Звезды и лисы

– Нет, нет, – поспешно сказала Лиса. – Не сейчас, а так, вообще!.. Мы потом, ладно?

– Давай потом. – Нику показалось, что она немного огорчилась. – Ты поедешь со мной к Сандро?

– Вот ты только сразу не начинай, ладно? – Она отстранилась от него и выпалила единым духом: – Я сперла у твоей тети из квартиры ключи. И тогда убежала не потому, что я подлая, а потому, что мне нужно было утащить ботинки.

…Не могла же она рассказать все сразу! На самом деле вряд ли она когда-нибудь ему расскажет всю правду. Но некую версию, под которую можно было бы подогнать часть событий, она давно придумала.

– Смотри, – продолжала Лиса с излишним оживлением, – мне показалась странной эта история с кражей писем из тетиной квартиры.

– Зачем ты стащила у нее ключи?!

– Ты слушай, не перебивай! И ешь чипсы! А хочешь мои? Когда пришел Слава, я пощупала его ботинки. Ты меня как раз тогда вывел в коридор и велел там стоять, чтобы я не мешала. Ботинки были сухие, а в подъезде лужа. Обойти ее никак нельзя, выходит, он не с улицы пришел? Потом еще. В ванной у них точно такая же бельевая веревка, какой твоя тетя была привязана к стулу.

– И чайник, – вдруг вспомнил Ник. – Я ходил на кухню, тетя попросила поставить чайник, а оказалось, что он горячий. Я удивился. Я подумал, вряд ли налетчики пили чай или тетю Веру угощали. А если не пили и не угощали, получается, что с момента налета до нашего прихода прошло минут десять!

– Тру! – согласилась Лиса. – Ты варишь!.. И я подумала так. Инсценировка с привязыванием к стулу была нужна для того, чтобы объявить, что письма похищены.

Она была уверена, что не только за этим, но Нику о ее догадках знать не полагалось.

– А их никто не хитил! Не похищал! Как правильно?

– Не знаю, я грузин.

– Они или остались у твоей тети в квартире, или их никогда не было, и она все выдумывает.

Ник подумал немного.

– Согласен.

– У нас есть ключи.

Лиса помчалась в переднюю, вернулась с сумчонкой, выхватила оттуда связку и потрясла у Ника перед носом.

– Мы можем пойти и как следует у нее порыться. Вдруг мы найдем письма! Или не найдем! И тогда нужно будет придумывать другой путь.

Ник зачерпнул из пачки чипсов и захрустел.

Пожалуй, ничего. Есть можно. Не харчо, конечно, но можно есть, чтобы не умереть с голоду. Как коренья в тайге.

– Если нас там накроют, – сказал он, хрустя, – то посадят с гарантией и надолго.

– Мы пойдем, когда там никого не будет. Твоя тетя работает?

Ник кивнул.

– А ее сын?

– Он долго сидел без работы, я пытался его устроить, и Сандро пытался тоже, но у нас ничего не получалось. Слава, – Ник поискал слова, чтобы стало понятно, – выше этого, понимаешь?.. Он сразу начинает всех воспитывать и возвышать до себя – начальников, коллег. Он когда-то хорошо учился в универе. Они с Сандро ровесники. Только Сандро учился на философском факультете, а Слава на филологическом. Наш отец помогал ему поступить. Отец ректора просил сразу за обоих – за Сандро и за Славу.

– Ну и отлично, – удивленно сказала Лиса Джунипер. – Что ты так разволновался-то? Слава сейчас на работу ходит?

– Куда-то ходит.

– Значит, мы пойдем рыться к ним в квартиру, когда они с тетей оба отчалят на работу! Вот и все. И нас не заметут.

Ник еще немного похрустел чипсами – то ли из водорослей, то ли из креветок. Должно быть, у него совсем отшибло мозги, но он согласился ехать к тете и шарить в ее квартире в поисках писем.

– Только без Сандро, – добавил Ник многозначительно. – За ним журналисты следят.

– За тобой тоже следят, – отмахнулась беспечная Лиса. – Смотри, я еще купила нам две игры.

– Что ты купила?!

– Две игры, говорю же. На вечер. Ну, чтобы как-то расслабиться. Нам же нужно отдыхать!..

Ник смотрел на нее, даже хрустеть перестал.

– Вот это «Элиас», – она достала цветную коробку и выложила на стол перед Ником. – Здесь надо слова объяснять. На карточке написано шесть слов, их надо объяснить. Ну, ты поймешь, когда мы будем играть. А это «Имаджинариум». Вдвоем неинтересно, но если с Сандро и еще кого-нибудь четвертым взять – отлично!

Ник не сводил с нее глаз.

– Да тебе понравится, – подбодрила его Лиса. – Точно говорю. Ты нас всех сделаешь, ты же умный.


…Черная дыра, вновь подумал Ник. Пятнадцать лет – это черная дыра. Не удастся ни обойти, ни объехать, ни сделать вид, что ее не существует.

Говорят, пятидесятилетние мужики очень любят жениться на двадцатилетних. Он, Ник Галицкий, сам видел по телевизору!

Они давали интервью о своем новом счастье. Улыбались романтически. Рассказывали лирически. Объясняли патетически. Во время такого рода шоу Ник, как правило, готовил себе ужин и не очень слушал, но всегда выходило одно и то же – старая жена стара и тянет назад, в прошлое. Новая подруга молода, и с ней герой устремлен вперед, в будущее. Ник, как физик, никогда не мог как следует оценить будущее героя и проникнуться его чувствами!.. Ну ведь логично, что в пятьдесят будущее – это семьдесят, да и то, если повезет, и далее потихоньку-полегоньку сборы на тот свет. «Так и доехал до райских ворот, кончились рельсы!» Ни разу осчастливленные новым счастьем не рассказывали ни о кейл-чипсах на ужин, ни о камбуче, ни об «Имаджинариуме», в который следует играть по вечерам, «чтобы расслабиться»! А тридцать лет разницы – вдвое больше, чем пятнадцать!

Лиса с тревогой следила за его лицом.

– Нет, если ты не любишь играть, – сказала она, – мы не будем!..

– Не то что не люблю, – признался Ник. – Я даже не знаю, что это такое. Мы с родителями играли в лото. Нам с братом было лет по девять. С тех пор не играли.

– Сейчас все играют, – сообщила Лиса упавшим голосом. – Страшно модная штука. И потом!.. Живое общение! Вы же все помешаны на этом живом общении!..

– Мы – это кто?

– Старшее поколение! Вы считаете, что в интернете общаться нельзя, а можно только вживую!.. А вживую общаться иногда в сто раз хуже! Такая печалька!

– Печалька, – повторил Ник. – Хочешь кофе?.. А, я забыл, тебе нельзя! Его сорвали, а все, что сорвали, есть нельзя, потому что оно было убито.

– Иди ты! – тявкнула Лиса. – Иди ты к черту!..

…Ничего не выйдет, думал Николай Михайлович Галицкий. Ничего не соединится, не склеится, черная дыра не зарастет. Она будет только увеличиваться, это свойство всех черных дыр.

Впрочем, непонятно, на что он рассчитывал! И зачем нужно, чтобы дыра заросла?.. Ведь все отлично – девчонка прибежала к нему, кинулась в постель. Им там было весело, и этим можно пользоваться, девчонкой, постелью!.. Можно даже попробовать в «Имаджинариум» сыграть или в «Элиас»! Когда надоест, перестать играть и пользоваться девчонкой, только и всего. Очень просто.

Я, должно быть, влюбился, сказал себе Ник отчетливо, так, чтобы ни в одном слове не было ошибки. Я влюбился в нее. Я не влюблялся с институтских времен, а сейчас влюбился.

…Никого хуже невозможно было придумать, чем влюбиться, даже если специально придумывать. Как будто над ним кто-то подшутил.

Он обернулся к ней. Лиса сидела, понурившись. Тонкие руки, словно вывернутые не в ту сторону, сцеплены и брошены в складки невиданного платья. Цыплячья шейка подергивается. На ушах веснушки.

Э-эх!..

Он подошел к ней, обнял за голову и прижал к себе, к мягкой ткани толстовки из «коллаборационистского» костюма, подаренного Сандро.

– Не, ну че ты обозлился-то? – спросила Лиса невнятно из-за толстовки. – Не хочешь, не будем играть!..

– Тебя учили балету?

Тут она заинтересовалась, высвободилась и подняла к нему лицо:

– Откуда ты знаешь?

Ник присел перед ней на корточки, взял за руку и покачал ею из стороны в сторону.

– У тебя руки и ноги вывернуты.

– Заметно, да?

Он кивнул.

– Я в балетной школе при Большом театре училась, – похвасталась Лиса и пристроила подбородок ему на макушку. – А потом меня выгнали. Я репетировала, репетировала, все было хорошо. А потом стала расти, и у меня развилось плоскостопие. Говорят, казуистический случай. Так не бывает, но развилось! Может, нужно было лечить, кто его знает! Только я больше танцевать не смогла. Конец карьере.

– Почему тебя не лечили?

Она пожала плечами:

– Ну-у-у, это целая история, лечение! Хлопотно, а тогда хлопотать было некому. Мама с папой разводились, бабушка умерла. Меня посмотрели в ЦИТО, а потом еще разные спортивные врачи смотрели, но все без толку. Ольга Ольгердовна так переживала, мой педагог! Она думала, что из меня выйдет прима, отдельно со мной занималась.

– А ты? – спросил Ник. – Ты переживала?

– Что я тогда понимала?! Я переживала, что родители разводятся!.. Я так старалась их помирить, но они все равно развелись. И даже не заметили, что я школу бросила. Мама потом спрашивала, ты что, больше не учишься балету?! А папа вообще про этот балет забыл!..

– Сколько тебе было лет?

– Тринадцать.

Ник подумал, что из нее должна была получиться балерина. Не зря Ольга Ольгердовна переживала!..

Он поднял ее вместе со стулом, поцеловал, аккуратно поставил на место и распорядился:

– Поедем к Сандро. Не забудь «Имаджинариум», а то нам нечем будет себя занять вечером.

Знаменитый рэпер долго не отвечал на звонок. Девушка на ресепшене держала трубку на некотором расстоянии от уха, в трубке длинно гудело, девушка параллельно делала еще какое-то важное дело, да еще дополнительно улыбалась в сторону плотной толпы громкоголосых китайцев в одинаковых красных куртках, отчего китайцы напоминали скопище жуков-пожарников. На Ника и Лису дежурная не взглянула ни разу, но отчего-то было понятно, что ни жуки-пожарники, ни параллельное дело ее не интересуют, а интересуют исключительно Лиса и Ник.