Зимний сон Малинки

Я села между детьми и не вытерпела.

— Послушай, Гордеев, я себя ужасно чувствую и не понимаю: почему мы здесь?

Димка снял пиджак и ослабил галстук. Тоже сел за стол.

— А почему нет? Твои дети проголодались, а здесь хорошая кухня — здоровая и качественная, я этому ресторану доверяю. К тому же, наверняка есть детское меню. Не думаю, что фаст-фуд был бы лучшим решением. Ты ведь так не считаешь?

Я так не считала, но собиралась сказать совершенно о другом.

— Нет, конечно, но я сейчас о доме говорю. Я бы приехала и приготовила ужин. Как делаю всегда. Ты же не думаешь, что я морю детей голодом?

— Не думаю, но сегодня ты бы его приготовила намного позже.

Гордеев взял папку меню и стал листать. Не глядя на меня, договорил:

— Давай считать, Маша, что этот ужин — моя благодарность своему инженеру за то, что он задержался на работе. Меня устраивает, как ты работаешь.

Я хмыкнула. Надо же, как у него все просто.

— И что? Я могу об этом ужине похвастаться в отделе? Как о поощрении шефа моих профессиональных качеств? А завтра вечером, надо понимать, ты повезешь ужинать кого-то другого? Нашим девушкам такой подход точно понравится.

— Нет, не повезу.

— Тогда зачем, Дима? — я наклонилась вперед, и мне удалось поймать его взгляд. — Это все слишком, понимаешь? Вот эти игры с рестораном. Мне было бы лучше, если бы все закончилось с нашим приездом в город.

Ну все, сказала. Откинула плечи на мягкую спинку стула и поправила у виска волосы. Надеюсь, мы друг друга поняли.

Оказалось, не совсем, потому что Гордеев серьезно ответил:

— Это не игры. И даже близко не они.

— Тогда что? Прости, но в премиальный ужин я не верю. Не так уж долго я с тобой работаю, могу и разочаровать. Или, может, ты хочешь, чтобы я тебя отблагодарила за приглашение? Как?

Гордеев сердито дернул желваками и полоснул темным взглядом, но остался невозмутим.

— Маша, просто поешьте, ладно? — сухо ответил. — Без благодарностей. Я так хочу.

Он отложил меню в сторону и подозвал официанта. Сказал, самостоятельно определившись с выбором. (Видимо, понял по выражению моего лица, что я от гордости готова сжевать разве что салфетку):

— Пожалуйста, принесите детям суп с домашней лапшой, зеленью и воздушными куриными фрикадельками. Два шашлыка из цыпленка и горячие гренки с сыром.

— Хорошо. Что на десерт?

— Сырники с малиновым вареньем и взбитыми сливками. И, пожалуй, какао на молоке с маршмеллоу.

У детей от звука последнего слова загорелись глаза и растянулись улыбки. Если бы они могли, они бы запрыгнули на стулья, а так только попами от радости задвигали, словно у них там пружинки. Но и без того ладошки хлопали по столу.

— Мама, мама! Ура, маршмелоу!

— Мама, ура! Я люблю маршмеллоу!

— Мама, мама! А я люблю шашлык!

— Тише! — шикнула тихонько на малинок. — Даша, Алексей, не шумите! Вы же не первый раз ужинаете. Ведите себя хорошо!

— А родителям что принести? — улыбнулся официант, записывая заказ в блокнот, и одарил нас с Гордеевым дежурной улыбкой. — Могу предложить фирменное блюдо — карпаччо из тунца с кремом фенхеля и мандарина. Вашей жене наверняка понравится, — обратился он к Димке, и я проглотила язык, внезапно сообразив, как мы выглядим со стороны. И, кажется, покраснела.

Гордеев ответил спокойно, словно и не заметил чужой ошибки.

— Нет, спасибо. Принесите нам, пожалуйста, отбивные из телятины, картофельное пюре, греческий салат и апельсиновый сок. А на десерт девушке — тирамису. Спасибо.

Когда официант отошел, заметил мне между прочим:

— Перестань смущаться, Малина. Здесь никому нет дела до нас. Я действительно хочу вас просто угостить.

Дела, может, и не было. Но настроение вот прямо рухнуло. И ведь не все объяснишь Димке. Да и не все он поймет. И заметит далеко не все. Лешка вот продолжал смотреть на него с восторгом, а у Дашки при слове «родителям» будто в голове что-то щелкнуло, и во взгляде появилась чисто женская озадаченность.

Умная она у меня. Иногда вот даже слишком.

— Ладно, — согласилась. Позвала детей, выходя из-за стола. — Пойдемте руки вымоем, что же мы совсем забыли!

— А дядя Дима? — обернулась Дашка.


— А у дяди Димы руки чистые, — поймав теплые ладошки в свои, коротко взглянула на парня. — Он вообще весь на редкость идеальный.

Когда вернулись — уже принесли суп и гренки, и дети с удовольствием принялись уплетать — действительно проголодались. Нас с Гордеевым повар тоже не заставил ждать, и совсем скоро принесли ужин. Все пахло изумительно — особенно отбивная, и я, помявшись, глядя на то, с каким аппетитом едят малинки и Димка, и себе отрезала ножиком кусочек. Проглотив, потянулась еще за одним.

— Маша, может, заказать шампанское или вино? Хочешь?

— Нет, спасибо.

— А что-нибудь из фруктов?

— Не надо, Дима. Я, правда, не хочу. Всего достаточно.

Мы так увлеклись, переглядываясь с Гордеевым и постепенно затягивая друг друга в немой разговор, что оба не заметили, как к нашему столику подошла молодая пара — крупный полноватый парень и тонкая высокая девушка, на полголовы выше своего спутника, приклеившаяся к нему рукой, как щупальцем. Хорошо одетые, они держались с тем пафосом, который отличает отмеченных финансовой удачей людей от всех остальных, и, конечно же, не посчитали нужным пройти мимо.

А впрочем, Димка тоже принадлежал к этому кругу. Наверно, поэтому он не удивился, когда его окликнул знакомый.

— Дима? Привет, старина! Давно ты сюда не приходил! Не ожидал тебя здесь встретить!

На секунду мне показалось, что Гордеев не ответит, задержался он с рукопожатием, но все-таки сказал.

— Здравствуй, Влад. Да, давно. Не было повода.

— Я слышал, что Александр Игоревич в городе? Мне отец сказал.

— Да, приехал несколько дней назад.

— А ты что же….

— А я, как видишь, здесь и не один.

Парень видел и очень отчетливо. Он с интересом на нас посматривал — особенно на малинок. Я же на себе ощущала любопытный женский взгляд.

— Вижу, — он кривовато улыбнулся Лешке, когда тот поднял голову, и подмигнул моему сыну. — Какие милые дети. Случайно не твои? — хохотнул не к месту. — Похожи…

Кто и на кого похож — не поняла. Как не поняла и самой шутки — видимо, парень изрядно выпил. Но напряглась, отложив столовые приборы на тарелку. Заметив, как в свою очередь напрягся Димка, прямо глядя на знакомого, поднялась, улыбнулась и протянула незнакомцу руку. Не хватало еще, чтобы у Гордеева были неприятности по моей вине! Или слухи пошли!

— Здравствуйте, я Мария, одноклассница Димы. Мы с ним сто лет не виделись, а тут случайно встретились. Вот и решили посидеть, поговорить. Сами знаете, как это иногда бывает, когда есть что вспомнить…

Парень руку пожал, но отпустил не сразу. Дал себе время меня рассмотреть и оценить.

— Нет, не знаю. Интересно, наверное?

Это прозвучало с любопытством и со странным подтекстом, от которого мне стало не по себе. Гадко как-то.

Голос Димки просел.

— Маша, сядь, пожалуйста! А тебе, Влад, пора идти. Всего хорошего!

— Что? — это удивился парень. Обстановка за столом словно опустилась до точки замерзания и дети тоже застыли.

— Я сказал, — холодно ответил Гордеев, развернувшись к знакомому, — если ты не понял: не твоего ума дело с кем я здесь сижу. Рад был тебя видеть, а сейчас я занят. В следующий раз, когда захочешь подойти, уважай мое личное время.

Ответ прозвучал бесспорно грубо и я уже испугалась, что быть ссоре, но парень посмотрел на Димку и вдруг рассмеялся.

— Ладно, как скажешь, Дима. Еще пересечемся!

Он обнял девушку и направился к выходу. А я как стояла, так и села, не зная, что сказать. Осадок от встречи остался такой же неприятный, как выражение лица Влада. Хорошо, что защебетали малинки, тут же позабыв о незнакомце.

— Мама, а можно нам какао, мы уже все съели!

— Мама, такие сливки вкусные, хочешь лизнуть?

Я посмотрела на Гордеева. Он смотрел на меня. Не знаю, о чем думал, но явно никуда не спешил. Я душой чувствовала, что за любопытством его знакомого что-то стояло, но что именно — думать не хотела. Не для меня эти мысли и уж точно — ответы на незаданные вопросы.

Похоже, мне просто пора домой.

— Да, пейте, дети, — сказала, погладив деток по головкам. — Нам скоро пора уходить.

В горле пересохло, и пропал аппетит. Я потянулась к бокалу с соком, как вдруг Гордеев подался вперед и накрыл горячей ладонью мои пальцы, заставив вздрогнуть от неожиданности.

— Маша, забудь! И больше никогда не оправдывайся! Я знаю, что делаю.