Ждите неожиданного

Здрасти-приехали, подумал Владимир Иванович.

– И сегодня, – продолжал Степан, затягиваясь сигаретой, – когда Лев, старухин сын, объявил, что драгоценности ненастоящие, она и ухом не повела! Нет, если бы она была замешана, её бы это в первую очередь касалось! Крали миллионы, а украли подделки! Человека из-за них убили!

– Против фактов не попрёшь, Стёпа, – сказал Владимир Иванович спокойно.

– Есть какое-то объяснение, – упрямо возразил Степан. – Точно тебе говорю.

– Ну не знаю.

Они ещё помолчали, глядя на воду.

– Во сколько корабль отойдёт?

– По расписанию в двенадцать должен, а там кто знает. Полиция-то на борту, как они скажут, так и отойдёт.

– А ты спросить не можешь?

– Чего у них спрашивать, Степан? Они небось и сами не знают. А ты что? На берег хочешь сойти?

– Я сегодня собирался совсем сойти, – признался Степан. – Вот хочешь верь, хочешь не верь.

– Почему, я верю, – отозвался Владимир Иванович. – Говорить или не говорить, что не пара она тебе, что ты в Нижнем, она в Москве, что лет ей всего ничего, а ты мужик взрослый, дела у тебя большие?

– Можешь не говорить.

– Ну тогда не буду. Пойдём вон в этих креслах посидим, как они называются?

– Да что ты придуриваешься, Владимир Иваныч! Шезлонги они называются!

– Сам-то ты не придуриваешься? – сказал его напарник и друг. – Как кепочку напялил с пуговкой, как под мышку нарды пристроил, так и ходишь!

– Так я для дела!

Владимир Иванович усмехнулся:

– Ну, а я по привычке.

Они сели в полосатые шезлонги. Ветер в вышине трепал флажки, щёлкала выгоревшая ткань, и небо было синее, летнее.

Замечательное небо.

– Значит, набросаем планчик. – Владимир достал свою знаменитую записную книжку. – Первое дело: Таша. Кто такая, что у неё тут за дела. Самое главное – откуда деньги на такую шикарную поездку. Она не Ксения Новицкая и не этот хрен с косой, а деньги есть.

– Дед наследство оставил, – бухнул Степан Петрович.

– Это ты по делу говоришь или просто так?

– Просто так.

– Второе: Наталья Павловна. С этой всё наоборот – она должна в Ниццу сейчас ехать в Восточном экспрессе, а не на палубе теплоходика по Волге болтаться.

– А он туда идёт?

– Кто?

– Восточный экспресс.

– Куда?

– В Ниццу.

Владимир Иванович вздохнул:

– У неё на пальчике бриллиант каратов на пять. И наряды! Соображаешь? Это тебе не кот напи́сал.

– Может, бриллианты как у Розалии Карловны.

– Не, не, не. Не похоже. Наталья вся с головы до ног… настоящая.

– Слушай, – вдруг сообразил проницательный и не зацикленный на своём огромном чувстве Степан Петрович, – она тебе нравится, да?

Владимир Иванович некоторое время писал в блокноте, как бисер сыпал.


– Она не про мою честь, – в конце концов сказал он. – И я это понимаю. Я же постарше тебя буду. Да и вообще!..

– На сколько ты меня старше?! На три года?

– Хоть на три, а всё равно старше. В мои годы ошибаться… нельзя. Плохо кончиться может.

– В чём ошибаться-то?! Или ты сразу жениться собрался?!

– Стёп, говорить мы об этом не станем, – с торжественной грустью заявил Владимир Иванович, видимо, поставивший на себе крест.

Степан Петрович, также поставивший на себе крест и теперь недоумевавший, куда этот крест подевался, сказал, что только об этом и стоит говорить, а всё остальное ерунда.

– С Натальей разберусь сам, – не нарушая торжественно-печального тона, продолжал Владимир Иванович. – Теперь потаскуха эта светская. Ксения. Ей тут явно невмоготу, прямо извелась вся. Во-первых, спаржу на пару делать не умеют. Во-вторых, устриц в Волге не водится. В-третьих, она всё ажиотажа ждёт, когда вокруг неё светопреставление начнётся, папарацци набегут, вертолёты налетят, а дело ни с места. Плывёт она себе в каюте номер три, и танцы вокруг неё один Богдан вытанцовывает, и то по глупости только.

– Что-то её здесь держит, – сказал Степан Петрович, думая, как это вышло, что он влюбился в Ташу.

– Или кто-то, – согласился его напарник. – Богдан вроде разъяснился, но тоже, знаешь… Не особенно. Кто это станет ему пребывание здесь оплачивать и тем более рекламу заказывать, если он такой скандальный персонаж! Везде драки затевает, революции налаживает и народ к свержению власти призывает?

– Это верно.

– И два гаврика последних. Саша, не знаю, как фамилия его, ну не Дуайт же! И Владислав, тоже без фамилии. Обоих нужно проверять.

– По базе? – спросил Степан Петрович, вспомнив глупость из кино.

– Оба живут на второй палубе, каюты у них получше наших будут. Ну, допустим, Саша этот, как и Ксения, у кого-то на содержании. А Владислав? Его точно никто ни содержать, ни спонсировать не станет.

– И он за борт упал, – напомнил Степан Петрович. – Загадочным образом.

– Тоже фортель, мне непонятный, – согласился Владимир Иванович. – Как это случилось?

– А на камерах что?

– Ничего, – сказал полковник в отставке язвительно. – Камеры в первый вечер вообще не работали. Профилактика была. Да говорю я тебе – вы все в эти камеры верите, как в «Отче наш», а это не панацея! Они то не показывают, то не работают, то их дождь заливает! Они, знаешь, только в кино безотказно действуют. Ну ГИБДД пользу приносят. А чего там особенного? Дорога прямая, по ней машины шпарят, снимай, не хочу.

Они ещё посидели. Уж больно хорошо было сидеть в шезлонгах под щёлкавшими на ветру флагами.

– Значит, план-то у нас какой? – спросил Степан, чувствуя, что просто так сидеть они не имеют права. Они должны действовать!..

– Ты Ксенией займись и её пребыванием на теплоходе. И девчушку свою понаблюдай. Расспроси, только осторожненько. Может, и не замешана она, только получается, что замешана.

– Она не может быть замешана, Володя.

– Понятное дело. А я с Натальей разберусь и с этими двумя гавриками, с Владиславом и вторым, с неясной фамилией. И вот ещё что, это мы с тобой тоже учитывать должны: с теплохода, по сведениям полиции, никто не сходил. Следовательно, драгоценности, хоть и поддельные, пока на борту.

– И что из этого?

– Да ведь преступник или преступники не знают, что они поддельные-то!.. Мало ли что из-за них натворить могут.

Степану такая мысль не приходила в голову.

– Так что ты по сторонам поглядывай, – заключил Владимир Иванович, – не только на девчушку глаза пяль!

– Да я не пялю!..

Они разошлись в разные стороны, Степан долго копался в Интернете, читал, думал, сопоставлял. Владимир Иванович был неизвестно где, и чем занимался – тоже неизвестно.

Ближе в обеду, когда теплоход собрался отходить, они опять встретились на верхней палубе, и тут выяснилось, что ни Таши, ни Натальи, ни Веллингтона Герцога Первого на борту нету.

Пропали.

– Так они гулять ушли, – сообщила Степану Лена. – Ещё когда!.. Просили позвонить, когда отход объявят. Я звонила Наталье Павловне на мобильный, не отвечает никто. Я эсэмэску написала, но тоже ответа нет.



Наталья Павловна сказала, что они немного погуляют – уж очень красивый город Ярославль, – и вполне успеют к отходу теплохода. Лена позвонит, когда объявят отправление.

Таша согласилась гулять. Она была в прекрасном настроении.

Пусть та, прежняя, какой она была когда-то, вернулась совсем ненадолго – просто одним глазком заглянула в нынешнюю Ташину жизнь, – но всё же встреча с ней была радостной, как возвращение в юность. Таше казалось, что её юность закончилась в один день, она даже знала дату.

Она точно знала, что до такого-то дня такого-то месяца и года она была юной девушкой, а на следующий день стала взрослой тёткой. В той её лёгкой, девичьей жизни всё было совсем не так, как в нынешней, и очень хотелось снова пожить той, хоть немного.

– Девочки, – басом сказала Розалия Карловна, провожая их на берег, – только не вздумайте опоздать к обеду! Вы же не хотите лишить меня аппетита и последних сил! Кроме того, сегодня на обед обещали заливную стерлядь, мы просто обязаны её попробовать!.. И вот я буду не я, если не выпью перед обедом холодной водки!

– Мы попробуем, – голосом из той, прежней, жизни сказала Таша. – И выпьем водки. Правда, Наталья Павловна?