Зеркальный паук

В ней и правда было безумие. Оно пылало в ее темных глазах, словно пыталось прорваться на поверхность из-под завесы… Так горят под землей торфяники: долго, опасно, беспощадно. Майя Озерова могла убить своих подруг.

Сделала или нет – вопрос отдельный, тут Ян не спешил с выводами. Но прямо сейчас ему очень хотелось арестовать ее, задержать, чтобы, пока он выясняет подробности, она точно никуда не делась.

Он прикидывал, может ли сделать это, но в итоге был вынужден отказаться от ареста. Оснований нет, толковых улик – тоже, а то, что на ночь убийства у Майи нет алиби, значит не так уж много. Это не Майя должна доказывать, что невиновна, а он – что она виновна, так работает система.

Ему оставалось утешать себя лишь тем, что она никуда не денется. Если она попытается уехать, это будет служить косвенным доказательством ее вины, и Майя наверняка это понимает. Да и потом, у нее просто нет денег, чтобы исчезнуть без следа, куда бы она ни сунулась, полиция ее вернет. Ей сейчас только и оставалось, что надеяться: до суда дело не дойдет, она уничтожила все улики, убийцей уже назначен Антон Мотылев!

– Благодарю за откровенность, – сказал Ян. – Если бы вы сообщили мне это сразу, всем было бы проще.

– Нет, не было бы. Я знала, как вы это воспримете, и вижу, что не ошиблась.

– Я вас пока ни в чем не обвиняю.

– Ага, ключевое слово здесь «пока», – пожала плечами Майя. – Делайте что хотите, мне скрывать нечего. Но лично я советую вам угомониться. Не знаю, почему вам так хочется оправдать Антона Мотылева, однако рано или поздно вам придется признать: это сделал он. Ну а то, что я одобряю его действия, перед лицом закона ничего не значит.





Глава 11




Рана заживала хорошо, и самые большие неудобства Яну доставляла повязка. Поэтому он сразу попросил врачей обойтись без «шапочки» и на этот раз отделался аккуратным прямоугольным пластырем на лбу, который еще и был прикрыт волосами. Так что он больше не привлекал настороженных взглядов на улицах, а мамаши при его появлении не спешили перевести детей на другую сторону дороги. Правда, засохшая кровь в волосах ему шарма не добавляла, однако ее заметить можно было, только присматриваясь.

Головная боль и тошнота тоже прошли, Ян не сомневался, что выпитой утром таблетки аспирина ему хватит на весь день. Опасения перед возможными скрытыми последствиями травмы отступили, и все было бы прекрасно, если бы из-за этого не пришлось сделать паузу в расследовании.

Да, пауза была совсем небольшой – но в решающий момент. Ян не мог избавиться от ощущения, что беседа с Майей Озеровой прошла неправильно. Он не задал нужные вопросы, получил не те ответы, и что-то теперь не стыкуется… Навязчивая потерянная мысль, похожая на фальшивую ноту в чистой мелодии.

Если бы не перевязка, он бы попытался увидеться с Майей снова – например, в обед.

Конечно, это разозлило бы ее, но на работе она вынуждена была бы сдерживаться. Злость – это тоже ресурс, она мешает умело лгать! Но теперь нужное время было упущено. Если заявиться к ней сейчас, это уже станет подозрительным, на него обратят лишнее внимание, весть о том, чем он занимается, дойдет до начальства – и все, без объяснительной не обойдется.

Поэтому Ян решил выждать, пока Майя освободится, а до этого понаблюдать за ней издалека. Как она будет себя вести? Начнет ли нервничать, звонить кому-то? Как на нее повлияет утренняя беседа? Она была уверена, что ее план сработал как надо, а теперь оказалось, что дотошный следователь не оставил ее в покое. Ей придется реагировать!

Да, это было неплохое решение, которое успокоило Яна: ему будет, чем заняться, Майя никуда не сбежит даже без подписки о невыезде. Но едва он добрался до машины, как телефон оповестил его, что с ним желает побеседовать старший брат. Ян ожидал этого звонка, однако не так скоро, и все же он сразу ответил.

– Да, Паша.

– Ты сейчас свободен? А это просто формальность, я знаю, что ты свободен, потому что ты, получив асфальтом по башке, должен быть на больничном.

– Я получил бетоном по башке. И у меня, как ни странно, есть планы даже на больничном.

– Перенесешь. Приезжай ко мне, и все обсудим.

– Все – это что?

– Я получил записи из торгового центра и посмотрел их.

– И? Ты видел ту девушку?

– Приезжай и все обсудим, – повторил Павел.

Его голос звучал напряженно, но Ян никак не мог понять, что это означает. Его брат так реагировал и на страх, и на гнев, чтобы понять разницу, нужно его видеть.

Отказать ему Ян не мог. Он пытался поставить расследование на первое место среди своих приоритетов, чтобы отвлечься от истории с Александрой. Но теперь Павел приманил его возможным объяснением случившегося, доказательством того, что Ян не сходит с ума!

Поэтому слежке за Майей предстояло подождать до лучших времен.

Он уже бывал в офисе старшего брата, знал, как туда добираться. Контора, основанная Павлом и его партнерами, располагалась в самом центре города, что было не слишком удобно в обеденный час пик. Зато там была огороженная шлагбаумом маленькая парковка «для своих», и это несколько упрощало жизнь. Яна там помнили и пропустили без лишних вопросов.

Увидев собственную фамилию на скромно поблескивающей вывеске над входом, Ян невольно улыбнулся. Он вспомнил, какой скандал закатил их папаша, когда Павел с наивной гордостью показал ему первый эскиз этой вывески. Они тогда пару недель не разговаривали – рекорд! Это было в ту пору, когда болезнь только-только начала брать свое и Михаил Эйлер еще отдавал себе отчет в том, что делает. Так что у Павла при всем желании не получилось бы оправдать реакцию отца, оставалось только принять ее.

Он-то думал, что папаша будет счастлив, раз их многолетний конфликт завершился! Собственно, это было единственное, чем Павел разочаровал отца.

Он, старший сын, родился совсем не похожим на патриарха семейства Эйлеров, и это очень быстро стало заметно. Маленький Паша был копией матери. Конечно, упрекать его за это было бы глупо, а ожидать перемен – нелепо. Поэтому Михаил Эйлер, как и положено, делал вид, что ему все равно, как выглядит его сын, лишь бы здоровеньким был. Однако Михаил всегда был плохим актером, и любой, кто чуть умнее табуретки, понял бы, что он разочарован.

Понял это и Павел. Ему было неприятно, что он вот так расстроил отца. А потом родился Ян, который внешне был как раз типичнейшим представителем клана Эйлеров, и Павел осознал, что ему придется стараться в два раза усерднее, чтобы стать любимым ребенком.

Поэтому он всегда оставался образцом послушания, добросовестно докладывал Михаилу, если младшие дети задумывали шалость, и просто стремился быть лучшим во всем. Михаил это ценил, своего старшего сына он видел преданным солдатом, выполняющим приказы генерала. Тут еще и Ян упростил ему жизнь: близнецы в любимчики не рвались, они всегда были сами по себе.

На фоне всего этого Михаил не сомневался, что старший сын пойдет по его стопам и станет следователем. Тогда отец смог бы уйти на заслуженный отдых со спокойной душой – подросла смена! Он видел, что Павел очень умен, настойчив, не из пугливых. Отличная основа для полицейского!


Но полицейскому нужно не только это. Павел, мечтавший пойти по стопам отца, первым признал, что с этой дорожки придется свернуть. Он стабильно заваливал любые тесты физподготовки: он плохо бегал, быстро уставал, и даже стрелковое оружие ему никак не давалось. Его инструктор мрачно признал, что при попытке задержать преступника Павел сначала перестреляет всех окрестных голубей, потом – старушек, высунувшихся посмотреть, что происходит, и в конце пальбы – жертву. Ну а преступник сбежит, не дурак же он!

Узнав полицейскую работу получше, Павел понял, что она ему не нравится. Ему хотелось порядка, тишины и дорогих костюмов. А чтобы не отступить от семейного дела слишком далеко, он решил стать адвокатом. Это ведь тоже человек, работающий ради восстановления справедливости, разве нет?

Однако верил в это только Павел. Михаил счел решение старшего сына ошибкой и с привычной честностью заявил ему об этом. Павел был задет, однако отступать не стал. Профессия ему понравилась, и он решил, что рано или поздно отец смирится.

Их противостояние растянулось на долгие годы. Михаил надеялся, что Павел образумится и все-таки пойдет в полицию, препятствий ведь не так много и все они преодолимы! Ну а Павел получал повышенную стипендию, выигрывал все студенческие соревнования, стал лучшим на своем курсе и все надеялся, что этого будет достаточно.

Переломным моментом стала та самая вывеска, на которую смотрел теперь Ян. Пока Павел работал помощником адвоката, а потом трудился в чужой конторе, Михаил еще мог позволить себе какие-то иллюзии. Но когда его сын – в весьма юном для этой профессии возрасте, – получил возможность стать партнером, Эйлер-старший был вынужден признать, что вопрос уже решен. Это навсегда. В силу характера он еще пару недель протестовал молчанием, а потом утешился тем, что хотя бы его младший сын стал следователем.

Ян же в гордости и одобрении отца не нуждался. Он уже четырнадцать лет помнил, что, если бы не упрямство папаши, в их семье было бы двое полицейских.

Сам он относился к заслугам брата с должным уважением, но без особого трепета. Он сразу понял, что Павлу будет проще добыть записи с камер наблюдения, чем ему, и не ошибся. Теперь ему предстояло увидеть результат.

Адвокатской конторе принадлежали два этажа в офисном здании с собственным входом. На первом трудились младшие адвокаты, стажеры и люди, функции которых Ян не совсем понимал. На втором располагались кабинеты партнеров и зал для особо важных встреч.

Павел был на месте и ждал брата, секретарша сразу пригласила его внутрь. Когда Ян появился, Павел не отвлекся от компьютера, просто кивнул на гостевой стул. Он был мрачнее тучи и не пытался это скрыть. Ян ощутил укол тревоги, который, впрочем, быстро прошел. Чего вообще бояться, что самое страшное может случиться? Павел ему не поможет – так ведь он справится сам!

– Ну и? – поторопил он. – Где видео? Ты уже смотрел?

– Смотрел. И нашел ее. Я попросил Диму, это у нас новый стажер, сделать нарезку кадров, где есть она и ты, в один ролик.

Она была! Уже это стало для Яна грандиозным облегчением. Он понятия не имел, что стал бы делать, если бы Павел вообще не нашел никакой девушки, если бы оказалось, что он попал под машину, преследуя собственную галлюцинацию. Тогда все – привет тебе, карьера в полиции!

Но она была. Она есть… Он не знал, как ее называть, но точно не хотел использовать имя сестры.

Ян ожидал, что сейчас брат развернет к нему монитор компьютера и запустит видео. Но оказалось, что в кабинете Павла установлен проектор, посылающий изображение прямиком на белую стену. Это позволяло рассмотреть картинку во всех деталях – и она оказалась не совсем такой, как ожидал Ян.

Он видел себя, видел женщину, которая привлекла его внимание – и видел, что она в байке с капюшоном. Он тогда даже не обратил на это внимания! Время шло по-другому, мир перестал существовать, для него было важно только ее лицо, ее светло-серые глаза, ее выгоревшие почти до седого оттенка пепельные волосы. Он смотрел прямо на нее, а камеры смотрели сверху. Для них она была высокой худой женщиной в просторной черной байке, капюшон скрыл все, что имело самое большое значение. Совпадение? Нет, вряд ли. Она готовилась к этому, она знала, что камер в торговом центре хватает!

Вот они замерли, глядя друг на друга. Женщина поняла, что он заметил ее, кто угодно бы понял! Они двинулись с места одновременно, Ян и сейчас не мог разглядеть, кто сделал первый шаг. Она побежала к лестнице, он – за ней, расталкивая недовольную толпу. Женщина была быстрой и ловкой, он так и не сумел сократить расстояние между ними, хотя теперь это было не важно.

Кадр, где его сбивает автомобиль. Неприятное зрелище, как ни крути. Ян выглядит полным идиотом, выскакивающим из-за колонны прямо на капот машины. Его сбила обычная потрепанная «Тойота», никак не похожая на машину какого-нибудь тайного преследователя. За рулем сидела молодая девушка, которая не попыталась скрыться. Она включила «аварийку», выскочила из машины, склонилась над своей невольной жертвой, достала телефон. Она все сделала правильно, и Ян надеялся, что особых проблем у нее не будет.

Но его интересовала не она. Ему отчаянно хотелось узнать, в какую машину села женщина. Машина – это уже много, это след!.. Но незнакомка его переиграла. Она пересекла паркинг, поднялась обратно в торговый центр через другую дверь и выбежала на улицу. Все, нет ее! И даже если удастся использовать другие камеры наблюдения, след все равно рано или поздно затеряется. Она не даст себя выследить, она умна и опытна, это видно.

Когда ролик закончился, в кабинете воцарилось тяжелое молчание. Ян не считал себя виноватым, ему просто не хотелось говорить, и его не слишком волновало, о чем сейчас думает Павел.

Старший брат обратился к нему первым:

– Лицо ни разу в кадр не попало.

– Да, я видел… Но тогда вам всем придется поверить мне на слово. Главные доказательства ты получил.

– Что ты считаешь доказательством?

– Пашка, эта девица бежала от меня!

– Потому что ты ее преследовал.

– Оставь этот адвокатский тон, мы не на суде!

– Я просто хочу, чтобы ты здраво оценивал ситуацию, – указал Павел. – Возможно, она просто испугалась тебя, потому и убегала.

– Ты видел начало погони? Там было до хрена девушек, многие видели, что я бегу, но только одна ломанула от меня лосем!

– Потому что только на нее ты смотрел перед тем, как начать погоню. У нее была возможность понять, что ты преследуешь именно ее.

– Так, хватит! – Ян откинулся на спинку стула, испытующе глядя на брата. – Если не веришь мне, так и скажи, заканчиваем прения.

– Все несколько сложнее. С одной стороны, нет никаких доказательств, что эта девица действительно похожа на Александру – намеренно или случайно. С другой, она и правда ускользнула от тебя очень умело.

– Вот!

– Поэтому поступим вот как… Ты об этом деле на время забудь.

– Пашка!

– На время, я сказал! Посмотри на тебя, на лоб свой, и поймешь, почему! Ты все равно ее не найдешь. А вот я попытаюсь, поспрашиваю знакомых, попробую отследить, откуда она пришла в торговый центр. Я все еще не верю, что это намеренное преследование нашей семьи. По крайней мере, я не хочу в это верить. Но я должен учесть все варианты.

– Ладно, пусть будет так.

– Ты согласился подозрительно легко, – насторожился Павел. – Что, скоро окажется, что ты ищешь ее у меня за спиной?

– Подозреваю, что у тебя за спиной ее все-таки нет. А согласился я, потому что у меня сейчас работы хватает. Пока я занят расследованием, ищи ее сам, дальше – посмотрим.