Третий – не лишний! (СИ)

 – О чем ты, друг? – осведомился синеглазый, отрывая от ветки листочки.
 – Трудно объяснить, – признался Эмилио. – Все так странно. Необычно. После того, как мы заполучили проклятие, наша жизнь постоянно катится под откос. А сейчас все только ускорилось.
 – Ты тоже чувствуешь что-то непривычное к Магдалене? – напрягся Филлипэ.
 – А ты? – вопросом на вопрос ответил собеседник.
 – Не спрашивай, – скрипнул зубами тот. – Если бы я мог, то... Ты не понимаешь, – повернулся он к другу. – Я так хочу ее постоянно, что схожу с ума. Хочу обладать во всех смыслах. Второй день все мысли только том, как взять ее. Как вбиться в это податливое тело. Почувствовать ее под собой. И чтобы я был с ней только один. Это безумие.
 Я прикрыла ладошкой рот.
 – Это проклятие, – согласился Эмилио. – Я испытываю тоже самое. Мне сегодня целый день хотелось оттолкнуть тебя, отобрать ее. Забрать добычу для себя одного.
 Я схватилась за голову. Такого поворота я не ожидала. Вот так номер! Сбесились!
 – Нас всегда учили заботиться о женщине, – продолжил Эмилио. – Ублажать, предупреждать, беречь и лелеять. Удовлетворять мелкие прихоти. Брать на себя ответственность. Но я не только хочу заботиться о Магдалене, я жажду, чтобы она принадлежала мне целиком со всеми ее выходками, дерзкими словечками и скрытыми помыслами.
 Я закусила губу, ужасаясь от открывающихся перспектив. Может, это кого-то и должно восхищать, но меня пугало до дрожи в коленках.
 – Ты тоже не понимаешь, о чем она думает? – поинтересовался Филлипэ.
 – Нет, – мотнул собранными в хвост волосами Эмилио. – Ее мысли непредсказуемы. И это хуже всего...
 – Нам нужно как можно быстрее найти способ снять это чертово проклятие и любой ценой освободиться, – решительно заявил Филлипэ после короткого молчания. – Так дальше продолжаться не может.
 – Согласен, – тихо сказал друг. – Но знаешь, что...
 – Что? – поднял на него взгляд собеседник.
 – Когда мы снимем проклятие, – медленно сказал Эмилио, осторожно взвешивая каждое слово. Наклонил голову и посмотрел прямо в лицо приятелю. – Я не отдам тебе ее просто так. Я буду сражаться за нее даже с тобой, Филлипэ...
 Я больше не хотела ничего слышать. И не хотела ничего знать. Это было страшно. Два самца сошлись грудь в грудь, выясняя, кому достанется самка. Вот только я не желала стоять между ними, быть той желанной самкой и ценным призом. Может быть потому, что я не олениха или лосиха, а человек?
 Да, можно признаться хотя бы самой себе... Вернее, лишь самой себе... Я испытываю к ним симпатию и какое-то подобие признательности.
 Но жить с ними я не хочу. Вот сейчас, в разговоре по душам, между близкими друзьями, отчетливо сквозила жажда обладания мной, как телом, как вещью, как существом женского рода. И никто из них – ни один! – даже не заикнулся о том, чтобы поинтересоваться, что же к ним чувствую я...
 Сзади меня хрустнула ветка, и что-то ткнулось мне с правую лопатку. Я замерла от неожиданности, перебрав в уме все пересмотренные ранее детективы и боевики. По всему выходило, что меня сейчас брали в заложники.
 Но похититель молчал, топтался на месте и хрустел. Может, немой? Не в смысле, чужой, а говорить не способен. Кто его знает, вдруг в целях конспирации рот платком заткнул.
 Осторожно, чтобы не спугнуть и не вызвать к себе негативного отношения, я повернулась. И снова застыла от испуга.
 На меня пялилась горящими желтыми глазищами здоровенная морда с громадными рогами.
 Что делают в этих случаях неустрашимые героини романов и фильмов? Правильно! Пользуются оружием! И я тоже решила от них не отставать.
 – Мама! – заорала я, ласточкой взлетая на нижнюю ветку дерева. Отдышалась и включила ультразвук, завизжав, что было силы.
 Рогатое чудовище всхрапнуло, встало на дыбы и зацепило ветку, на которой я выводила свои соловьиные рулады. Естественно, не ожидая такого поворота, я свалилась прямо по центру этих развесистых украшений и вцепилась в них двумя руками, чтобы не попасть под голенастые ноги напавшего. Причем, орала я все так же громко и с выражением.
 Уж не знаю, что там себе подумало это ужасное чудовище, но, гордо вздев голову, на которой угнездились я и рога, оно начало скакать, выкидывая коленца.
 – Магдалена, – ко мне уже ломились защитники, вооруженные своими световыми мечами. – Ты где?
 Какая, к дьяволу, Магдалена?!! Я тут, понимаешь, в первый раз в жизни попала на родео, а они ломятся по лесу за какой-то неведомой Маг... Это ж я!
 – Кар-раул! – выдавила я из себя в перерыве между художественным визгом.
 Страшилище вместе со мной поскакало на тревожные голоса мужчин, рыскающих в темноте. Их местонахождение я определила по мерцающим лучам. Нет, ну какая может быть маскировка при таком сигнальном оповещении?
 – Вагорд? – удивился Эмилио, когда мы с похитителем нарисовались в поле его зрения. Вот интересно, как он его опознал? По габаритным огням? – Магдалена?! – еще больше изумился мужчина, когда узрел меня между рогов. – А ты тут что делаешь? Филлипэ, она тут!
 – Сижу, – надулась я, понимая, что свалилась на лося. То есть расселась на рогах лосюх лосюхом и блажу, созывая народ, чтобы на меня такую красивую полюбовался.
 Народ в лице сиренеглазого и любовался, засветив магический светильник, чтобы лучше видеть, как я тут удобно расположилась.
 – Это я вижу, – сообщил мне Эмилио, протягивая ко мне руки. – А как ты туда попала?
 – В туалет пошла, – выкрутилась я, пытаясь разжать сведенные судорогой пальцы.
 – Что слу... – к нам наконец дошел заместитель Ивана Сусанина и согнулся от смеха. – Ха-ха! Как она туда попала?
 – Пописать пошла, – невозмутимо ответил Эмилио, кусая губы, чтобы тоже не заржать.
 – Да ну! – не поверил Филлипэ. – У нас теперь в туалет на вагордах ездят?
 – А что? – обиделась я. – Нельзя? Может я исполнила свою заветную мечту! Кто-то рога носит, кто-то наставляет, а кто-то их высиживает!
 – Магдалена, – давясь от смеха, попытался стащить меня с лося Эмилио. – Если ты уже все высидела – может, покинешь свое гнездо?
 – Хотела бы, – пригорюнилась я, стараясь отцепиться от рогов терпеливого животного. – Но не могу. Похоже, чувство долга не позволяет.
 Мужчины переглянулись и вдвоем вызволили своего драгоценного лося, избавив того от перелома шеи и моего присутствия.
 – Пошли спать, авантюристка, – хмыкнул Филлипэ, таща меня на руках к месту ночлега.
 – А в туалет? – нахмурилась я.
 – Ты ж была, – ухохатывался Эмилио.
 – И что? – еще больше нахмурилась я. – Это теперь дозировано?
 Мужчины довод восприняли и отпустили меня в кустики по своим нуждам. После чего синеглазый снова сграбастал на руки и дотащил до постели.
 – А теперь скажи, Магдалена, – вкрадчиво сказал он, усаживаясь рядом и заворачивая меня в одеяло. – Что ты успела подслушать?
 – Я?!! – искренне возмутилась, поправляя волосы. – Ничего. А надо было?
 – Хорошо, – присел с другой стороны Эмилио. – Ты не подслушивала. А что ты услышала, Магдалена?
 – Магдалена ничего не слышала, – стояла я на своем алиби. – И вообще, мне холодно. Все чешется. И на попе у меня громадный синяк...
 То, что сморозила глупость, я поняла сразу. Потому что надо мной снова закружился магический светильник и четыре руки полезли проверять, какого размера у меня синяк, задрав мне на голову все, что только можно было задрать.
 – Действительно, – озабоченно констатировал Эмилио, исследовав холмистую местность. – Мало того, что синяк, так еще и потертости от верховой езды. Почему не сказала раньше?
 – Когда? – буркнула я из одежного подполья. – Когда ела? Или когда спала?
 – Сразу, – начал злиться Филлипэ, нанося заживляющую мазь. – Обо всех повреждениях ты должна сообщать нам сразу! Это приказ!
 – Я вам ничего не должна! – рассердилась я, чувствуя себя отвратительно беспомощной. – И нечего тут дедовщину разводить! Думаете, справились двое на одну? Ненавижу вас! – заплакала от бессилия.