Немоногамия (СИ)

— Думаю, я сильно её обидел, когда снова выбрал тебя. Она сошлась с другим мужчиной, улетела в другую страну. Появилась, когда потребовалась финансовая помощь и без меня было не обойтись.
— Те два дня ты жил с ними?
— Нет, Майя. В гостинице.
Тишина пугает. Я испытываю дикую необъяснимую потребность говорить, поэтому продолжаю сыпать вопросами. Знаю, что ничего не изменится – из точки не получится запятой. Но мне так важно услышать ответы.
— После того как вернулся – ты забеременела. Признаться тебе, что у меня уже есть ребёнок – казалось неправильным. Мы долго планировали.
— Да, очень. Я думала, у меня никогда не получится, хотя безумно хотелось. С тобой. От тебя.
Ян опускает ладонь на мой живот. Поглаживает, замолкает. Когда-то внутри билось крохотное сердечко нашего ребёнка. Сейчас там пустота.
  
Глава 46.
 
***
— Ян…
От прикосновения ладони кожа автоматически нагревается. Я нервно сглатываю, а время как будто останавливается.
Каминский сосредоточено смотрит вниз и нежно поглаживает мой живот, слегка надавливая кончиками пальцев и заставляя волоски встать дыбом.
В этот самый момент я невольно вспоминаю как сильно он хотел от меня ребёнка. Как напряженно ждал, покупал тесты. Как просил верить и не сдаваться. Ни в коем случае не опускать руки.
Делаю резкий вдох до покалывающей боли в лёгких. Интересно, если бы Ян знал о том, что уже является отцом замечательного мальчика, продолжил бы вести себя столь участливо по отношению ко мне? Я усиленно напрягаю память, но его реакцию на мою беременность воспроизвести не могу. А ведь он уже тогда знал. Но молчал.
— Ян, мне нужно одеться… — тихо напоминаю.
Каминский поднимает голову и наши взгляды встречаются. Сердце разбухает до необъятных размеров и с силой давит на грудную клетку. За девять лет мы почти срослись, а за шесть месяцев – всё похерили и отдалились настолько, что этот взгляд, хваткий и ревностный – я уже не узнаю.
— Успеешь, — коротко произносит.
Ян перемещает ладони на мою спину и вынуждает поддаться ближе. Упереться в плечи, коснуться губами его щёк. Прикрыть глаза, довериться. Шумно выдохнуть.
— А если нет?
Он не отвечает, но я чувствую, что в телефонном разговоре не соврал. Держать меня не будет и умолять остаться тоже. Слишком остро и по живому, чтобы с лёгкостью забыть и простить. Возможно, не сейчас. Через время.
Я нанесла решающий удар по хлипкой конструкции под названием «семья» и она ожидаемо рухнула. К слову, я ничуть не умоляю своей вины в том, что так вышло. Просто, читая переписку Яна и Даши, меня вдруг пронзило осознанием того, что общие темы в виде группового секса кажутся смешными и резко меркнут в сравнении с тем, что держит их – ребёнок.
И то, что я сижу на Каминском в одном белье, разрешая гладить и касаться себя, не означает ровным счётом ничего особенного. Такой себе акт прощания с нотками мазохизма.
Я с удовольствием позволяю твёрдым губам коснуться моих, а языку – толкнуться в зубы. Сначала мягче, затем чуть настойчивее, пуская внутрь и активно отвечая.
Ян прижимает меня к себе, когда осознает, что не оттолкну. Крепче, до хруста в рёбрах и неконтролируемых вспышек восторга, которые разрядом тока проносятся под кожей.
Каминский сминает ладонями мои ягодицы, поддевает стринги. Стонет, когда я зарываюсь пальцами в его волосы и активнее двигаю бёдрами, нарочно задевая каменный член, упирающийся в молнию брюк.
— Сможешь кончить? – спрашивает Ян.
Утвердительно кивнув, снова тянусь к его губам. Коротко целую, чмокаю. Немного неловко и неуверенно. Как чувствую. Я то впиваюсь пальцами в плечи, то царапаю шею.
— А с ним кончала? – обескураживает вопросом. – Наедине? Без меня?
Мотнув головой, категорически даю понять, что не хочу отвечать. Есть вопросы на которые не нужны честные ответы – они и так лежат на поверхности.
Ян отодвигает стринги в сторону, касается пальцами половых губ и собирает влагу. Ему всегда было важно показать своё преимущество в групповом сексе. Убедиться в том, что он главный и дать понять это мне. Отъезд с Титовым – это хлёсткая пощёчина по его самооценке.
 
— Ещё тогда, когда он вылизывал тебя, понял, что что-то идёт не так… — Ян запинается и прикрывает глаза, вспоминая, — … что катится к чертям. Сука, мы так не договаривались.
Если бы у нас было желание и время, можно было бы проанализировать список ошибок за девять лет семейной жизни. Уверена, я бы тоже преуспела. Спокойный, но подрагивающий голос мужа тому подтверждение. Но так как ни времени, ни желания у нас нет, Ян расстёгивает молнию на брюках и, откинув голову на спинку сидения, стреляет в меня пронзительным взглядом.
Я глажу его плечи, шею. Глазами транслирую, что, хоть и не просила прощения вслух, надеюсь, он меня простит. Когда-нибудь. Не сейчас, но точно позже.
Упираясь ладонями в грудь Каминского, плавно опускаюсь и тихо стону от распирающей наполненности внизу живота. Дыхание сбивается, пульс частит. Волны экстаза накатывают часто и беспощадно, заставляя захлёбываться. В списке экстремальных мест, где мы уже занимались сексом, числится достаточно пунктов, но на обочине у заправки – мы трахаемся впервые. Жадно, торопливо. Потому что, должно быть, в последний раз.
Я поднимаю глаза, Ян тоже. Смотрю в потемневшие омуты и чувствую как окончательно вязну в них. Моё твёрдое решение улететь с Титовым неожиданно превращается в пыль.
Каминский приоткрывает губы, взгляд безумный и голодный. Тело напряженное и твёрдое как камень – и там тоже. По позе, реакциям – читаю, что ему нравится. Впрочем, мне тоже. От влажного упругого скольжения – напряжение с каждой секундой повышается и доходит до максимума.
Ян поднимает меня вверх, затем резко опускает вниз. Снова и снова. Хаотично целуя в губы, сдавливая бёдра и усиливая интенсивность выпадов. Казалось бы, он совершает обычные примитивные действия, как делал сотни тысяч раз до этого, но мне хватает пары секунд, чтобы мелко задрожать от нахлынувшего удовольствия и частых приятных спазмов, скручивающих низ живота. Я запрокидываю голову, закрываю глаза. Полностью отдаюсь ощущениям. И хотя я не снимаю с себя ответственности за этот акт прощания, в момент оргазма, который пронизывает каждую клеточку моего тела, не сдерживаюсь от вопросов с привкусом сожаления:
— Зачем?.. Зачем ты приехал, Ян?
Спустя минуту, остыв и отдышавшись, Каминский застёгивает молнию на брюках и пересаживает меня на пустующую половину заднего сидения. Он кончил почти беззвучно, но то как дрожало его тело – лёгкой вибрацией передавалось и мне. Не смотреть на него в этот момент было нереально.
— Как ты? – спрашивает, вскинув взгляд. Свой я, напротив, опускаю и в ответ пожимаю плечами.
Ян трёт ладонями лицо, затем открывает дверь и выходит на улицу. Закуривает, смотрит на часы. Додумываюсь и я после того, как привожу себя в порядок.
На телефоне масса пропущенных звонков от мамы, сестры, свекрови и Вовы… Судя по времени я ничуть не опаздываю. По ощущениям – даже не чувствую вину, хотя она, должно быть, нахлынет значительно позже.
Когда Ян возвращается на водительское место, я успеваю переодеться и сесть наперёд. Мы продолжаем дорогу в аэропорт в долгом пугающем молчании, хотя множество нетронутых тем напряженно повисает в воздухе. И только когда картинки пейзажей за окном сменяются на новые, и я вижу аэропорт, решаюсь заговорить первой.
— После того как я уже не была беременна – ты виделся с сыном?
Ян крепко сжимает челюсти.
— Да.
И снова сокрушительный холод обрушивается на мои плечи от осознания того, что долгое время я прожила в полной слепоте.
— Почему не сказал?
— А ты со мной разговаривала?
Ян бросает на меня короткий взгляд, полный недоумения. Затем возвращается к дороге. Пытается найти место на парковке, но у аэропорта всё забито битком.
— Ты ушёл в другую спальню, — напоминаю. – Я думала, это конец.