«Крокодил»
Это самое главное.
В глазах Митьки прохожие делятся на Мабуз, Чарли Чаплинов, Билли, Мэри Пикфорд, Конрадов Вейтов, Коллигари, Мозжухиных, сыщиков, миллионеров, преступников и авантюристов.
Вот из вагона трамвая выскочил изящный молодой человек в широком пальто, кепи, полосатом шарфе, с трубочкой.
Несомненно, этот человек принадлежит к разряду сыщиков — Гарри Пиллей.
Митька не сомневается в этом. Для Митьки ясно, как ириска, что молодой человек преследует важного государственного преступника. У него нет времени купить у Митьки спичек.
Сыщик перебегает улицу. Ага! Он догоняет человека, который садится в экипаж. Попался, голубчик! Митька бросается к месту происшествия, рискуя попасть под автомобиль, и останавливается около сыщика и преступника.
— Послушайте, Саркизов, — взволнованно говорит Гарри Пилль, — два вагона муравьиных яиц франко Петроград… Накладная в кармане, я только что звонил в трест… Сорок процентов, и ни копейки меньше.
Но у Митьки нет времени дослушать до конца. Его внимание отвлечено другим.
Мимо почтамта быстро-быстро бежит золотоволосая девушка, прижимая к груди вагон толстых книг.
Конечно, это Мэри Пикфорд, только что выгнанная из дома своего злого дяди. Бедняжка! Ее так жаль!
Митька не сомневается, что она сейчас сядет на тротуар и заплачет. Митька уже готов подбежать к ней и подарить самую лучшую папиросу, но в этот миг возле Мэри Пикфорд вырастает великолепный экземпляр Конрада Вейта.
Митька останавливается, затаив дыхание.
Конрад Вейт берет под руку Мэри Пикфорд.
— Здравствуйте, Соня, ну как дела?
— Здравствуйте, товарищ Кошкин. Какая совершенно случайная встреча!
Мэри Пикфорд ужасно краснеет.
— Товарищ Кошкин, у вас нет ли учебника политграмоты? У меня позавчера Левка свистнул.
Но Митька уже занят другим: с извозчика слезает чудесный, толстый, преступный доктор Мабузо.
Митька знает, что доктор Мабузо курит исключительно «Посольские* и платит, не торгуясь. Он кидается к нему и попадает головой в живот милиционера. Митька панически взмахивает руками, круто поворачивается, топчется на месте и стрелой летит к Чистым прудам.
— Стой, постреленок! — кричит сердитый милиционер.
Но Митька ничего не слышит.
Ветер свищет в ушах, сердце колотится, захватывает дух. и Митьке кажется, что он Чарли Чаплин и что за ним гонится по меньшей мере рота полисменов на мотоциклетах…
Александр Твардовский
СИДЯТ И СМОТРЯТ
С праотцовскими вещами,Сидя вместе.Чинно слушают мещанеНаши песни.Сохраняя мир домашний,В окна смотрят.Как идут колонны нашиВ общем смотре.Голоса ли, шум ли, крик ли —Будь что будет:Ко всему они привыкли,Эти люди.На знамена посмотреть имТак ли трудно?Интересно, как и детям, —Многолюдно.Приходилось им когда-то.Скуки ради,Посмотреть, как шли солдатыНа параде.Демонстрация проходит —Разве страшно?Смотрят, споря о погодеО вчерашней.Голоса ли, шум ли, крик ли —Будь что будет:Ко всему они привыкли.Эти люди.Смотрят папы,Смотрят мамы,Смотрят смело.Ведь не треснутСтекла в рамах, —Будут целы!Василий Лебедев-Кумач
ПРАЗДНЫЕ МЫСЛИ САВЕЛИЯ ОКТЯБРЕВА
Рационализация также нуждается в предварительном с кем-то согласовании.
Заведующий! Помни, что учреждение не только для тебя, но и для остальных сотрудников.
Каждый трудящийся, помимо прочих присвоенных ему прав, имеет право прийти на общее собрание своего коллектива.
И рационализация имеет свои пределы!
Для борьбы с бюрократизмом надлежало бы составить точные правила и в случае несоблюдения оных результаты борьбы считать недействительными.
Если бы не существовало инструкций и циркуляров, то как мог бы работать некультурный заведующий культотделом?
Грубый соваппаратчик отказывает просителю, вежливый — отклоняет его ходатайство.
Борясь с карьеризмом и подхалимством, стремись не только к тому, чтобы начальство видело твое рвение и было довольно.
Правильная линия работы не всегда совпадает с линией работы по правилам.
И еще раз скажу: установить, что линия работы правильна. иногда можно и в тех случаях, когда работа велась не по установившимся правилам.
Юрий Олеша (Зубило)
ГУЛЛИВЕР
На портрете видим мы мужчинуВ парике, похожем на овчину,Подбородок у него пудовый.Кто это? Какой-нибудь Людовик?Нос плюс тубы — как трефовый туз.Это Миних?Или это Брюс?Но известно, что обманчив видИ на самом деле это Свифт.В юбилей наш вспомним кавалера,Нам придумавшего Гулливера.Чтоб не лопнул у читавших зоб,Он писал на языке Эзопа.Он выдумывал как будто сказку. ПростоПриключения. Какой-то остров.Потерпел крушение корабль,И, надежды исчерпав запасы,Выползает на берег, как краб,Гулливер —Единственный, кто спасся.Все, как в сказке. Много разных тайн.Остров, кажется, необитаем.Гулливер, похожий на кузнечика.Спать ложится. Видит, делать нечего.Спал и видел дом родной под вязом,Родину зеленую, овечек.Не подозревая, что его привязываютВ это время маленькие человечки(Ясно — сказка, раз такие вещи.Как микроскопические человечки!).В детстве так и думали: — О да!Эта книга для детей подарок…Столько всяких там чудес напутаноПро гигантовИ про лилипутов!Гулливер обедать вышел в сад.Вдруг громадная летит осаИ, как коршун, плавает над тортом —Гулливер ее сражает кортиком!Много в этой книге удивительного…Он потом попал в страну, где людиДержат головуВ наклонном виде(Голова лежит при этом, как на блюде!).Сказочка!Читать зимой у печки, —Осы… Великаны… Человечки…В результате оказалось: где там!Тут не приключения для деток, —В каждой строчке издевательство и злоба!Оказалось, что язык Эзопа…Вот как приходилось изворачиваться…Гулливер какой-то, корабельный врач,Лилипуты… множество историй, —А на самом деле виги, тори,Двор, ханжи, ученые, король,Тупоумий суеверных рой.В юбилей наш вспомним кавалера.Нам придумавшего Гулливера.Мы — в стране гигантов!Но поройУ подножия гигантской стройкиВозникает лилипутов рой…Вот он. паразит, вредитель, плут.Вот он, тупоумец-лилипут!Мы в стране гигантов, но поройЛюди ходят в ней с наклонной головой —Влево, вправо — как при Гулливере:Этот сомневается, а тот не верит…Великаны мощные растут.По стране расставленные Планом.Но поройНичтожный лилипутВдруг себяВоображает великаном!В юбилей наш вспомним кавалера,Нам придумавшего Гулливера.У врагов глаза вылазят рачьи…Пятятся враги, как ящеры…Нам теперь не надо изворачиваться, —Мы — сатира.Не просачивающаяся,А разящая!