Закрытый сектор

– И в чём тут проблема? – удивился я. – Этот взрыв был уже давно предсказан и ожидаем. Кстати, что там получилось: сверхновая или всё-таки гиперновая?

– Гиперновая.

– Никогда не видел, как они взрываются. Но я подозреваю, что это недостаточный повод для того, чтобы всё бросить и стремительно лететь в Пекин. До прихода к Земле излучений ещё имеется, если мне память не изменяет, порядка шестисот сорока лет. Так что причина спешки мне всё ещё непонятна.

– На месте взрыва образовалась кварковая звезда.

– Очень интересно, я даже не знал, что они встречаются. Только про теоретическую возможность их образования слышал. А причём тут мы с Иннокентием?

– А притом, – ответил Ву, разливая заварившийся чай из чаху в вэнсябэй (высокие глиняные стаканчики, предназначенные для нюханья чая), – что в момент перерождения нейтронной звезды в кварковую Иннокентий вступил ней в телепатический контакт.

– Ничего себе! – я даже про чашки на секунду позабыл. – Так вот значит, что это было, а ну покажи ещё раз!

Иннокентий продемонстрировал нам свои ощущения.

– Тогда понятно, – я накрыл вэнсябэй чабэй (глиняной пиалой, играющей роль чайной чашки), перевернул образовавшуюся конструкцию и ловко сдёрнул с неё вэнсябэй, одновременно приподнимая чаху вверх. Чай не расплескался, весь оставшись в пиале. Тоже могу кое-что. Понюхал вэнсябэй – божественный аромат. Дал понюхать Иннокентию. Он тоже оценил аромат по достоинству.

– И что дальше? – я не торопясь отхлебнул чай из чабэй. – Насколько я знаю, в галактике хватает телепатов. Почему всё упёрлось в Иннокентия?

– Дело в том, что это был единственный успешный телепатический контакт между кварковой звездой и другим разумным существом. Больше она ни с кем на контакт не идёт.

– Понятно, что ничего не понятно. И что конкретно от нас хочет Галактический Совет?

– А это вам объяснит его эмиссар.

Я не заметил, чтобы Ву подал какой-то сигнал, но дверь распахнулась, и через мгновение на пороге возник ящер.





Иннокентий




Ничего себе эмиссар! Я бы, честно говоря, его за крокодила, вставшего на задние лапы, принял. Но, раз в голове у Сергея пронеслось – «ящер», значит, это ящер, а не крокодил. А на Сергея ни с того ни с сего вдруг смешинка напала. Гену какого-то вспоминает. Ладно, потом объяснит.

Итак, что мы имеем с гуся? Рост немножко больше двух метров. Задние лапы и хвост толстые и очень мощные. Передние лапы, пожалуй, даже не лапы, а руки, покрыты чешуёй и достаточно тонкие, особенно по сравнению с задними конечностями. Крупная морда с мощными вытянутыми вперёд челюстями. Зубки треугольные и очень даже не маленькие, явно не для травки предназначенные. Два широко расставленных глаза с вертикальными зрачками. На затылке начинается гребень и, похоже, идёт до самого хвоста. Одёжка на нём странная, напоминает пальто или балахон какой-то. Вверху это пальто заужено, а книзу расширяется колоколом.

Лоб широкий, покатый. А вот что там под этим лбом я не чувствую. Вообще. Такое впечатление, что он никаких эмоций не испытывает. И телепатических способностей не чувствую. Мысли там какие-то под черепушкой бегают, но не понять ничего. Сплошные хрры, брры, трры и дрры.

Телепатирую Сергею:

– Ментальная активность – абсолютный ноль; телепатическая – не выявлена; мысли – непонятны.





Сергей




Понимая, что в галактике имеется большое разнообразие всевозможных рас, я всё-таки до конца надеялся, что эмиссар окажется хоть немного похожим на человека. А тут ящер. Да ещё какой! На Земле ничего похожего точно не водилось. Больше всего напоминает крокодила Гену из книги Эдуарда Успенского про Чебурашку. Голова, правда, меньшего размера и без шляпы. А ещё Гена добрым был, эмоциональным, музыку любил. А тут, похоже, вырисовывается абсолютно безэмоциональный субъект. Интересно, как у него с чувством юмора дело обстоит? Надо будет обязательно проверить.

Между тем ящер, не торопясь, пошёл в нашу сторону. Двигался он, слегка переваливаясь из стороны в сторону и почти не опираясь на волочащийся сзади хвост. Судя по поскрипыванию дубового паркета, веса в нём не менее пары центнеров. Я поставил чабэй на столик и встал. Негоже эмиссара Галактического Совета сидя встречать. А Иннокентий, наоборот, уселся. У котов свои представления о приличиях.

Не доходя до меня двух метров, ящер остановился. Посмотрел на меня, на Иннокентия, потом снова на меня и, по-видимому, так и не определившись с тем, к кому именно из нас следует обращаться, представился в пространство:

– Геннчеррпфхррынчер, представитель расы Фхррынч, имеющей историю разумного существования в двести миллионов лет, уже сто миллионов лет пребывающую в Галактическом Сообществе и восемьдесят миллионов лет делегирующей своих представителей в Галактический Совет.

Голос у ящера оказался скрипучим и хриплым. Русские слова он выговаривал достаточно чётко и правильно, но с какой-то механической интонацией.

– Сергей Петров, представитель расы землян, имеющей историю разумного существования примерно в сорок тысяч лет и пятьдесят четыре года назад вступившей в Галактическое Сообщество. Имеет ли смысл отправлять наших представителей в Галактический Совет, мы пока не определились. А это мой напарник Иннокентий – единственный разумный представитель кошачьей расы. Не будете ли вы возражать, если я стану обращаться к вам – Гена. Дело в том, что попытавшись выговорить ваше полное имя, я рискую сломать язык. А вы в свою очередь можете называть меня – Сергей.

– Мне рассказывали о странностях вашей расы, но ничего не говорили о хрупкости ваших органов речи. Конечно, вы можете обращаться ко мне так, как вам удобно.

– Присядете с нами? – поинтересовался я, показав рукой на чайный столик.

– Присяду, – согласился Гена. Игнорировав предложенную гостеприимным хозяином мебель он, подойдя ближе к столику, согнул в коленях задние лапы и откинулся назад, опираясь на отставленный хвост.

– Чай я вам не предлагаю, – обратился Ву к ящеру, – может быть, хррншу синтезировать?


– Синтезируйте, – не стал отказываться Гена, – а я пока введу Сергея и Иннокентия в суть дела. Начну с цифр. Буду их приводить сразу в ваших единицах измерения. В результате взрыва гиперновой Бетельгейзе коллапсировала до кварковой звезды. Сейчас её радиус составляет восемь с половиной километров. При массе примерно в два ваших Солнца.

– А гравитационный радиус при такой массе, каким будет? – уточняю я.

– Шесть километров.

– Значит, ещё имеется приличный запас? И дальнейшего коллапса в чёрную дыру не предвидится?

– В том то и дело, что запаса уже почти нет. При такой плотности вещества скорость звука внутри звезды лишь немного меньше скорости света. При отражении звуковых волн от внешних границ кварковой среды и их наложении друг на друга могут возникнуть закритичные флуктуации плотности.

– И это приведет к коллапсу в чёрную дыру?

– Не факт, но проверку вероятности этого события на практике считаю нерациональной. Я продолжу. После коллапса кварковая звезда впала в панику и начала раскручиваться. Иннокентий каким-то непонятным способом успокоил её, и балансы смогли натянуть на поверхность звезды оболочку из антигравитита.

– Что это за материал, и для чего нужно было натягивать его на звезду?

– Что это за материал, я знаю только в общих чертах, а откуда балансы его берут, даже не представляю себе. Возможно, он вообще создан вне нашей Вселенной. По сути, антигравитит является растяжимой субстанцией неизвестной физической природы, позволяющей полностью экранировать действие гравитации. И это далеко не единственная функция этого материала. При некоторых условиях он способен менять знак гравитационного воздействия на обратный.

– Ничего себе, – присвистнул я, – гравитатор и антиграв в одном флаконе. А в сочетании с компактной массой двух Солнц… Кажется, я начинаю понимать озабоченность Галактического Совета.

– Это ещё не всё. Оболочка из антигравитита экранирует гравитацию кварковой звезды, но не защищает её от внешних воздействий, так как проницаем для излучений, и не обладает механической прочностью, способной выдержать удар метеорита. Физически ни одно из таких воздействий нашей звезде не повредило бы, но дальнейшее увеличение массы ей строго противопоказано. Поэтому балансы возвели на некотором расстоянии от первой оболочки ещё одну защитную оболочку, на этот раз из базальта.

– Какой толщины? – не удержался я от вопроса.

– Диаметр образовавшегося планетоида составил девятьсот километров.

– Не слабо! Минуточку, – я быстро перемножил в уме несколько цифр, – по моим прикидкам масса этого планетоида составляет около квинтиллиона тонн.

– А квинтиллион – это сколько? – прозвучал в моей голове вопрос Иннокентия.

– Триллион триллионов.

– Спасибо! Доступно объяснил. Думаешь, я могу себе представить триллион?

– Кеша, триллион это очень-очень много. Я тебе потом объясню доступно. А сейчас давай лучше Гену послушаем.

– Я так понял, что вы с этой звездой не мелочитесь, – это я уже вслух, обращаясь к ящеру.

– Моё пояснение ещё не закончено, – ящер принял из рук бесшумно возникшей в кабинете секретарши Ву объёмистый сосуд с хррншу, присосался к нему, выстрелив изо рта тонкую гибкую трубку, втянул в себя изрядную дозу напитка и, поставив опустошенную тару на стол, продолжил:

– В пространство между оболочками балансы поместили малую пересадочную станцию с жилым блоком и стационарным автоматическим порталом. И проложили в планетоиде сеть радиальных каналов, имеющих круглое сечение и диаметр около полуметра.

– Интересное техническое решение, – не удержался я от высказывания пришедшей в голову идеи, – правильно ли я понял, что оболочка из антигравитита при определённых условиях может растягиваться и выпускать ложноножку, заполняющую один из этих каналов вплоть до поверхности? Или даже сразу несколько?

– Абсолютно точно. Один или сразу несколько. Я был значительно худшего мнения об умственных способностях вашей расы. Но и это ещё не всё. Теперь я перехожу непосредственно к сути проблемы. Дело в том, что кварковая звезда является потенциальным суперкомпьютером практически неизмеримой и ни с чем не сопоставимой мощности.

– Шесть видов кварков, общее их количество… – я на несколько секунд задумался, – нет, даже не буду пытаться считать, таких чисел просто не существует в природе!

– Вот именно. И единственным препятствием на пути превращения кварковой звезды в разумный суперкомпьютер является отсутствие интерфейса. Сложность в том, что внутри кварковой звезды в принципе невозможны какие-либо электромагнитные взаимодействия. А поскольку звезда окружена вакуумом, на неё невозможно передать звуковые колебания.

– Гм, а вы не рассматривали возможность заполнить пространство между оболочками атмосферой?

– К сожалению, этот вариант тоже не проходит. Антигравитит экранирует гравитацию, но проницаем для газов. Таким образом, остаётся лишь телепатия. Вот только на сегодняшний день единственным телепатом, сумевшим установить контакт с кварковой звездой, является Иннокентий. Причём он умудрился это сделать на огромном расстоянии. Мне известен только один случай, когда телепатический сигнал был принят на подобном расстоянии, но тогда он генерировался не субъектом, а огромным числом синхронизированных разумов.

– Мне тоже известен этот случай. Мы с Иннокентием бывали на Тэчч.

– Вот по этой причине Галактическому Совету и понадобился ваш кот.

– В качестве интерфейса?

– Да. Мы втроём отправляемся на станцию. Я буду ставить задачи, а Иннокентий телепатировать их кварковой звезде.

– А что буду делать я?

– Кормить своего кота, разумеется. Он ведь должен питаться. А что, вы претендуете на ещё какие-то функции? Успокойтесь, всё уже продумано и роли всех участников экспедиции распределены.

– Ву, – я аккуратно поставил чабэй на столик и повернулся к китайцу, незаметно подмигнув ему, – благодарю вас за чай, он божественно прекрасен. Если вас не затруднит, вызовите, пожалуйста, человека, который доставил нас сюда. Мы с Иннокентием возвращаемся домой.

– Приятно было познакомиться, – сказал я, снова обернувшись к ящеру. – Будете в наших краях – заезжайте в гости, расскажете ещё какую-нибудь историю.

– Подождите! Вы что, собираетесь вот так уехать?

– Разумеется. Ваше предложение нас не заинтересовало.