Я тебя испорчу (СИ)
Желваки на лице Глеба заиграли от ярости. Он зло выдохнул и притянул меня к себе.
— Вы знаете что-нибудь об этом завещании?
— Нет. Но в своем состоянии я что угодно могла подписать. А Алексей, что он говорит?
— А Алексей… — он покосился на Глеба, — возможно, он больше не придет в себя. Светлана, будьте готовы к тому, что ваш опекун будет многое отрицать. Доказательств, что вас опаивали, как таковых, у нас нет.
— Я… Как же так? Я ведь доверяла им. Они так давно работали у меня.
И в этот момент я поняла, что Саша и повар появились в моем доме примерно два года назад. А потом все и началось… приступы, галлюцинации, таблетки…
— А таблетки, которыми меня лечили?
— Ничего не нашли. Пусто, малышка. Весь дом вверх дном перевернули и все безрезультатно.
— Да. Судья не пойдет на встречу за красивые глаза, нужны доказательства. А учитывая ваши появления в клубе «Рай», ваш юный возраст и результаты анализов, он сделает иные выводы.
Мне стало дурно. Мне захотелось открыть все окна настежь, чтобы было, чем дышать.
— Сейчас вколют успокоительное, — тут же вышел из палаты врач.
— Вы вчера слышали, как кто-то постоянно подходил к двери. Так? — взгляд следователя был прожигающим до костей.
Да когда же это закончится уже?
— Да.
— Почему вы не стали доедать пирожное, которое приготовил вам Алексей?
— Я попробовала его, но там, как всегда, было так много сахарозаменителя, а у него такой противный специфический вкус. Я не хотела обижать повара. Он не любит, когда я не ем. Поэтому я взяла тарелку с собой и сказала, что доем, пока буду рисовать. Я планировала незаметно смыть его в туалет.
— И часто он кормил вас сладким перед сном?
— Нет. Иногда. Владимир ведь нанял его, потому что повернут на здоровом питании. Поэтому Алексей редко готовил сладости. Он говорил, что как повар он умеет все, а вот как кондитеру ему многому предстоит учиться. И вдохновение посещало его ближе к ночи.
— Вам не показалось это странным?
— Нет. Я тоже пишу картины ближе к ночи. Вдохновения больше.
— А вы что-нибудь странное вообще замечали?
— Например?
Я почувствовала, как рука Глеба медленно погладила меня по спине. Он дал понять, что он рядом и все хорошо. Все скоро закончится…
— Да что угодно. Нервное поведение ваших сотрудников, странные разговоры, телефонные звонки…
Я вспомнила, как до этого встретила Алексея возле своей двери. Мне было немного не по себе в ту ночь, но приступа не было… потому что… И тут меня осенило! Мало того, что я не доела его пирожное, так ведь меня тогда еще и тошнило!
— Свет, этот… Алеш-ша ждал, когда ты съешь все до конца и дрянь, которой он пичкал тебя, подействует. Поэтому он постоянно прислушивался к твоей двери. Этот выблядок должен был вколоть тебе билет на тот свет. А на фоне твоих приступов и галлюцинаций никто из твоих служанок не обратил бы внимания на шум. Ты бы и сама ничего не поняла!
Я прокрутила в памяти события этой ночи еще раз: недовольное лицо повара, его изумление, когда я обратилась к нему по имени, его взгляд на пирожное на моем столе… а потом…
— Я ударила его кисточкой в живот, и шприц вылетел, когда он схватился за рану. Но так как было темно, он не стал его искать.
— Ты молодец, — поцеловал меня Глеб. — Ты молодец… ты боец!
В палату вошла медсестра. Когда она всадила мне полный шприц, Глеб меня поцеловал, чтобы я отвлеклась.
— Отдыхайте, мы с вами позже еще поговорим, — следователь, кивнув нам двоим, вышел в коридор, а за ним и медсестра.
Стоило нам остаться одним, Глеб усадил меня на себя и обнял. Он опустил голову на мое плечо, провел носом по шее и вдохнул.
— Как же ты меня перепугала. Я вообще не знал, за что браться и куда бежать. Я так боялся, что потеряю тебя.
Я лишь крепче вжалась в его тело, чувствуя тепло и разгонявшийся стук его сердца.
Вчера, в тот момент, когда в мою комнату вошел Алексей и сказал, что лучше бы я была не в себе, я и сама была уверена, что все, мне конец… И единственный, кто был в моих мыслях — мужчина, на коленях которого я сейчас сидела.
Все, о чем я мечтала в тот момент — еще раз увидеть Глеба, в последний раз обнять его. И я так сожалела, что нам так и не удалось поговорить.
— Глеб, а что будет теперь?
— Сначала мы встретимся с твоим опекуном. Он думает, что ты умерла. Нам надо сделать ему большо-ой сюрприз. Смирнов написал ему весточку от лица лысого урода и сразу же отключил телефон, как будто залег на дно. Таков был их план. А как только мы все утрясем, хочешь или нет, но тебя тоже ждет лечение, малышка.
— А Олег? — тут же перебила я. — Он тоже с ними в сговоре?
— Нет, — шумно выдохнул Глеб. — Он и сам сейчас…
— Что? Что с ним?
— Он в реанимации, Свет. Врачи борются за его жизнь. Прогнозы так себе.
— А кто еще, кроме охраны и повара?
— Твои замечательные доктора, Свет. Те, с которыми так активно сотрудничал твой ублюдок-опекун. Сейчас они все сидят в отделении и ждут. Владимир всех их купил, нехило так отстегнув, чтобы по всем документам было видно, куда тебя все это в итоге приведет.
— А он сам?
— Я думаю, он откупорил бутылочку какого-нибудь Шато Плато за успешное дельце и уже во всю мысленно транжирит твои денежки.
Опять появилось это режущее слух Шато Плато, но подарило мне улыбку… Глеб неисправим!
— «Chateau Latour Pauillac», — исправила его я.
— Я так и сказал, — он подцепил пальцем мой подбородок, улыбнулся в ответ и нежно меня поцеловал. — Но завтра мы обломаем Вовчика. Сейчас главное виду не подавать, что что-то не так. Его люди якобы затаились, а в твоем доме — траур и ребята Смирнова, опрашивающие персонал.
— Глеб… Я знала этого человека столько лет! А оказалось, что совсем не знала.
— Я предлагаю и вовсе его забыть. Завтра ему нужно будет уделить пару минут твоего внимания и все. Ты будешь свободна.
Глеб уложил меня в кровать, накрыл одеялом, приложил ладонь к моей щеке и произнес:
— А теперь спи. Потом расскажешь, что приснилось моему олененку…
Глава 37
Света
Мы выехали на встречу с представителями службы опеки прямо из больницы. Глеб обещал, что я больше не вернусь сюда, а все анализы и наблюдения теперь будут делать, не выходя из дома.
— Медсестра с проживанием. Иногда к тебе будет приезжать врач.
— Зачем все так усложнять?
— Я хочу быть уверен, что у тебя все хорошо — это раз. Я хочу, чтобы мы могли справиться с любыми последствиями, если они вдруг как-то проявят себя — это два. На всякий случай я спрячу все топоры и ножи — это три. И нужно официальное заключение врача, в котором будет написано, что ты здорова и никаких психических отклонений у тебя нет. Но это долго, малышка. Не месяц и не два. Возможно, понадобится год, чтобы все это доказать. И тогда у тебя больше не будет никаких опекунов.
— Совсем никаких? — я посмотрела на Глеба, он помотал головой. — А что, если я не хочу отпускать тебя?
Машина остановилась, Глеб загадочно улыбнулся и заглянул в мои глаза.
— Ты можешь пристегнуть меня к себе, и тогда я точно никуда не денусь. Знаешь, в твоем доме все перевернули вверх дном, пока искали доказательства. И под шумок я кое-что снял с твоей кровати. Ну, чтобы не было никаких ненужных вопросов. Шепнул Смирнову на ухо, что это не вещдоки и убрал в папочку. Он сказал, что от руки напишет об этом в рапорте.
— Та-ак… — по хитренькому блеску в глазах Глеба я догадалась, что же он мог такое спрятать. — И что ты сделал потом?
— Я выбросил наручники, чтобы они больше не напоминали тебе о том, что с тобой происходило.
Ох уж этот озорной взгляд!
— Но…
— Почему ты думаешь, что есть какое-то «но»?
— Я вижу это на твоем лице, Глеб. Колись, что еще ты сделал.
— Всего лишь всю ночь не спал, потому что переживал за тебя.
— А ещ-ще? — прищурилась я.