Живой проект
Часть 159 из 162 Информация о книге
Она присела на колени и вытерла покатившиеся из его глаз слезы. — Слишком много сил, слишком много времени, слишком много жизней было отдано на создание того, что ты решил уничтожить. Один человек не должен распоряжаться подобной властью. Она оказалась тебе не по плечам. Как и Юре. Я не могу позволить похоронить дело нашей жизни, наше будущее, будущее человечества. Он наклонился, когда мать обняла его шею и привлекла к себе. — Я люблю тебя. И всегда буду любить. Ты знаешь это. А я знаю, что ты всегда будешь любить меня. И простишь, как всегда прощал. Передавай привет отцу. Михаил замотал головой, плечом пытаясь отодрать скотч, но когда мать поднялась, замер и закрыл глаза. — И девчонку. 28 «Все чаще жители Астрахани и Волгограда упоминают о неопознанных летающих объектах и длинных колоннах грузовиков, исчезающих на границе с казахскими степями. Необычной активностью на границе заинтересовались правительства обеих стран, но никаких следов ни с земли, ни со спутников, по-прежнему обнаружить не удается». «Череда необъяснимых самоубийств высокопоставленных чиновников и руководителей госкорпорации «Русь» вызывает все большую панику среди коллег и родственников погибших». Петр никогда прежде не бывал на кладбище зимой. Вокруг застыл далекий, давно покинутый город будущего, которое не наступит никогда. Торчащие из сугробов надгробные плиты казались мрачными высотками, строгие и агрессивные заборы с распахнутыми калитками — коммуникациями, висячими рельсовыми путями, хаотичным сплетением теплосетей. Спускающиеся с тяжелых туч сумерки мельтешили крупными снежинками. Через каких-нибудь полчаса полностью стемнеет, но прямо сейчас Петр застал удивительную, чарующую мрачность. Он увидел фигуру и замер, поняв, кому она принадлежит. Через мгновение, побранив себя за слабость, Петр продолжил путь. Пройдя в калитку, мужчина наклонился, чтобы положить красную розу к надгробию. Протянул пальцы к проекции, чтобы коснуться щеки Ольги, потом поднялся. — На кладбище принято носить четное количество цветов. — Ты все такой же зануда. Они несколько минут стояли молча. Петр надел перчатки. Тяжело вздохнув и выпустив облако пара, он кивнул и направился прочь. — Что мне сделать?! Петр замер и, чуть повернувшись, отрицательно повел подбородком. — Петь! Михаил поспешно догнал друга и задержал, положив ладонь на плечо. Тот обернулся и взглядом попросил убрать руку. — В твоем мире нет незаменимых людей. В моем — есть. Когда-нибудь ты поймешь, что «нет» может значить именно «нет». Надеюсь, к тому моменту ты погубишь не всех, кого когда-то любил. — Ты все такой же дурак, Кудасов! Петр отвернулся. — Ты винишь меня в смерти Ольги, но что сделал ты сам между тем, как поставил галочку «она моя» и похоронами? Не сопи так яростно, я не лучше тебя… и потерял не меньше. Петр продолжил путь. Михаил обернулся к могиле Ольге, прощаясь взглядом, и так же пошел к выходу. — Где ты похоронил мать? Петр стоял у ворот кладбища. — Я… не хоронил ее, — признался Михаил. — У той женщины от матери был лишь фрагмент тканей для паспортного чипа, а маму кремировали, когда я был на операционном столе. Мне просто нечего хоронить. — Я так и не… — Петр замялся и тряхнул головой. — Я знаю, Петь. Спасибо. — Что в итоге произошло? В новостях пишут такой бред, что я даже представить не могу с какой стороны искать правду! Михаил усмехнулся и пожал плечами: — Тебе достаточно сказать одно слово, чтобы получить прежний доступ к истине. Петр сжал зубы, спрятал руки в карманы и побрел прочь. Михаил следил за ним взглядом. Доказательство того, что женщина, выдававшая себя за вдову Королева, ею не является, вернули Михаилу контроль над LPI, но Петра интересовало другое: как он выжил? Эвакуация и консервация Арктики-1, а так же отказ для «Руси» в доступе на Песок-2 сделало невозможным продолжить работу «Живого проекта» и направление осталось заморожено как в прямом, так и переносном смысле. Ведь благодаря «Руси» на свете больше не существовало заводов, имеющих схемы и станки для производства необходимого направлению клонов оборудования. Михаил не планировал возвращать «Живой проект», предпочитая остаться свободным от «Руси» и дождаться, когда руководство госкорпорации поймет, что не имеет ресурсов вскрыть арктическую станцию, не нанеся непоправимого материального ущерба своему имуществу. Но Петра интересовало другое: почему Михаил не боится ходить по улицам? Принимавшие участие в планомерном терроре «Живого пректа» люди уходили из жизни без участия Михаила или LSS LPI. Они все вошли в не четко очерченную, но все же ограниченную группу по восстановлению «фабрики клонов». Это была тяжелая и неблагодарная работа, не приносящая результата. Даже честный слив всей имеющейся в базах чипа информации перекупленного за огромные деньги «нагло уволенного» специалиста последнего запущенного «живого проекта: солдат» — Славы, ставшего неотъемлемой частью группы, не позволял восстановить ход работы вне станции. Но Петра интересовали ни эти смерти, а удивительная лояльность людей, оказывающихся на освободившихся местах. Ведь Мишка не отличался умением заводить друзей. И даже Александр, взявший на себя стратегическое управление LPI и ставший последним звеном для всех вопросов «Двух шагов», дошедших до президента, выглядел не более чем одной из фигур на своем месте, а Петра интересовало другое: чем же занял себя не способный на безделье Михаил? С присущим ему педантизмом Петр выуживал из новостей намеки на столь чудовищные по затратам проекты, что хотелось выть при мысли, что он не просто не принимает в них участия, но даже не представляет их цели! И все же остановили его не эти вопросы и не честолюбие. Михаил уже развернулся к машине, когда фигура вдали замерла. Не сомневаясь ни мгновения, он направился к другу. Петр ждал. Злой, смущенный, с тщательно скрываемой, еле сдерживаемой улыбкой. Уже приняв решение, он почувствовал ни с чем несравнимую, уже забытую легкость, почти счастье. — Я видел у Веры… запись с шаров! Что может остановить готовых выстрелить людей? Там же ничего не было! Никого и ничего! — Было, Петь… не там, но в нескольких километрах севернее, на Песок-2. — Липа не могла тебе помочь! Особенно после того, как ее выдрали из тебя вместе с паспортным чипом. Я знаю, что она потеряла связь с тобой. — LSS тут ни при чем. — Тогда что? — Двести восемьдесят шесть телепатов, поверивших в то хорошее во мне, за что стоит бороться. Именно с ними я хочу познакомить тебя в первую очередь. — Я и так знаю, что ты не самая последняя сволочь на Земле, — засмеялся Петр. — Так значит, впридачу к всемогущей Липе ты еще и телепатами обзавелся. Я снова начинаю чувствовать себя… — … моим другом? — Пожалуй, да. Эпилог В кабинете все осталось по-прежнему, только теперь гостю полагалось не удобное кресло за чайным столиком, а табурет в коробке из герметичного пуленепробиваемого стекла. Впрочем, Михаил опасался за свою жизнь не меньше, потому впервые в жизни управлял куклой, заказанной в Toshiba Robotics и, в итоге, подаренной Гото в знак дружбы. — Здравствуй, Миша, — президент не улыбался, голос был надтреснут от простуды. — Добрый день, господин президент. — Печально видеть, что ты теперь не доверяешь мне так же, как и я тебе. Сможем ли мы когда-нибудь еще пожать друг другу руки? Хотя, это ты первый пытался меня убить. Надеюсь, мы найдем компромисс в сложившейся ситуации и сможем помириться. — Я не ссорился с вами, господин президент. Убить тоже не пытался, это была лишь страховка. Такая же вшита во всех ключевых сотрудников корпорации. А вот вы пытались. Пытались убить меня и Анну, убили мать, крестного, бабушку Анны. Как мы можем помириться после этого? Никакая компенсация не будет достаточной, не вернет их к жизни, а об извинениях и речи нет. Поэтому оставим разговоры о мире, мне он не нужен. Хотите компромисс — предлагайте. Но и в нем я не сильно заинтересован. Нет ничего, что вы можете мне предложить из того, что я не мог бы взять сам. А на безопасность я более не рассчитываю. Не советую и вам. — Речь не мальчика, но мужа! — усмехнулся президент. — Что же придало тебе такой смелости с нашей последней встречи? — Вы узнаете, как только решите принять меры против меня, моих людей или того, что я считаю своим. — Тебя, твоих людей и все, что ты считаешь своим, можно сравнять с землей запуском нескольких маломощных ракет. — Ошибаетесь. Но вы можете попытаться, чтобы наглядно увидеть, куда они полетят, кого и что по факту сровняют с землей. Скажу больше. Даже убив меня, вы не вернете себе контроль. У вас теперь в распоряжении иллюзия контроля. Ей вы можете пользоваться на благо страны, как и прежде. — Ты что же, решил прямо сейчас, прямо из своей стеклянной коробки устроить переворот? — Отнюдь. Мне не нужно ваше место и ваши ресурсы. Мне ничего от вас не нужно. Единственный приемлемый для меня компромисс: забудьте обо мне. Не видьте меня. Не мешайте мне. Только тогда ваша жизнь, ваше место, ваша работа останутся при вас. Иначе мы подберем на ваше место другого человека, а может и вовсе не человека, как уже заменили некоторых сотрудников вашей администрации и управленцев на местах устраивающими нас кандидатами. Президент «Руси» поерзал в кресле, за натянутой улыбкой скрывая раздражение и недоверие. — Что ты несешь, Миша? О каких «мы» ты говоришь? Ты остался один во всем мире, без защиты и поддержки. Я могу засадить тебя за решетку совершенно законно, национализировать LPI целиком и арестовать средства. Какой белены ты наелся, что потерял все границы дозволенного? Или ты в кукле так осмелел? — Вика, представься, пожалуйста. Президент вскочил, когда в кресле сбоку от него, где когда-то сидела Людмила, постепенно материализовалась, демонстративно собираясь по частичкам, не менее великолепная женщина. В кабинет тут же ворвалась охрана, но притронуться к ней не было возможности: ладони и дула пистолетов проходили сквозь разреженное тело, распадающееся и собирающееся вновь. Суета омрачила знакомство. Михаил, подключенный к креслу Анны, печально улыбался, жалея о том, что паника не позволяет им оценить красоты образа. Он улыбался и из своей стеклянной будки, наблюдая тщетные попытки, а потом и отчаяние охраны. — Надо вызвать техников, они примагнитят всю пыль и ей не из чего будет собраться, — сдался один из охранников.