Грязная Гарди (СИ)

— И помыть тоже? — колко спросила она. Во рту было так противно, что хотелось выплюнуть собственный язык.
— Да, и помыть, — без обиняков признался Кир. — Это все дождь. Нужно было смыть его с тебя.
— Дождь? — непонимающе спросила она.
— Такое было на моей памяти только раз, — помолчав, ответил Кир. — Мне было тогда около двенадцати. Дождь из красной тучи лил весь день, а к вечеру люди стали убивать друг друга. У меня был друг, он погиб, пытаясь заколоть меня ножом. Я отскочил, а он упал, поранил артерию и умер от потери крови. Ничего нельзя было сделать. Разве что спрятаться от этой воды. И сегодня, вот, снова…
Гарди села и схватилась руками за голову.
— Что за вода? При чем тут дождь? Я не понимаю, что ты говоришь, вообще ничего не понимаю.
Она, действительно, мало что понимала кроме того, что готова была всерьез убить и Кира, и Аса, и любого встречного — там, на поляне, под дождем.
— Это все «золотое молоко», но местные скажут, что виновата нечисть, — едва слышно произнес Кир. — До того, как стать местной ведьмой, Готия была ведущим сотрудником Королевской Академии Наук, ученым со стажем и с амбициями. Кое-что она мне рассказала. «Молоко» вызывает аномалии, и по-хорошему, люди здесь жить не должны. Но земли в королевстве мало, а людей много, и король позволил себя убедить, что, если запретить технологии, аномалии можно свести к минимуму. Готия тоже так считала.
— Но ты ведь тоже был под дождем! — внезапно вспомнила Гарди. — И голову, кажется, не потерял. Снова, вон, меня спас.
— В детстве Готия поила меня такой водой, — глухо сказал Кир и от его слов стало нехорошо. — Я же говорил, что она любила эксперименты. Не только воспитательские. Наверное, мне стоит сказать ей спасибо.
Он замолчал, а Гарди подумала о том, что смерть приемной матери, возможно, не была такой уж большой трагедией для Кира, как казалось раньше. Этот человек и его тайны были столь притягательны, что она не удержалась и сказала:
— Пожалуйста, ляг со мной рядом. Я точно одна сегодня не засну. Мы будем просто спать. Клянусь.
Кир долго не отвечал, и она уже решила, что он повернется и уйдет к себе наверх, но ей пришлось удивиться снова. Сбросив рубашку, Кир скользнул к ней под одеяло и крепко обнял, прижавшись сзади всем телом. То ли Гарди было очень холодно, то ли Кир успел нагреться у камина, но он показался ей очень горячим — каким бывает животное, но не человек. Впрочем, обнимал Кир ее совсем по-человечески: твердо, но нежно и ласково. Гарди давно так не обнимали, а может быть, никогда. И они, действительно, заснули, так как после его страшилок на ночь все шальные мысли Гарди по отношению к ведьминому сыну улеглись на полочку — ждать своего часа.
  
Глава 15. Обман
 
— Извините, задержался, доброго вам здравия, — приветствовал их Дерек, явившийся на следующий день к полудню. — Документы-то еще вчера сделал, да в Хлопушках такое творилось, кошмар! Чего они там курили, ума не приложу. Сколько езжу, а пьянь за мной впервые по дорогам гонялась. С топором и вилами! Пришлось у знакомых охотников в лесу прятаться. Правда, и там никого не застал. Ночевать одному в лесной избе — это еще похуже, чем в вашем доме!
— А может, оно и к лучшему, что никого из лесников не встретил, — хмыкнул Кир, который, по обыкновению, встал задолго до того, как проснулась Гарди.
Документы легли на стол, сверкая выгравированными золотом надписями. Новые паспорта с брачным свидетельством и сертификат статуса — от всего этого веяло свободой и надеждой, что дверь прошлого все-таки закрылась. Ключ от нее еще где-то хранился, но Гарди пообещала себе найти и выбросить его в ближайшее время.
И хотя Кир отговаривал, она все-таки пошла в лавку Тита, не в силах справиться с любопытством и беспокойством. Судьба Аса или его верзил не волновала, но вот, жива ли Хризелла и все ли в порядке с Титом, узнать стоило. В поселке было не так много людей, которые с ней общались. Кир ожидаемо ушел по своим загадочным делам, обещая вернуться к обеду, который сам же утром и приготовил. Подумав, Гарди решила, что ситуацию с его уходами надо отпустить. Кир немало помог в последние дни, неизвестно еще, чем закончился бы вчерашний вечер, если бы не его вмешательство. С ее стороны оставалось соблюдать правила — ни о чем не спрашивать.
 
И хотя она ожидала увидеть гробы и мертвецов, о багровой туче и вчерашнем ливне напоминали лишь лужи, стоявшие на дороге и в поле. Гарди прошла до того места, где праздновали именины, но дом Гойдонов выглядел мирным и спящим, лавки убрали, фонарики и украшения сняли, а на лужайке ковырялся явно не выспавшийся садовник, который засевал поврежденные участки газона семенами. Гарди прицепилась было к нему, желая узнать, никто ли не пострадал, но мужчина, едва взглянув на нее, сразу скрылся в доме.
В лавке Тита было также не густо с новостями. Разве что сам Тит стоял с перевязанной головой, но при виде Гарди заявил, что упал с крыльца, хотя она даже не успела ничего спросить. Местные берегли свои тайны, она же по-прежнему оставалась чужачкой.
На выходе из магазина Гарди встретила Хризеллу, которая немного хромала, но весело болтала с Моной и другими дамами, знакомыми по лицам, но неизвестными по именам.
— Праздник был чудесный! — воскликнула Хризелла, завидев Гарди. — Жаль, что ты так рано ушла. Потом были салюты — ах, незабываемое зрелище. Ас выкинул целую кучу денег, но как же красиво.
— Все ли в порядке с Роджером Свичером? — наугад спросила Гарди. — Он здоров?
— А что с ним может быть? Вы с муженьком его, конечно, здорово обломали с розами, но, наверное, так ему и надо, зануда он тот еще. Приходи ко мне вечером домой, будем гадать на любовь.
Девицы за спиной Хризеллы расхохотались, Гарди же обошлась легкой улыбкой. Колкости селянок не могли пробить ее шкуру, закаленную в Старом Городе.
Сославшись на занятость, она поспешила домой, решив, что с местными увеселительными мероприятиями больше не связывается.
Прошло три недели.
Гарди купила то, чем никогда не владела в прошлой жизни — календарь. Дни стали иметь значение. В теплицах крепли и наливались молодые розы, им же вторило какое-то новое, неведомое ей ранее чувство, просыпавшееся в Гарди каждый раз, когда Кир был рядом. А рядом он был не всегда. Уходил ночью или поздно вечером, или рано утром, молча улыбаясь и ничего не объясняя. Правда, дом, благодаря их общим стараниям, перестал быть ожившим призраком, и Гарди проводила в нем все больше времени, предпочитая компанию стен или теплиц женским посиделкам.
Если сначала ведьмин сын приворожил ее к себе, то, когда они стали жить под одной крышей, ей каким-то образом передался еще и его интерес к цветам. Не любовь, не страсть, которую явно испытывал Кир к ярким бутонам, вызывая необъяснимую ревностью Гарди, но ростки внимания и интереса, которые грозили перерасти в настоящее увлечение.
Все началось с того, что Гарди стала приходить в теплицы смотреть, чем занимался Кир. Шумел жаркий июль, но ведьмин сын никогда не снимал рубашки и не допускал других вольностей, которых втайне желала Гарди. В лавке Тита она купила ему шляпу, комбинезон, целую кучу сорочек и штанов, но Кир от всего отказался, объяснив, что заберет покупки, когда отработает потраченные на статус деньги. Гарди его «скромность» раздражала, а упрямство бесило, но, когда по вечерам он приходил на кухню и читал ей вслух из книги про нечисть, подаренную Сальвией, Гарди таяла. Прикрыв глаза, она внимательно слушала — не слова, но голос, чувствуя, как он прогоняет страх, злость, боль, наполняя ее чем-то удивительно хорошим, что могло появиться только здесь, в настоящем, только рядом с ним. Грязная Гарди уползала все глубже в подземелье былых воспоминаний, а новая училась улыбаться и радоваться той жизни, которую она никогда не знала.
Хлопоты по дому и саду они поделили. Гарди занималась уборкой, украшательством и покупками, а Кир готовил еду, таскал воду, работал в саду и чинил дом. Ремонт в нем требовался основательный, но они решили, что никого нанимать не будут, а все сделают сами, вернее, сделает Кир, а Гарди купит материалы. Первым делом, Кир залатал дыру в подвале. О какой дыре шла речь, она так и не поняла, потому что в подвал до сих пор не спускалась (объясняя тем, что ей некогда, но, по сути, прикрывая собственный страх перед темными, сырыми местами, в каких частенько бывала Гарди Грязная). Однако тянуть сыростью из подвала перестало, а когда она однажды слегка приоткрыла дверь, лестница, ведущая вниз, была сухой, и капающих звуков слышно не было.