправился во дворец наместника. Прибывший накануне в Порт-Артур адмирал Алексеев собирался устроить в своем дворце заседание, на которое было приглашено все морское начальство, и великий князь хотел переговорить с ним, прежде чем оно начнется.

- Да вы я смотрю, пташка ранняя! - радушно поприветствовал Алешу хозяин дворца. - Рад видеть вас в добром здравии Алексей Михайлович.

- Взаимно, Евгений Иванович, я тоже рад видеть ваше высокопревосходительство в добром здравии.

- Ну что вы, дорогой мой так официально! Кстати, пользуясь случаем, хочу поздравить вас первым.

- И с чем же?

- Пришел именной указ его императорского величества о награждении отличившихся во время отражения японской атаки на Дальний. Поздравляю вас георгиевским кавалером, Алексей Михайлович.

- Благодарю вас, ваше высокопревосходительство, надеюсь не меня одного?