Я тебя испорчу (СИ)

— Доверяю, — очень тяжело выдохнула я.
— А почему ты не хотела говорить, что у тебя был опекун до него? Почему не рассказала про свадьбу? Я столько раз слышал о тебе от Лены и думал, что ты не можешь вырваться из-за бесконечной учебы. А причина, как оказалась, скрывалась в другом.
Я опустила взгляд на свои руки. Занервничала, стала теребить нитки бинтов. Я не знала, с чего мне начать. Я хотела сама рассказать Антону, а получилось, что за меня это сделал Глеб.
— Что еще он рассказал тебе?
— Скажем так, он обрисовал ситуацию в целом. Но я хотя бы понял, как два таких совершенно разных человека как вы познакомились.
Я выпрямилась, сгорая от стыда. Ну, конечно! Чтобы Глеб и не упустил шанса поделиться такими подробностями! Блин, зачем я пришла?
— И как? — беззвучно пошевелила губами я, приготовившись к осуждению. Не так я планировала эту встречу и совсем не об этом мы должны были разговаривать.
— Я думаю, если ты обратилась за помощью к нему с Владом, значит, у тебя были веские причины. Я не знаю, что из себя представляет твой опекун, но, если после того, как Глеб избавил тебя от него, тебе стало лучше, это здорово. Я не уверен, что сам смог бы тебе в этом помочь. Но если Глеб решил все твои проблемы, я этому рад. Надеюсь, ему хватило совести не задирать ценник.
Услышав про ценник, я лишь моргнула — медленно, переваривая услышанное. То есть, Глеб не стал распространяться об условиях нашего договора? Странно. Я думала, он не упустит шанс похвастать этим, тем более перед Антоном.
— Свет, меня заботит, почему ты мне об этом ничего не сказала.
— Может быть, потому что мне сложно делиться с кем-то? Я привыкла держать все в себе. У меня не осталось близких, Антон.
— И это я тоже узнал вчера от Глеба. Не от тебя, Свет, а от него. Хотя, я был уверен, что заслужил твое доверие, — он взглянул в мои глаза. — Ты ведь приехала не для того, чтобы разговаривать о моем здоровье?
По взгляду Тоника я поняла, что он и так знает ответ.
— Я волновалась за тебя. Я могу лишь догадываться обо всех делах Глеба, но я знаю, что он может быть очень жестоким. Для него пистолет — продолжение руки и большинство вопросов он решает именно таким путем. Поэтому я боялась, что он…
— От ревности свернет мне шею? — Тони опять улыбнулся.
— Совсем не смешно, Антон. Он же неуправляемый! И прет напролом. Прямо как танк. Ему на все плевать, он движется вперед, не сворачивая с пути, если выбрал себе цель.
— Тебя, например? — Тоник коснулся моей щеки пальцем и нежно провел им до подбородка. — Он сказал, что не отступится от тебя, Свет. И я принял это как вызов, я готов был бороться за тебя. Но чем больше мы вчера беседовали с Глебом, распугивая посетителей бара своими опухшими потрепанными физиономиями, тем больше я понимал, что он прав.
— В чем?
— В том, что выбор останется за тобой. И ты его уже сделала, Свет.
Я виновато прикусила губу. Ну, вот мы и подошли к самой главной теме этой встречи…
— Я знал, что ты сегодня придешь. Вчера я видел, как ты смотрела на Глеба. У меня и до этого были мысли по поводу вас, но я старался игнорировать их. А вчера все стало понятно. Наверное, из-за этого я и вспылил. Не всегда получается мириться со своим поражением.
— Антон…
— Ты всегда иначе реагируешь на его имя, Свет. Возможно, ты не замечаешь этого за собой, но это похоже на всплеск. Как будто его имя — это камушек, который падает в спокойную воду…
Он положил ладонь на мою руку, и на мои глаза навернулись слезы. Не так я представляла себе наш разговор.
— Если ты думаешь, что с Глебом тебе будет лучше, я не буду мешать вам.
— Лучше? — повторила я за ним. — Я просто запуталась. Во всем. Нет ничего, в чем я могу быть уверена. Моя жизнь напоминает длинный коридор с множеством дверей. И какую бы я не открыла — выхода за ней нет, я не могу найти его… Мне нужно время, Антон. Мне нужно обо всем подумать и разобраться. И в первую очередь в себе.
— Почему, Свет? Хотя бы сейчас можешь открыться мне? Выговорись.
— Просто… я не понимаю, как мне жить дальше. Я не знаю, что мне делать. Я долгие годы жила как в клетке. Я слушалась Владимира, делала все, что он говорил. Я понятия не имею, чему из всего, что я умею, я хотела научиться сама. Я не уверена, что ты поймешь меня, Антон. Все, что у меня есть — это его выбор, а не мой. Мой опекун никогда не спрашивал меня ни о чем.
 
— Но как же ты?
— А что я? Я ни разу не слышала от него: «А хочешь ли ты?» Никогда. Он ставил меня перед фактом. Приезжал из очередной командировки и говорил: «Завтра у тебя семинар» или «Ты отправляешься на экскурсию в какой-нибудь сад, где будешь рисовать природу сутками напролет». Учеба, занятия, мой досуг — все было на нем. И сейчас у меня голова кругом идет. Вроде бы столько дел, но за что браться, я не пойму. И надо ли? Избавилась ли я от него? А что, если это никогда не закончится?
— Но сейчас его нет рядом.
— Вот именно. Кукловод исчез, а марионетка пытается разобраться, как работают эти чертовы нитки, которыми он ею управлял, — я постаралась вдохнуть, но воздух обжег мои легкие. Эмоции говорили за меня. — Знаешь, сегодня утром я поняла, что ненавижу конный спорт, но люблю лошадей. Гладить, трогать их и смотреть — но на этом все. А еще французский язык — зачем он мне? Я никогда не мечтала полететь в Париж или жить там. Я хочу на берег моря, ракушки собирать, стеклышки разноцветные. Хочу кормить рыб, стоя в воде. А потом переносить свои чувства на холст. Зачем мне для этого французский язык? А у меня даже преподаватели — носители языка!
— Попробуй найти в этом плюсы. Тебя никто больше не заставляет заниматься тем, чем ты не хочешь. Но рискни развернуть все с пользой для себя. Ты как-то говорила, что есть художник, у которого ты хотела бы поучиться.
— Да. И как ни странно, но он тоже француз.
— Ну, вот, а говоришь, что язык не пригодится. Мы только что нашли первый плюс. Мы сейчас вместе составим тебе приблизительный план. Та-а-акой пла-а-н… — Тони рассмеялся. — Начни с него, а потом… А что будет потом, зависит только от тебя. Чего бы ты хотела?
— Наверное… — я задумалась, потому что сложно вот так сразу перестроиться с «тебе надо, ты будешь», которое диктовал мне Владимир на «я хочу». — Может быть… свою выставку? Да, пожалуй, так и есть. А кто бы этого не хотел? А может, открыть галерею. Почему нет?
— Вот видишь, значит, твои старания не зря. У тебя все для этого есть, Свет. А главное, у тебя есть желание! Делай все так, как хочешь ты сама. Никто больше тебе не указ: ни твой опекун, ни Глеб, ни кто-либо другой. Да пусть даже я.
— Ну, да. Учитывая, что теперь Глеб — мой опекун, — вздохнула я, возвращаясь к разговору, от которого мы ушли.
— Тем более. Не позволяй ему управлять тобой. Все, не оглядывайся больше назад. Теперь у тебя есть тот единственный человек, на которого ты всегда можешь положиться. И именно от него зависит вся твоя жизнь. Этот человек — это ты. Ты сама.
Антон мягко обхватил мою шею и едва ощутимо поцеловал меня в губы. Сколько же тепла и заботы было в его глазах!
— А если тебе нужна будет помощь, не стесняйся ее просить. Я всегда помогу. Не нужно тащить все на себе. И я буду очень рад, если вдруг ты захочешь о чем-нибудь поговорить и выберешь для этого меня.
Я вздохнула и, посмотрев на то, как улыбается Тони, подумала лишь о том, какой же он хороший парень. Замечательный, но не мой…
  
Глава 34
 
Глеб
 
— Так, пацаны, у нас еще пара мест сегодня. Сейчас поедем в новый ресторан. Как раз успеем к закрытию. Посмотрим, обмозгуем: что, как, кто владельцы, чем дышат. Потом в игровуху и по домам.
— А стрипуха и спа?
— Нет, Стас. Не сегодня. У меня планы, которые нельзя отменить. И так уже задержался.
— Принято.
Да я бы вообще сегодня первым делом поехал решать свои сердечные белокурые дела и целовать стройные ножки Светы, вымаливая прощение за то, что было вчера. Но, как назло, денек был загружен на все сто. И без того пришлось выжать из него максимум, чтобы успеть встретиться с врачом до обеда и передать ему документы малышки.