Забудь мое имя

Лаура смотрит на меня, тщетно пытаясь отыскать на моем лице проблески воспоминаний. Я отчаянно силюсь их пробудить, но все напрасно. Я совсем не узнаю собеседника.

– Извините, что разочаровала вас, – говорю я ему. Даже в смятении у Люка очень приятная улыбка, и на какой-то миг я ловлю себя на том, что мне очень хочется оказаться его знакомой.

– Вам не за что извиняться, – говорит он.

В разговоре возникает пауза. Ожидая, когда Лаура нас познакомит, Люк смотрит на нее, а потом снова переводит взгляд на меня. Едва наши глаза встречаются, улыбка слетает с его лица. О чем он думает?

– Я ошибся, – добавляет Люк более тихим голосом, заполняя неловкую тишину. – Забавная вещь – эта память.

Люк отходит, а Лаура садится рядом со мной.

– Неловко получилось, – говорю я, беспокойно заерзав в кресле.

– Я не могла вас познакомить, потому что…

– Я знаю, все в порядке…

– Я, было, подумала, что мы разрешили вашу загадку, когда Люк сказал, что узнал вас.

– Я тоже, – говорю я, откидываясь на спинку кресла. – Может, я действительно его знаю? Мне показалось, он – хороший человек.

– Люк? Он замечательный!

– Лаура Мастерс? – выкликает голос из глубины коридора.

– Это нас, – говорит Лаура, вставая. – Люк – журналист. Он написал статью о местном приходском священнике, запретившем от имени церкви мои уроки по йоге, потому что они «коренятся в индуизме».

– Не больно-то по-христиански, – говорю я.

– На самом деле священник не хотел, чтобы его обвинили в поддержке «альтернативного мировоззрения». Не удивительно, что к нему в церковь больше никто не ходит.

В тот самый момент, когда мы с Лаурой выходим из приемного отделения, сбоку от меня снова вырастает Люк.

– Прошу прощения, я забыл дать вам вот это, – говорит он, протягивая мне маленькую визитку.

– Спасибо, – говорю я, обескураженная его вниманием.

– Это так, на всякий случай.





6


Когда мы заходим в кабинет доктора Сьюзи Паттерсон, у Лауры жужжит мобильник. Она взглядывает на его экран, и, усаживаясь на один из двух пустых стульев, показывает мне текст сообщения от Люка:

«Кто эта новая женщина? Она мне показалась до странности знакомой».

Мы обе улыбаемся, хотя на самом деле его интерес заставляет меня нервничать. Я сажусь на другой стул и осматриваюсь. Невыносимая, гнетущая чистота в кабинете напрягает меня еще сильнее; в груди все сжимается. У одной стены стоит кушетка, покрытая белой бумажной простыней. А на столе, как столовые приборы, разложены медицинские инструменты. Я отвожу глаза в сторону, заламываю от волнения руки. В уме я представляла себе этот кабинет гораздо более безобидным. Я заставляю себя поднять глаза.

– Спасибо тебе, Сьюзи, за то, что так быстро нас приняла, – благодарит Лаура.

– Да пожалуйста, – отвечает доктор Паттерсон. На вид ей пятьдесят с небольшим. Держится уверенно, скорее учтиво, чем напыщенно. Серьезная. Одета в облегающий темно-серый джемпер; на шее скромная нитка жемчуга. Со слов Лауры, она в этой больнице лишь временно замещает отсутствующую коллегу, а раньше работала врачом общей практики в Девицесе. И я подозреваю, что они со Сьюзи – добрые приятельницы.

– Спасибо вам, – добавляю я от себя.

– Расскажите мне, что случилось, когда вы впервые осознали, что не можете вспомнить, как вас зовут.

Я повторяю ей все, что уже говорила Лауре и Тони.

– Это так тяжело – ничего о себе не знать, – признаюсь я.

– Могу себе представить, – кивает доктор Паттерсон.

– Я пытаюсь что-либо вспомнить, но в моей голове одна пустота.

Я стараюсь говорить ровным голосом, но мои ноги предательски дрожат.

– Вы не смогли ничего рассказать сотруднику бюро находок?

– Ничего. – Я замолкла, думая о встрече с Люком в приемном отделении. За кого он меня принял? – Наверное, будет проще, если вы станете называть меня Джеммой.


– Джеммой? Почему именно Джеммой?

– Мне нужно какое-то имя и…

– Тони показалось, что ей подходит это имя, – нервно смеясь, поясняет Лаура.

– А вы, – обращается ко мне доктор Паттерсон. – Что вы о нем думаете?

– Нормальное имя. На время сгодится… – пожимаю я плечами; мне же нужно как-то зваться.

– Как вы себя сейчас чувствуете?

Я глубоко вздыхаю:

– Потерянной, оторванной от реальности… одинокой… напуганной.

Доктор Паттерсон откидывается на спинку стула и устремляет взгляд в монитор компьютера на рабочем столе. На стене за ней висит большая карта мира, отображающая рекомендуемые прививки в различных странах. Южную Индию – дифтерия, гепатит А, столбняк, тиф – частично заслоняет ее голова.

– В вашей ситуации чувствовать такое совершенно нормально, – говорит она. – А ваше ощущение оторванности от реальности может вылиться в дальнейшем в отчаяние и депрессию.

– Не знаю, что бы я делала, если бы не встретила Лауру, – говорю я, снова чувствуя себя виноватой перед женщиной, которая, совершенно меня не зная, проявляет ко мне такое участие.

Покосившись на Лауру, доктор Паттерсон снова переводит взгляд на меня.

– Мы говорили с ней ранее по телефону о различных видах амнезии. В большинстве случаев провалы в памяти, как у вас, проходят довольно быстро, иногда через несколько часов. Если ваше состояние не улучшится, нам придется провести пару тестов, чтобы установить, не является ли его причиной травматическое поражение головного мозга. Нам нужно будет также исключить другие органические причины – такие как инсульт, отек мозга, эпилептический приступ, энцефалит, заболевания щитовидной железы или даже дефицит витамина В. Рекреационные психоактивные препараты и алкоголь тоже могут приводить к потере памяти. Но я полагаю, что у вас так называемая психогенная, или диссоциативная амнезия. А одной из основных ее причин является стресс.

Я сижу на стуле, сознавая, что по тротуару за окном проходят люди. До чего же досадно выслушивать о себе подобные медицинские рассуждения.

– Хотите воды? – предлагает доктор Паттерсон, уловив мое состояние. Я киваю, наблюдая, как она наполняет стакан водой из пластиковой бутылки и протягивает его мне.

– Давайте-ка я измерю вам давление, – поднимается со своего стула доктор Паттерсон. – Мне нужно послушать ваше сердце, проверить ваше дыхание.

Она продолжает говорить, надевая мне на руку манжету и застегивая ее на липучку. А потом начинает накачивать в нее воздух. Я пытаюсь расслабиться и дышать глубоко и ровно.

– Вы знаете, какое сегодня число? – спрашивает доктор Паттерсон. Я мотаю головой. – А какой сейчас месяц? Год?

– Извините, – говорю я. До чего же все это тяжело…

– А где мы находимся?

Я снова покачиваю головой. И слышу в ушах голос Флер.

Мне хочется только одного – свернуться калачиком в постели и заплакать.

– Давление почти в норме, – говорит доктор Паттерсон, расстегивая липучку манжеты. – Мне нужно еще провести короткий неврологический осмотр.

Мои руки напрягаются, когда она берет со стола стетоскоп. Послушав мое сердце, доктор Паттерсон проверяет мою координацию движений, равновесие, движение глаз и поле зрения, светит фонариком мне в зрачки и проверяет тонус лицевых и шейных мышц. А затем берется за свой офтальмоскоп. Перед моими глазами мелькает и исчезает ее белый халат.

– Я только обследую состояние вашей сетчатки, – говорит доктор Паттерсон, заметив, как я вздрагиваю. – И проверю, не повышено ли у вас внутричерепное давление, – продолжает она, приблизив почти вплотную свою щеку к моей. – Вроде бы все нормально.

Доктор Паттерсон снова усаживается на стул и кладет свой инструмент на стол. Я на секунду задерживаю на нем свой взгляд, а потом отвожу глаза в сторону.

– Некоторые люди переживают антероградную амнезию. Это состояние, при котором человек не способен сформировать новые воспоминания. Он помнит, что было в прошлом, до того события, которое спровоцировало расстройство памяти, но ничего из того, что происходило потом. Давайте посмотрим, что вы сможете вспомнить завтра, после того как хорошенько выспитесь.

– Что вы имеете в виду? – уточняю я.

– Возможно, вы забудете все, что происходило сегодня.

Сьюзи Паттерсон бросает взгляд на Лауру.

– Еще одной типичной формой амнезии является ретроградная амнезия, когда человек не может вспомнить ничего из того, что было до события, вызвавшего потерю памяти: подробности автобиографии, свое имя, адрес, семью, друзей и тому подобное. Вы в состоянии формировать новые воспоминания. И я склонна думать, что у вас именно такая форма амнезии.

– Но ей же станет лучше? – спрашивает Лаура.

– На данном этапе сложно делать прогнозы, – говорит мне доктор Паттерсон. – Я настоятельно рекомендую вам пройти еще ряд обследований, в частности, МРТ головного мозга. Если амнезия вызвана стрессом, она пройдет, но не сразу. На полное восстановление памяти потребуется время. Возможно, у вас диссоциативная фуга. Это временное расстройство идентичности, сопровождающееся незапланированным путешествием, смятением и утратой памяти. Сейчас вам необходимо расслабиться, может быть, даже позаниматься йогой с Лаурой. Думаю, она уже предлагала вам это?

Лаура, улыбаясь, кивает.

– Почему бы нет, – пробормочу я. От доброты Лауры мне хочется расплакаться.

– Не думаю, что вам необходимо ложиться в больницу прямо сейчас – даже если и имеются свободные места, а я подозреваю, что их нет. Единственный доступный вариант – провести ночь на койке в коридоре отделения экстренной медицинской помощи.

– Мне бы этого не хотелось! – восклицаю я.

– На прошлой неделе там было ужасно, – встревает Лаура.