Взгляд василиска. Часть 2 Командир Боярина

Глаза лейтенанта скользнули по тощей спине паренька, и ему на секунду стало не по себе. "Эх, Ванька-Ванька, принесла же тебя нелегкая!"

Когда на миноносце хватились проскользнувшего на катер кофишенка, вокруг была уже глубокая ночь. Поиски поначалу ничего не дали и Алеша с тревогой подумал, что мальчишка свалился за борт. Наконец, вахтенный офицер припомнил, что кочегар второй статьи Агафонов стоял с вечера наказанный под ружьем, а теперь заступил на вахту к котлам. Вызванный на мостик, матрос подтвердил, что видел, как мальчишка по канату пробрался на буксируемый "Ретвизанчик".

- А ты куда смотрел, сукин сын, - вызверился на него Баранов, - где это видано, чтобы мальчишки с миноносца на буксир лазили?

- Так он сказал, вашескородие, что, дескать, по вашему приказу, - выпучил глаза матрос.

- Тьфу ты, - сплюнул с досады великий князь, - вот ведь пострел. Ей богу вернется живым, я сам с него шкуру спущу! Ладно, ступай Агафонов, только впредь и головой думай.

- Похоже кофе мы сегодня не попьем, - вздохнул О´Бриен де Ласси. Впрочем, это самая малая из наших проблем.

- Что вы имеете в виду? - пристально посмотрел на него Алеша.

- Я имею в вид вон те миноносцы, ставшие на якорь совсем не далеко от нас. Они подошли с час назад и пока еще не видят нас, но с утра это положение изменится.

- Нашим тут делать нечего, - задумчиво проговорил великий князь, глядя на нежданных соседей.

- Что будем делать?

Несмотря на ирландско-французскую фамилию и вполне великорусское имя-отчество - Терентий Александрович, мичман О´Бриен де Ласси был чистокровным поляком и, как многие поляки, отчаянным храбрецом. Впрочем, даже ему было понятно, что их миноносец оказался в крайне скверной ситуации. Командир же "Бедового", казалось, оказался просто раздавлен известием о находящемся совсем рядом неприятеле. Губы его задрожали, глаза забегали, и он выпалил что-то вроде: - "мы не можем рисковать жизнью его императорского высочества"! Услышав это, Алеша подошел к нему и, отведя в сторону, пристально взглянул в глаза. Неизвестно что в них увидел капитан второго ранга Баранов, но больше его до возвращения в порт никто не слышал.

- Как старший по должности, беру командование на себя, - заявил великий князь, развернувшись к остальным офицерам, - немедленно поднять пары! Артиллерию и минные аппараты к бою. И самое главное, все это тихо!

Что-то в его, внешне спокойном голосе заставило их вытянуться и, щелкнув каблуками, отправиться выполнять распоряжения. Однажды такая ситуация уже случалась. Возвращавшийся с разведки русский миноносец оказался рядом с японцами и, приняв их за своих, встал им в кильватер. Едва занялся рассвет, ошибка выяснилась и миноносец "Страшный" принял свой последний бой. Ошибка дорого обошлась его командиру и всему экипажу, но русские моряки не посрамили своего флага. Однако теперь Алеша знал наверняка, что рядом не может быть своих и собирался предъявить счет уже японцам, за их ошибку. Никогда служившие на "Бедовом" моряки не ожидали рассвета с таким напряжением. Едва начал розоветь восток, на стоящем рядом с ними японце разглядели соседа и ратьером запросили позывные.

- Пуск, - выдохнул великий князь и махнул рукою в перчатке.

Звенящую тишину раннего утра разорвал гулко бухнувший звук вышибного заряда, и стальные рыбки самодвижущихся мин скользнули в сторону ничего не подозревающего противника. Хотя изобретениям господина Уайтхеда минуло уже более полувека, они продолжали оставаться крайне ненадежным оружием. Добрая половина из них не попадала в цель, а из попавших половина не взрывалась. Достаточно вспомнить, как восемнадцать японских миноносцев атаковав русскую эскадру в ночь 27 января в почти полигонных условиях, добились всего трех попаданий. Прекрасно зная об этом, Алеша приказал стрелять залпом, справедливо полагая, что другого случая может и не представиться. Но иногда звезды сходятся таким образом, что даже маловероятные события происходят одно за другим. Обе выпущенные мины достигли вражеского миноносца одновременно и, взорвавшись у его борта, практически разорвали маленький корабль в клочья. Пока на остальных японских кораблях пытались понять, что же все-таки случилось, русский миноносец двинулся прочь. Однако чтобы поднять пар в изношенных долгим переходом котлах "Бедового" кочегарам пришлось постараться и из низких труб скоро полетели искры, а затем стали бить целые факелы. Далеко видимые в утренних сумерках, они тут же привлекли внимание японцев, и те снедаемые жаждой мести бросились за обнаглевшими русскими. Впрочем, поначалу, преимущество в скорости было у русского миноносца. Его кочегары раньше подняли пар в котлах и первое время расстояние между ними почти не сокращалось. Но затем сказалось лучшее техническое состояние японских истребителей начавших постепенно нагонять своего противника, засыпая его снарядами. Отчаянно отстреливаясь из своих сорокасемимиллиметровых пушек, "Бедовый" рвался к своим берегам. Проход в минном поле был совсем близко, а прикрывающие его береговые батареи должны были оказать помощь своим. Правда, стояли на них довольно устаревшие орудия, но маленьким миноносцам должно было хватить и этого. И тут сказалось преимущество японцев в артиллерии. Стоящим у них на носу трехдюймовкам удалось перебить паропровод, и пронзительный свист вырвавшегося наружу пара возвестил что "Бедовый" скоро начнет терять ход. Понимая, что до спасительного прохода он может теперь и не добраться, Алеша приказал переложить руль направо и двинулся прямо сквозь минные поля. Вообще, обычно мины заграждения ставят с приличным заглублением, чтобы в ловушку попадались глубокосидящие броненосцы и крейсера, а не маленькие миноносцы. Однако, после памятного налета японцев на Дальний, русские решили усилить свои минные поля и накидали сверху еще мин, рассчитанных уже на более мелкую добычу. Правда японцы об этом не знали, как впрочем, и моряки с "Бедового". Алеша же не стал им рассказывать об этой детали, справедливо рассудив, что в случае успеха успеет сделать это позже, а в случае неудачи, рассказывать будет уже некому. Воспользовавшись поворотом русского миноносца, противники сумели еще больше сократить дистанцию и практически засыпали его снарядами. Казалось еще немного и победа у них в кармане, но в этот момент один из них налетел форштевнем на рогатую смерть, караулившую под водой свою добычу. Взрыв шестидесяти килограмм пироксилина в мгновение ока оторвал японскому миноносцу носовую оконечность и тот, продолжая идти полным ходом, зарылся в волну. Корма его еще некоторое время продолжала оставаться на плаву, а крутящиеся винты рассекали воздух, но затем послышался какой-то удар и маленький корабль тут же скрылся в пучине. Потрясенные мгновенной гибелью уже второго своего товарища, вражеские миноносцы отступили. Черная неделя японского императорского флота началась.

Ближе к вечеру Рощаковский пошел убедиться, что японцы находятся на своих местах, однако к его досаде на эскадре определенно что-то случилось. Из труб кораблей валил густой дым. Броненосцы и крейсера явно разводили пары и с грохотом поднимали якоря. Наконец, они начали один за другим покидать стоянку и выходить в море. Лейтенант готов был лопнуть от досады, глядя как выбранный им в качестве цели "Асахи" величественно идет к выходу. Он знал, что русские крейсера отправились в набег к берегам Кореи, но никак не ожидал, что японцы сорвут с места для их поимки даже броненосцы. Позже выяснилось, что Иессену удалось крупно обмануть вражескую разведку. Прекрасно зная, что шпионы следят за каждым шагом эскадры, он придумал очень простой, но вместе с тем изящный маневр. Не рискнув пойти в рейд на не слишком скоростных "Пересвете" и "Победе" он решил ввести врага в заблуждение. Как обычно выйдя в море со своим отрядом, он был обнаружен "собачками" и послал "Баяна", "Богатыря" и "Аскольда" их отогнать. Как только те очистили горизонт от вражеских глаз, Карл Петрович тут же увел броненосцы в бухту Белого волка и встал там на якорь. Прилегающие берега были загодя очищены жандармами от китайцев, а на берегу устроены батареи из малокалиберных пушек. Поставив противоминные сети, русские корабли затаились, а "Аскольд" и "Богатырь" отогнав вражеские крейсера, полным ходом пошли к берегам Кореи. В Порт-Артур вернулся только "Баян", предварительно убедившийся, что броненосцы совершенно незаметны с моря. Получив известия что русские броненосцы-крейсера не вернулись на внутренний рейд Того задумался, а узнав что их быстроходные бронепалубники устроили резню у Чемульпо, ни секунды не сомневаясь вместе с быстроходными броненосцами и крейсерами ринулся на перехват. Таким образом, из броненосцев на Эллиотах остались только не слишком скоростные "Фудзи", "Ясима" и совсем уж тихоходный "Чин-Иен". Поскольку по данным разведки, у русских сохраняли способность к выходу только "Полтава", "Николай I" и погнувший недавно винт "Севастополь" этого должно было хватить для парирования возможной угрозы.

Когда совсем было отчаявшийся Рощаковский, понял что японские "старички" остаются на месте, он сразу же воспрял духом. "На безрыбье и рак рыба", - подумал он. Жаль было конечно упускать возможность повредить новейший японский броненосец, но с другой стороны, вместе с ними ушли все крейсера кроме "Чиоды", "Мацусимы" и "Хасидате", а также большинство миноносцев, так что шансы улизнуть после удачной атаки даже увеличились. Спустившись вниз, он дождался темноты и "Ретвизанчик" малым ходом двинулся к ближайшему проходу. У руля катера опять стал Селиверстов, и утлое суденышко, повинуясь наитию многоопытного лоцмана, заскользило к ничего не подозревающем врагу. Время казалось застыло, а ночь превратилась какую-то вязкую субстанцию, обволакивающую идущих на верную смерть смельчаков. Нервы русских моряков были напряжены до последнего предела, а опасный путь не был проделан еще и наполовину. Едва "Ретвизанчик" прошел проливом между двумя островами, навстречу ему по какой-то своей надобности двинулись, освещая себе дорогу прожекторами, два японских миноносца. Никодим едва успел отвернуть в сторону, а моторист сбавить обороты двигателя. Вражеские корабли прошли совсем рядом, казалось, протяни руку и можно будет постучать по их обшивке. Затаивший дыхание Рощаковский и его подчиненные ясно слышали, как японцы переговариваются стоя на мостике. Поднятая ими волна едва не выкинула катер на камни, но в последний момент матросы ухитрились оттолкнуться от них баграми, а моторист снова прибавил ход. Наконец, все преграды были пройдены и перед "Ретвизанчиком" выросла громада вражеского броненосца. Расстояние до него было не более полутора кабельтовых, и лейтенант решил что пора. Глотнув полные легкие воздуха, как будто собираясь нырнуть, он положил руку на рычаг и освободил держащие мины захваты. Одновременно с этим завелись их двигатели, и стальные сигары, оставляя пузырьковый след все ускоряясь, пошли в сторону японского корабля. Рощаковский затаив дыхание смотрел, как они идут, но лоцман, здраво рассудивший, что пора уносить ноги, снова встал к рулю и катер, пользуясь последними секундами спокойствия, двинулся прочь из бухты. Если бы на "Ретвизанчике" стояли трубные минные аппараты, звук вышибного заряда при выстреле непременно привлек бы внимание японских часовых. Но благодаря тому, что пуск был почти бесшумным, смельчакам удалось уйти. Пущенные с малого расстояния мины не могли пройти мимо такой большой мишени, но как водится, одна из них все же не сработала. Зато вторая, ударила крайне удачно. Два пуда пироксилина содержавшиеся в катерной мине, не могли нанести непоправимого ущерба огромному броненосцу, разделенному водонепроницаемыми переборками на отсеки. К тому же находясь в бухте, японцы всегда могли спасти его, посадив на мель. Однако стальная сигара ударила корабль в корму, где разорвавшись, оторвала винт и повредила дейдвуд, сквозь который вода тут же начала поступать внутрь корпуса. Большая часть экипажа мирно спала в своих гамаках, когда прогремел взрыв. Сотрясение вызванное им было не слишком мощным, однако не успевших понять что случилось людей охватила паника. Многие матросы в чем были выскакивали на верхнюю палубу и тут же, невзирая на пытавшихся их остановить офицеров, бросались за борт. Другие кинулись к орудиям и открыли ураганный огонь. Несколько малокалиберных снарядов от этой стрельбы даже попало в стоящий неподалеку "Чин-Иен", на котором лишь по случайности обошлось без жертв. На всех японских судах, а также берегу зажглись прожектора. Но на счастье Рощаковского и его людей, никому из японцев не пришло и в голову, что их атаковал русский катер. Когда командованию удалось навести порядок, они пришли к выводу, что на броненосец занесло течением мину сорванную с якоря, а смельчаки тем временем уходили дальше и дальше.

Едва "Бедовый" пришвартовался к стенке в порту Дальнего, по спущенному с него трапу поднялся флаг-офицер наместника лейтенант Кетлинский.

- Ваше императорское высочество, - обратился он к Алеше, - его высокопревосходительство срочно требует вашего прибытия!

- Требует? - удивленно приподнял бровь великий князь.

- Просит,- тут же поправился лейтенант и неожиданно улыбнулся, - но очень настойчиво.

- Ну, раз просит, - улыбнулся в ответ Алеша, - значит прибудем. А в чем дело Казимир Филиппович?

Когда началась война, Кетлинский служил старшим артиллеристом на броненосце "Ретвизан". Наместник обратил внимание на храброго офицера, весьма отличившего при отражении атак японских миноносцев и брандеров, и назначил его флагманским артиллеристом своего походного штаба. Впрочем, в походы этот штаб не ходил, а служба на берегу молодого и инициативного офицера явно тяготила. Наверное, поэтому он с нескрываемой симпатией относился к великому князю, регулярно оказывающемуся в гуще событий.

- Точно сказать не могу, Алексей Михайлович, но уверен, что Евгению Ивановичу стало известно о вашем отсутствии на "Ослябе" и выходе в море на "Бедовом".

- Что-то быстро.

- Помилуйте, вас всю ночь не было! А, кстати, где вы были?

- Да так, - неопределенно пожал плечами Алеша и обернулся к понемногу приходящему в себя Баранову. - Всего доброго Николай Васильевич...

- Не прощайтесь, - улыбка Кетлинского стала еще шире. - Господину капитану второго ранга тоже необходимо явиться к Алексееву. Причем на этот раз, его высокопревосходительство действительно требует.

- Что же прекрасно, вот там вас Николай Васильевич и наградят.

Снова побледневший Баранов издал утробный звук, а лейтенант явно заинтересовался.

- Позвольте поинтересоваться, господа, а за что именно наградят?

- Ну не каждый день, точнее ночь, нашим миноносцам удается утопить два вражеских.

- Утопить? Два!!!

- А что вас так удивляет? Впрочем, наши слова довольно легко проверить. Останки первого должны быть видны у восточного берега острова Сан-шан-тао, а подрыв второго должны были видеть на береговых постах.

- Поразительно!

Не довольствуясь рассказом великого князя, Кетлинский немедленно связался по телефону с батареей на мысе Энтри, и когда Алеша вместе с Барановым предстал перед светлыми очами наместника, подробности прошедшей ночи стали ему в общих чертах известны.

- Поздравляю ваше императорское высочество, с достигнутым успехом, - благожелательно улыбаясь, сказал Алексеев. - Надеюсь, что при выполнении ваших прямых обязанностей, они будут не менее впечатляющими.

Наместник с таким нажимом произнес "прямых", что о его недовольстве догадался бы и менее проницательный человек.


- Благодарю вас за высокую оценку наших с господином капитаном второго ранга усилий, - ответил ему Алеша самым почтительным тоном, на какой только был способен.

- Ваших?

- Так точно! Более того, без содействия господина Баранова эта экспедиция вряд ли бы состоялась, так что именно его и следует поздравлять в первую очередь!

Командир "Бедового" слушал великого князя с все нарастающим удивлением, пока тот нимало не смущаясь, живописал их героический подвиг. Когда он, наконец, дошел до подрыва вражеского истребителя на мине, Николая Васильевича даже передернуло от воспоминаний. Судорожное движение не укрылось от взгляда Алексеева, и тот счел нужным переспросить.

- А каким образом японец попал на наше минное поле?

- Преследуя нас, ваше высокопревосходительство.

- То есть вы тоже шли по минному полю?

- У нас не было другого выхода.

- Что с вами, голубчик? - внимание наместника переключилось на стремительно бледнеющего Баранова, - вам, нехорошо?

- Мо-можно воды, - прохрипел тот.

- Конечно-конечно, - переменился в лице хозяин кабинета и лично налил в стакан из графина. Затем взялся за колокольчик и позвонил. - Эй, кто-нибудь!

В кабинет тут же заглянул Кетлинский и бросился на помощь к командиру "Бедового". Потерявшего сознание офицера уложили на диван и послали за доктором.

- Ну, что, довольны? - с непонятным выражением лица спросил наместник.

- Видит бог, Евгений Иванович, я тут не при чем!

- Конечно-конечно. Кстати, а как дела на "Ослябе"?

- Завтра намечен выход на пробу машин...

- Вот и сходите, голубчик. Там Иессен какую-то демонстрацию затеял, так что ваше присутствие просто необходимо.

- Слушаюсь!

- Вот и славно, вот и хорошо. Исполняйте!

На броненосце Алешу ждал невозмутимый Угрюмов с докладом. По словам старшего офицера, выходило, что дела обстоят просто прекрасно, ремонт почти закончен. Необходимые припасы приняты, и команда ожидает лишь приказа о выходе.

- Полно, Алексей Петрович, так уж и ожидают? - улыбнулся великий князь.

- Тем, кто его не ждет с нетерпением, выход еще более необходим, - не принял улыбки Угрюмов. - Хотя большинство офицеров "Осляби" весьма ревностно относится к службе, некоторые с гораздо большим удовольствием посещают "Ласточку"!

Название местного варьете капитан второго ранга произнес так, будто выплюнул.

- Вот как, - нахмурился Алеша, - и кто же это?

- Более того, - проигнорировал его вопрос старший офицер, - получая замечания, некоторые из них говорят что берут пример с других, не слишком часто появляющихся на службе.

- Алексей Петрович, - попытался остаться вежливым великий князь, - мы с лейтенантом Рощаковским не девочек посещали!

- Мне это известно, ваше императорское высочество, но, тем не менее, я полагаю скорейший выход в море наилучшим решением вопроса.

Выслушав нотацию от Угрюмова, Алеша помолчал некоторое время, а затем ровным голосом приказал:

- Готовиться к выходу!

Карл Петрович Иессен неспроста затеял эту опасную мистификацию с броненосцами якобы ушедшими в рейд. После того как русская эскадра получила подкрепления, японцы утроили усилия в попытках закупорить ее во внутреннем бассейне. Пока, организованная еще покойным Макаровым, оборона рейда справлялась со своими обязанностями, но противник не жалел усилий, чтобы ее преодолеть. Почти каждую ночь японские брандеры, поддерживаемые боевыми кораблями, рвались к проходу, надеясь закрыть его своими корпусами. Дежурный крейсер и канонерки, а также приданные им миноносцы и катера расстреливали их из пушек, топили минами, и бывало, даже брали на абордаж. Противник нёс напрасные потери, но, несмотря на это, не оставлял своих попыток. Было очевидно, что японцы имеют неподалеку базу, где и накапливают силы между атаками. Поиски миноносцами ни к чему кроме потерь не приводили, а послать крупные корабли против превосходящего противника было чистым самоубийством. Но вот если Того уйдет к Чемульпо...

Разумеется, Иессен не мог наверняка знать, что японский адмирал бросится на поиски русских крейсеров своими главными силами, но почему бы не рискнуть? План был прост: спрятавшиеся до поры "Пересвет" и "Победа" выйдут из своего укрытия и встретятся на внешнем рейде с "Полтавой", "Николаем", "Баяном", "Палладой" и "Дианой". Если японцы, паче чаяния, не разделятся, этих сил будет достаточно чтобы отбиться. Если же план удастся, помешать налету на Эллиоты будет некому. Так все и вышло, за исключением того, что к броненосцам присоединился наконец-то закончивший ремонт "Ослябя".

С самой гибели Макарова русская эскадра не выходила в море в таком составе. Пять броненосцев, три крейсера и восемь миноносцев, разрезавшие форштевнями волну, являли собой красивое и даже величественное зрелище. "Ослябя" шел третьим в колонне броненосцев и стоявшие на мостике броненосца офицеры не без удовольствия любовались открывшимся перед ними видом, иногда перешучиваясь между собой. Однако стоящий с ними Алеша, казалось, совершенно не разделяет благодушия своих подчиненных. Ласково пригревающее солнышко тоже не радовало его и лишь заставляло морщиться, поднося бинокль к глазам.

- Сейчас бы кофейку, - мечтательно протянул мичман Бухе, как бы невзначай поглядывая на великого князя.

Упоминание о пропавшем Ваньке еще больше испортило настроение командира. Последний успел своим искусством завоевать симпатии офицеров броненосца и те, не подозревая о причине его отсутствия, гадали, почему его на сей раз оставили дома.

- Вот закончится ваша вахта, мичман, - суровым голосом заявил недолюбливавший Бухе Угрюмов, - попьёте в кают-компании адвоката!

- Интересно, а куда нас ведет адмирал? - спросил...

- Похоже к Эллиотам, - отозвался штурман...