Я тебя испорчу (СИ)

— Нет, Свет. Ты впустишь меня. Другого выхода у тебя нет. И сегодня, и завтра. Всегда, когда я захочу, я буду оставаться у тебя.
— Глеб! Иди в пень! Все, выход вон там. А я пошла. Я устала и хочу отдохнуть, а не выслушивать этот бред.
— Нагулялась с Антоном? Ножки устали? Хочешь, я сделаю тебе массаж? Антон об этом не подумал, как я посмотрю, — от его громкого смеха мне захотелось пнуть Глеба в колено! А потом в плечо! И сразу в живот!
— Тебе-то что?
— Малы-ышка… Как что? Теперь я все должен знать: где, с кем, когда, сколько раз.
— Сколько раз что? — закричала я. — Убирайся! Чтобы я не видела и не слышала тебя. Как тебе только хватило наглости сюда прийти? Тебя вообще не должно волновать, где я была, с кем и сколько я раз… А-а-а-а-ар! И вообще, сколько раз чего, Глеб? Ходила с ним на свидание, целовала его или что? ПОШЕЛ ТЫ К ЧЕРТУ!
— Не пойду, — совсем спокойно ответил он и снова сделал затяжку, не сводя с меня глаз.
Я тут закипаю, значит! Бешусь! А ему хоть бы что!
— А-а-а-а-ар! Значит, я вызову на тебя наряд!
— И что? Как приедут, так и уедут. У меня есть один весомый аргумент, почему я имею право находиться здесь.
— Ничего у тебя нет! Иди отсюда! — я выставила руку и указала ему направление, по которому он просто обязан был тут же уйти. Но этот паршивец сидел! Он улыбался мне! Он вообще не собирался двигаться с места!
— Присядь и мы нормально поговорим.
— Да не хочу я садиться! Не хочу я с тобой разговаривать! И видеть тебя не хочу! — я выдохнула и постаралась успокоиться. — Мне не о чем с тобой говорить. Всего хорошего, Глеб. Спасибо, что навестил. Иди! Я говорить с тобой не. хо. чу!
— Какая досада, малышка. Сейчас упадешь и отобьешь себе свой замечательный попец.
Мне хотелось заорать, зарычать и вцепиться ногтями в его лицо! Будто я дикая кошка, а он… а он НАСТОЯЩИЙ КОЗЕЛ!
КОЗЛИНА!
— Тебе придется смириться, сесть и поболтать со мной кое о чем. Потому что я, — он расплылся в такой довольной улыбке, что меня ослепило блеском его отбеленных белоснежных зубов, — твой новый опекун.
Мир, подожди! Стой на месте, прошу тебя! ОСТАНОВИСЬ! Кажется, мне нужно срочно выйти!
— Чего? — я опустила веки, чувствуя, как все кружится перед глазами. Мое тело качнулось как ветка на ветру, но я устояла. — Какой еще опекун?
  
Глава 24
 
Света
 
— Все, что сейчас есть у меня, я лишь тебе одной отдам, — протягивая мне файлик, в который был вложен лист бумаги, Глеб напевал строки из песни и не прекращал улыбаться.
— Очень смешно. Песню заранее подобрал? Перед зеркалом готовился? Что это?
— А ты посмотри. Акт органа опеки и попечительства.
— Дай сюда, — я выхватила файл и принялась читать, жадно цепляясь взглядом в каждую букву.
Какого хрена? Он что, шутит?
— Это что, Глеб? Подделка?
— Малы-ышка, обижаешь. Все самое-самое настоящее. Только что из-под руки сотрудника службы опеки забрал, когда она поставила свою закорючку. С пылу, с жару, как говорится! Иди сюда, — он похлопал ладонью по качели, указав на место рядом с собой, — а то упадешь сейчас. На попе синяки будут, но у меня есть крем с собой на этот случай… Я буду нежно втирать его в твои ягодички.
Паршивец! Как ему совесть позволила сюда заявиться, да еще так вести себя? Грубиян! В ягодички? Хамло и животное! Да чтобы я рядом с ним еще когда-нибудь села? Не бывать этому! Никогда не бывать! Не дождется! Вот еще!
— Иди-иди, — повторил Глеб и поманил меня пальцем.
…и я послушно пошла и села рядом… Вот черт, что за гипноз? Что за блинство?
Выдохнув злость через ноздри, я ущипнула себя за запястье. Боль я почувствовала отчетливей некуда, а смех Глеба лишь доказывал, что все это правда.
— Да не, не спишь, — он тоже ущипнул меня.
— А-ай! А вот лучше бы я спала, честное слово! И что теперь?
— Поговорим за ужином. Ты же покормишь меня? — он расплылся в улыбке, от которой его еще больше захотелось треснуть. — Знакомить меня с персоналом не надо. Пока тебя не было, я рассказал всем, кто я и почему я здесь. Охранники у тебя на среднюю троечку. Саша мне не понравился, скользкий тип, как по мне. А Олег — крепкий малый, сойдет. Он меня ненавидит еще с прошлого раза, когда я отключил его, но ничего, мы подружимся. Как никак, теперь я — его босс.
 
— Босс? С чего бы?
— Олененок, ну, ты же читала писанину? Перечитай повнимательнее. Теперь я отвечаю за все, что происходит в твоей жизни и в этом доме. Ну, вот же, — он ткнул пальцем в строчку, — бла-бла-бла Глеб, бла-бла-бла Светлана, бла-бла-бла опекунство…
Я медленно перевела взгляд с акта на Рыжего. Что, черт возьми, происходит?
— Бла-бла-бла Глеб, а я говорила тебе, что ты козел? Самый настоящий!
— А сколько раз я еще услышу это из твоего пухленького ротика, малышка… Пойдем, — он взял меня под руку и повел к дому.
Мы вместе поднялись на второй этаж под молчаливые взгляды служанок. Я остановилась у своей комнаты, не понимая, что делать дальше.
Да как он все это провернул?
Засранец!
— Чья это комната? — Глеб указал на ту, что была напротив моей спальни.
— Родителей.
— Н-да, — он скривился, — тогда не подходит. На святая святых я посягать не буду. А эта? — он указал на соседнюю.
— Пустая. Раньше в ней был кабинет папы.
— Другое дело. Значит, теперь это будет моя спальня.
— Тогда будешь спать на коврике как собачка, — съязвила я. — Там нет кровати. Только стол, крохотный диванчик и несколько стульев.
— Сейчас доиграешься, Света. И я приду спать в твою спальню.
Я прикрыла глаза и шумно выдохнула, представляя опаляющий жар его кожи. Но пусть лучше он думает, что я злюсь, пока я борюсь со своими эмоциями.
А воображение тем временем разыгралось… И мои пальцы вспомнили, как гладили его тело, губы — его поцелуи. Я еле удержалась от порыва скрестить ноги, потому что между ними все тянуло и ныло.
Глеб расхаживал по коридору. Такой весь важный, пришел сюда и собирается диктовать свои правила. Ему осталось для пущего эффекта пометить новую территорию! Да почему бы и нет? Ведь вел он себя как животное — бесцеремонное грубое и наглое! И которое я так сильно хотела…
— Да не бойся ты, я тебя не трону. У тебя ведь Антошка, — он ухмыльнулся и открыл дверь теперь уже своей комнаты. — Переодевайся, пошли ужинать и отдавать распоряжения твоим служанкам.
Я спустилась вниз минут через десять. Нарочно надела самые короткие шорты, которые во время шоппинга навязала мне Лена. Пусть Глеб смотрит и пускает слюни! Сам виноват, что теперь я с Антоном!
— Не замерзни, — он бросил короткий взгляд в мою сторону и вернулся к разговору с Алексеем.
Паршивец!
Не такого эффекта я ждала от моего наряда!
Рыжий задавал повару вопросы о еде, о закупках продуктов, об образовании Алексея. Я просто сидела и ждала, когда он закончит свой допрос с пристрастием. Зачем ему все это?
— А какие приправы ты добавляешь в еду Светланы? — Глеб прищурился, как будто в этом слове крылось что-то сокровенное, очень загадочное.
— В… в каком смысле? Самые обыкновенные: орегано, мускатный орех, кориандр. Все зависит от блюда, — кадык моего повара нервно «подпрыгнул».
— Ладно, Алешка. Мы с тобой про нюансы потом потолкуем. Надеюсь, ты от меня ничего не скрываешь?
Повару тоже не нравился интерес Глеба, он выглядел немного потерянным и напряженным. Еще бы! Когда перед тобой сидит эта рыжеволосая махина и что-то от тебя хочет, кому же будет комфортно?
— Глеб, что насчет разговора? — спросила я, когда он, наконец, отпустил Алексея.
— Может, сначала поужинаем? Я сегодня ни хрена ел. Есть хочется дико!
— Ешь. На здоровье, — процедила я сквозь зубы. — Если совесть тебе позволяет, то ку-ушай, пожа-алуйста-а, Гле-ебушка…
— Ну, что ты за человек, олененок? — Глеб отложил вилку и посмотрел на меня. — Что? Не можешь поверить, что теперь ты под моей опекой?