Взгляд василиска. Часть 2 Командир Боярина

- Кейко? Странный вопрос.

- И тем не менее.

- С момента приезда в Артур. Мой камер-лакей снял мне дом, в котором она была прислугой у местного китайского купца. Тот покинул город по своим делам, а китаянка осталась... а в чем дело?

- В том, что она не китаянка.

- А кто?

- Японка.

- Господь с вами, вы уверены?

- Более чем. Разумеется, на Востоке множество народностей, которые только для нас европейце на одно лицо, но ваша Кейко совершенно определенно японка. Я достаточно долго жил в этих краях и в Японии в частности, чтобы суметь отличить. Кстати и имя у нее тоже японское.

- Не может быть, - помотал головой Алеша, как будто пытаясь отогнать наваждение, - этого просто не может быть! Вы ошибаетесь!

- Возможно, но все же постарайтесь не брать домой важных документов и не говорить при ней о делах.

- Благодарю за совет, - холодно ответил ему великий князь и резко развернувшись, ушел.

Семенов с явным сожалением смотрел ему в след, но останавливать не стал. Алеша же решительно шагал к своему катеру и вдруг остановился как громом пораженный. Зажмурив на секунду до боли глаза, он явственно увидел, как японские корабли идут по свободному от мин фарватеру. Как то ведь они узнали об этом? Но как? И тут тренированная с детства память послушно выдала ему картинку из прошлого. Они возвращаются на поезде из Дальнего. Вершинин с Микеладзе играют в карты, а он... а он наносит на сделанной на папиросной бумаге схеме прохода последние ориентиры. А потом прячет их в портфель и идет домой. Домой. К Кейко. Еще раз, решительно развернувшись, он не видя дороги, пошагал прочь.

- Ваше высокоблагородие, вы куда? - попытался окликнуть его матрос.

- Оставь их, дело господское, - лениво протянул сидящий рядом его товарищ.

Ротмистр князь Микеладзе с нескрываемым сочувствием смотрел на потерянное лицо великого князя, сбивчиво рассказывающего ему о своих подозрениях. Молодой человек был ему симпатичен своей доброжелательностью и полным отсутствием чванства свойственного некоторым представителям офицерства по отношению к жандармам. При этом дело, с которым к нему тот пришел, могло оказаться очень серьезным. Настолько серьезным, что могло запросто погубить и самого Алешу и, что гораздо более вероятно, его - Микеладзе.

- Алексей Михайлович, - мягко сказал он ему, - все, что вы мне рассказали очень интересно. Скажу прямо, есть большая вероятность того что вы правы в ваших подозрениях, однако вполне может статься что вы ошибаетесь.

- Не надо меня щадить, - сбивчиво пробормотал Алеша, - если все это правда, то я готов...

- А если нет? - вкрадчиво спросил жандарм, - вот представьте, что Семенов ошибся. Или даже прав, но дэвушка не шпионка. Ну, мало ли! А мы ее потащим к нам, будем допрашивать... Кстати, вы знаете как проходят допросы? Вот и хорошо, что не знаете!

- Но надо же что-то делать! Как-то проверить...

- Алексей Михайлович, дорогой! Конечно, проверим, причем очень аккуратно, так чтобы не только комар, даже блоха ничего не наточила! Кстати, помните наш разговор?

- Который?

- Ну, когда мы только познакомились, здесь на вокзале?

- Да кажется... а о чем он был?

- О женских ногах.

- О ногах?

- Да, дорогой. И не надо так краснеть! Просто вспомните, мы говорили, что китаянки ноги бинтуют, и вы сказали, что у вашей служанки ножки чрезвычайно маленькие. Так?

- Да, именно так, но что это нам дает?

- Вах! Японки ноги не бинтуют! Я точно знаю.

- Вы думаете, это может быть...

- Ладно, тут у меня в камере рыбак третий день сидит и его матушка столько же под воротами...

- О чем вы?

- Да не о чем, так мысли вслух, - поморщился князь и тут же гаркнул находящемуся за дверью унтеру: - Федченко! Ну-ка приволоки с улицы эту старую каргу, у нее точно ноги перевязаны.

Через минуту дюжий жандарм затащил в кабинет маленькую сухую старушку, едва ковыляющую на своих копытцах. Рывком усадив ее на лавку, унтер схватил за ногу и показал оцепеневшему от ужаса Алеше страшный результат изуверского обычая: изуродованную ступню примотанную к пятке.

- Понятно, не такая у нашей Кейко ножка, - нахмурился Микеладзе, - Эй Федченко, гони эту старую грымзу!

- Господи, какой ужас, - передернуло великого князя.

- Ничего особенного, - пожал плечами жандарм, - кстати, это тоже ничего не доказывает. Она может быть кореянкой, маньчжуркой, дунганкой и еще бог знает кем.

- Я никогда не смогу смотреть ей теперь в глаза, - страдальчески проронил Алеша.

- И не надо! У вас что, на броненосце дел мало? Вот и занимайтесь ими, пока мы все не проверим. А как проверим, так и решим, как быть дальше.


- А что тут решать, если она шпионка, то насколько я знаю у вас разговор короткий...

- Верно, только это еще не доказано, да и...

Жандарм резко встал и несколько раз прошел по кабинету туда-сюда. Потом, нахмурившись своим мыслям, вытащил откуда-то фотографический портрет и подал великому князю.

- Не встречали раньше?

Тот внимательно посмотрел на ничем не примечательного господина в канотье и пожал плечами.

- Не встречал.

- Я тоже не встречал. Просто из управления прислали с ориентировкой. Так на всякий случай. Это Анжей Каминский, поляк, террорист. Да я сильно и внимания не обратил поначалу, откуда ему тут взяться.... Но тут мои архаровцы матроса притащили. По пьяному делу про государя императора ляпнул неподобное. Ну, протрезвел, понятно дело повинился.... И то верно, чего спьяну не наболтаешь.... Ну чего с ним делать, оскорбления величества, конечно, есть, а вот крамолы то особой и нету. И вот как на грех, или на счастье выпала у меня эта карточка. Сроду такого не было, а тут выпала. Матросик то, как ее увидал, так возьми и ляпни, что, дескать, поляк этот, ну вылитый минный кондуктор с "Петропавловска".

- Как это?

- А вот так! Я подумал, подумал, да и в порт. Думаю мало ли, чего в жизни не бывает. А Макаров, возьми, да и выведи эскадру. Думаю дождусь, да все и разузнаю... не дождался!

- Вы полагаете? - изумленно начал Алеша.

- Да ничего я не полагаю, - отмахнулся жандарм, - показывал карточку уцелевшим. Кто говорит, похож, кто наоборот - непохож! Как тут теперь разберешь...

- Зачем вы мне это рассказали? - насторожился Алеша.

- А затем Алексей Михайлович, что шпионы опасны только те, о которых неизвестно, а те, о которых известно, те могут оказаться даже полезны! Только вот узнать о них не всегда получается вовремя. А посему, очень вас прошу, домой пока не ходите и разговоры о Кейко ни с кем не ведите.

Впрочем, события последовавшие вскоре, совершенно не оставили великому князю времени думать о чем то кроме службы и пылающей вокруг войны. Сосредоточенные к этому моменту в Корее японские войска перешли в наступление и, отбросив русские заслоны на реке Ялу, двинулись дальше. Генерал Куропаткин полагая свои войска недостаточными для отражения вражеского натиска, распорядился отступить. Наместник был, разумеется, против этого и немедленно телеграфировал о своем несогласии государю. Куропаткин, в свою очередь, обратился с жалобой на вмешательство адмирала Алексеева в свою компетенцию и попросил высочайшего разъяснения сложившейся ситуации: кто же является главнокомандующим в действующей армии? Ответ его императорского величества был совершенно не утешителен для наместника. В Маньчжурской армии главным является Куропаткин. Впрочем, сказав "а", царь не сказал "б". Очевидно не до конца понимая важность единоначалия, он оставил адмирала Алексеева на своей должности. Таким образом, вместо сосредоточения всех рычагов управления в одних руках появилось двоевластие. Куропаткин командовал всеми армейскими частями и гарнизонами Владивостока и Порт-Артура. В руках наместника осталось гражданское управление и флот.

Однако нашему герою было не до перипетий борьбы за власть. Исправление должности командира броненосца, хотя и занимало большую часть его времени, дало возможность Алеше осуществить ряд мероприятий, которые он считал полезными. Во-первых, с "Осляби" было снято погонное орудие как совершенно бесполезное для боя в линии. Во-вторых, убраны тридцатисемимиллиметровые пушки с марсов и сорокасемимиллиметровые с мостиков и верхней палубы. Предназначенные согласно проекту для противоминной обороны, они совершенно не годились для борьбы с современными миноносцами. В третьих, великий князь приказал сдать в порт все хранящиеся на броненосце мины. Последняя мера вызвала отчаянное противодействие продолжавшего исполнять обязанности старшего офицера лейтенанта Саблина. Если со сдачей мин заграждения он, после катастрофы с "Петропавловском", готов был смириться, то лишение броненосца самодвижущихся мин показалось ему совершеннейшим святотатством. Его протесты возымели некоторое действие и по одной мине на каждый аппарат на "Ослябе" все же осталось. К сожалению, при отсутствии дока не было никакой возможности починить поврежденную в Средиземном море медную обшивку броненосца, но, тем не менее, ее обследовали с помощью водолазов и по возможности очистили. Кроме того за время стоянки все котлы были выщелочены, а машины перебраны. Отдельной проблемой стала поредевшая в последнем сражении кают-компания. В штабе долго думали, кого же направить на корабль, которым командует пользующийся неоднозначной репутацией великий князь, но постепенно вакансии заполнились.

Старшим офицером стал только что прибывший в Порт-Артур капитан второго ранга Угрюмов, а исправлявший до того эту должность лейтенант Саблин стал старшим минером. На должность артиллериста с "Пересвета" перевели лейтенанта Черкасова и в качестве вахтенных начальников лейтенанта Рощаковского с "Полтавы" и мичмана Бухе с "Севастополя". "Ослябя", на котором работали мастеровые из Дальнего и не имевший проблем с получением материалов закончил ремонт прежде других кораблей. На стоящих рядом с ним "России" и "Громобое" дела обстояли куда хуже, впрочем, и повреждены в Восточно-Китайском море они были гораздо сильнее. Скорое вступление в компанию броненосца крайне обрадовало адмирала Иессена. Фактически его отряд до сих пор состоял лишь из "Пересвета" и "Победы". Правда, вскоре должен был закончиться ремонт "Ретвизана" и таким образом, весь отряд должен был быть в сборе.

Карл Петрович был единственным, кто постоянно выводил подчиненные ему корабли в море и несколько раз вел перестрелку с японцами на дальних дистанциях, не добившись впрочем, особых результатов. Несколько удачливее были быстроходные крейсера "Аскольд" и "Богатырь", совершившие совместно с миноносцами дерзкий налет на Чемульпо и потопившие на подходе к нему несколько вражеских транспортов. Японцы были вне себя от наглой выходки русских и попытались перехватить смельчаков, но без особого успеха. Скорость их броненосных крейсеров оказалось недостаточной, а "собачки" Дева не решились атаковать без их поддержки. "Новик" в этом набеге не участвовал занятый переборкой машин, а "Боярин" еще чинился в Дальнем. Великий князь, будучи флаг-капитаном Иессена прекрасно знал о готовящейся операции и решил воспользоваться ею для давно задуманной вместе с Рощаковским авантюры. "Ослябя" заканчивал свой ремонт, и другого случая для выполнения их замысла могло не представиться. Уведомив Угрюмова о том, что у них с Рощаковским дела на берегу, заговорщики покинули броненосец. Даже верный Архипыч, загодя усланный по какой-то надобности домой, не знал об их намерениях. До Дальнего они добрались по железной дороге, на поезде идущим за материалами на склады КВЖД. После известий о сражении на Ялу содержимое складов решено было перевести в Порт-Артур и такие рейсы стали регулярными. Рощаковский если и удивился нежеланию великого князя появляться дома, то виду не подал. Выйдя из единственного пассажирского вагона, офицеры быстрыми шагами направились в порт. Все необходимые распоряжения были сделаны заранее, и катер должен был ждать их в полной готовности. Но не успели они пройти и нескольких метров, как услышали жалобное: - "Алексей Михайлович, обождите".

- Что за черт? - очень удивился знакомому голосу Алеша.

- Ах, ты же паразит эдакий, ты откуда здесь взялся, - раздался совсем рядом крик и с тендера паровоза на платформу спрыгнул какой-то чумазый мальчишка.

Следом выглянула голова железнодорожника, очевидно ругавшегося на безбилетного пассажира, но тот уже со всех ног бежал к великому князю.

- Ванька! - Изумился тот, - ты как здесь оказался?

- Ваше высокоблагородие, дозвольте с вами, - взмолился парень, действительно оказавшийся Ванькой. - Я вас случайно на станции увидал и решил что вы в бой!

- Ты посмотри, какой паршивец, - засмеялся Рощаковский, - нигде от него не скроешься.

- Даже если и в бой, - смеясь одними глазами, спросил Алеша, - тебе то какая печаль?

- Да как же без меня, - искренне удивился кофишенк, - я же фартовый. Вон прошлый раз без меня в Дальнем с японцами сражались, да с каким фингалом вернулись. А со мной в море ходили, так ни царапины.

- Так это я с тобой ходил? - Решил на всякий случай уточнить великий князь у перемазанного угольной пылью мальчишки.

- А чего же нынче ваше императорское высочество без разрешения, - жизнерадостно захохотал лейтенант.

- Алексей Михайлович, - принялся канючить Ванька, - ну возьмите, ну чего вам стоит...

- Надо взять, - вдруг серьезным голосом сказал Рощаковский, - если оставим, он чего доброго всему Квантуну растреплет.

- Этот может, - покачал головой Алеша, - ну что с тобой делать пошли.

В порту их уже ждал снаряженный "Ретвизанчик", пришвартованный к стоящему под парами миноносцу. На сей раз, его вооружение ограничили катерными минами, а тридцатисемимиллиметровую пушку сняли, приняв вместо нее дополнительный запас горючего. А вот стоящий на корме китайский пулемет оставили. Патронов к ним было немного, потому решили, что потеря в случае неудачи большой бедой не станет. Экипаж катера вместе с лейтенантом должен был составлять пять человек: рулевой, моторист, минер и пулеметчик. Для маскировки на него был натянут брезент, выкрашенный в цвет моря, и делавший утлое суденышко совершенно незаметным уже с пары кабельтовых. Увидев готовый к рейду "Ретвизанчик", Ванька бог знает что себе вообразил и тут же принялся канючить:

- Алексей Михайлович возьмите меня на катер, я вам пригожусь.

- А что может и правда, - усмехнулся лейтенант, - возьмем мальца, раз он такой везучий как говорит?

- Господь с вами, Михаил Сергеевич, что я его отцу скажу?

- Возьмите Алексей Михайлович!

- Ну что ты будешь делать!

- Я плаваю хорошо, я даже вас, если что вытащу!