Я тебя испорчу (СИ)

— Как ты это сделал?
— Прошел кучу нужных людей, которые понатыкали мне печати во всякие справки. А потом заявился в опеку и сказал, что при твоих диагнозах тебе нужна забота, а Владимир слинял и не появляется. На условии, что мне на хер не сдались твои деньги и ни на какие выплаты я не претендую, они легко согласились. Ты не поверишь, но порешали ни бабки, а моя обворожительная улыбка, их нежелание геморроиться с тобой и искать тебе новую «крышу» и… Ну? Как ты думаешь, что еще, малышка?
— Понятия не имею.
— Фу, скучная. Шоколадки! — он громко рассмеялся. — Представляешь, плитки черного с фундуком сделали свое дело!
Да он что, издевается, что ли?
Я решила промолчать и попить чаю, переваривая информацию. Но каждый глоток скатывался по моей глотке с трудом и шумом, потому что Глеб не сводил с меня глаз все это время.
— Не клеится, — я старалась сохранить трезвый ум и спокойствие.
— Ну, окей. Давай так рассуждать: тебе звонили с опеки?
— Звонили…
До меня начала доходить суть всех моих телефонных разговоров со службой опеки. Я мысленно дала себе по лбу. Да мне в голову никогда в жизни не пришло бы, что за этими звонками скрывалось такое!
— Хорошо, допустим. Но у них есть номер Владимира. Они позвонили бы и ему, чтобы все выяснить.
— И ему позвонили, — сверкнул белоснежными зубами Рыжий и взял в руки приборы. — Ты верно мыслишь, малышка.
— И что? — мое сердце нервно забилось в грудной клетке. Чушь какая-то!
— Он ответил им. Правда, в очко пьяный.
Глеб придвинул поближе тарелку, на которой красовались запеченные ребрышки с овощами и облизнулся. Выглядел он голодным, но очень счастливым. Только сложно было понять, чему именно радовался Рыжий: своему новому «титулу» в этом доме (он так самодовольно улыбался, что ему только скипетра не хватало!) или аппетитному ужину?
Откусив кусочек мяса, он довольно прищурился. Еда, несмотря на подозрительный диалог с поваром, понравилась Глебу, что никак не могло остаться незамеченным.
— Ты заврался, Глеб, — я откинулась на спинку стула и внимательно посмотрела на него. Чувствовала, что в принципе, Рыжий может говорить правду, но было столько странностей, которые никак не вязались в одно целое. — Владимир очень редко и мало пьет. И никогда не напивается до такого состояния. Так что, это какая-то фантастика.
— А вот тут можешь сказать мне спасибо, я долго продумывал все нюансы, — он заглянул прямо в мои глаза и медленно провел пальцем по нижней губе.
Я взглядом повторила это движение. Сама не почувствовала, как открыла рот и задержала дыхание. Зачем он так сделал?
Зачем. Он. Так. Сделал?
— Хочешь? — Глеб облизнул палец, и я чуть в обморок не упала от нахлынувших воспоминаний и такого порочного предложения.
Хочешь что?.. Что я хочу? Что бы там ни было, еще секунду и я на все буду согласна!
Ай! Кажется, я прикусила губу!
— Ч-что хочу? — я все еще не могла оторваться от его губ. И если речь шла о них, то, конечно!
Я хочу! Еще как хочу! Только вот такому засранцу я об этом вряд ли скажу!
— Кусочек мяса, — совершенно спокойно произнес Рыжий и расплылся в ехидной улыбке. — Он такой сочный, прямо-таки тает во рту.
Глеб взял в руки аппетитное ребрышко в медовом соусе и вопросительно взглянул на меня. И на этот раз я мысленно посильнее треснула себя по лбу!
Вот же ж гад! Ну уж нет! Это испытание я точно пройду!
— Как-нибудь обойдусь, — прохрипела я, но этот гаденыш не прекратил улыбаться.
— И, кстати, где тут у тебя виски?
Глеб поднялся, подошел к бару, но кроме вина там ничего не было. Пока он по-хозяйски рылся во всех шкафчиках, я села чуть поудобнее и выдохнула. Мне хотелось стряхнуться от наваждения, как это делают мокрые песики. Взять и ка-а-ак БР-Р-Р!
Не ведись, Света. Он это нарочно! Специально, чтобы ты вспомнила вкус его губ, его поцелуи. Ему нравится издеваться над тобой. Ты что, не видишь этого?
«Но зачем?» — тут же задала себе встречный вопрос. Если Рыжий все это время не искал повода встретиться со мной, значит, я ему безразлична. А это все тогда для чего? Чтобы повредничать, напомнить о себе, вернуть долг, выполнив свою часть сделки?
 
Ничего не пойму!
— Да ладно? Что, ничего крепче нет? Только винище? — Глеб взял в руки бутылку красного сухого и повертел ее.
— Это, между прочем, «Chateau Latour Pauillac» две тысячи седьмого года.
— Не умничай, — Глеб скривил улыбку. — И сколько стоит это Шато Плато? — он нарочно исковеркал название.
Я же говорю — быдло! Самое настоящее!
— Около ста пятидесяти тысяч за бутылку. Но есть одно «но»: пить вредно, — усмехнулась я и насадила помидорчик на вилку.
— Это ты своему Вовчику скажешь при встрече.
— Какой встрече? — половинка черри застряла посреди горла.
Так этот гад еще и смерти моей хочет!
Глеб поднялся со стула, заботливо хлопнул меня по спине, чтобы я откашлялась и вернулся на место. Как же мне хотелось обозвать его «ласковым» словом, но они все закончились! Я истратила их все на этого… этого… Блинство! Вообще ни одного нехорошего слова не осталось в голове!
— Обыкновенной. Чтобы он окончательно исчез из твоей жизни. Что, зря я своих ребят отправил к нему во Францию? Ты бы знала, как они вливали в него местное пойло…
Господи! Да он что, серьезно? Он же сумасшедший! Это какую работу надо было проделать, чтобы вот так, в чужой стране, не имея никакой информации, отыскать человека!
— Как вы нашли его? — мои глаза от шока готовы были из орбит выпрыгнуть.
— Это несложно, если есть бабки и доступ к документам. У него там домишко в пригороде на твое имя. Ты знала об этом?
— Наверное… — я все еще прибывала в ужасе от его поступка. — Я уже со счета сбилась, что и где Владимир продает и покупает. Только подписываю, что вроде бы как согласна.
Глеб достал из кармана складной нож, поддел в нем крохотный штопор и открыл им бутылку.
— Какая удобная штука, — он подмигнул мне и разлил вино по бокалам.
— Глеб… подожди…
Глаза Рыжего заблестели. Я тоже вспомнила, как просила его о том же, стоя в его объятиях у него в душевой. Я задыхалась от его поцелуев, от его необузданности, дикости и сумасшествия, в котором с таким удовольствием тонула.
Сейчас рядом с ним мне все сложнее было контролировать свои эмоции.
— Подожду, малышка.
— Но он же может сказать, что вы его опоили. Может вызвать полицию. И тогда… когда увидят, что вы его избили…
— Его и пальцем никто не тронул. Я ведь сказал, что продумал все мелочи в этом нехилом деле, — подмигнул Рыжий. — Не переживай, мои парни умеют разговаривать аккуратно. Вовчик будет трястись над своими яйцами, что пикнуть не посмеет. А тебе только и нужно будет, что кивнуть, когда у тебя спросят обо мне. Договорились?
— То есть?
— Света, — Глеб посмотрел на меня очень серьезно, — ты хочешь получить свободу? Хочешь, чтобы все принадлежало тебе и только тебе? Бизнес, деньги родителей и все, что оформлено на тебя, но посредник во всем этот ублюдок — ты хочешь все это вернуть?
— Хочу, — уверенно ответила я.
— Ну, значит, кивнешь, когда у тебя спросят про старого-доброго дядюшку Глеба.
— Дядюшку? — я чуть со стула не рухнула.
Что??? Одна новость краше другой!
— Да. Семьдесят седьмая вода на киселе, но иначе ничего бы не получилось так быстро. И, главное, все легально, кроме вот этого родства, оформленного в Усть-Пердюйске.
Да он сумасшедший вдвойне! Втройне! Или как раз в этой самой семьдесят седьмой степени!
— Но ты же… уже… мой опекун. Разве нет? Я уже ничего не понимаю…
«И не соображаю, что к чему!»
Мне хотелось за голову схватиться и куда-нибудь убежать!
— Опекун на время разбирательства с Вовчиком. Я же говорил: «Читай внимательнее, олененок». А иначе зачем тебе такие большие глаза?